рассмотрения того,
Классики политической экономии – чей анализ Маркс принял и усовершенствовал в своей критической работе – в полной мере осознавали различие между планами ex ante и результатами ex post в экономике. Проблема состоит в том, что планы людей ex ante никогда не бывают спонтанно согласованными между собой, поэтому фактически получившиеся результаты непременно отклоняются от планов. (Различие между планами ex ante и результатами ex post играет центральную роль в экономической теории Кейнса при объяснении того, как планируемые сбережения и инвестиции, не согласованные ex ante, приходят к равенству инвестиций и сбережений ex post посредством таких механизмов, как вынужденные сбережения.) Маркс часто отсылает нас к этому вопросу, когда говорит, что капиталист «полагает» стоимость товаров при их производстве, и когда привлекает наше внимание к «сальто мортале» («смертельному прыжку») товара в акте его действительной продажи, когда его стоимость перевоплощается в форму денег.
PNP-UPP-версия трудовой теории стоимости совместима с различными теориями, которые могут определять действительную траекторию цен, производительности труда (и, следовательно, стоимости денег или MELT) и заработной платы (и, следовательно, оплаченного и неоплаченного рабочего времени). Некоторые критики PNP-UPP-версии исходили и того, что предполагаемые ею
В краткосрочном периоде отношение добавленной стоимости к рабочему времени – это результат агрегирования огромного числа сделок, совершаемых по рыночным ценам. В классическом долгосрочном анализе считается, что рыночные цены колеблются хаотически, но с течением времени тяготеют к естественным ценам, определяемым законами обмена (товарного или капиталистического). Поэтому в принципе стоимость денег (или MELT) ex post и сама подвержена хаотическим колебаниям, отражающим движение рыночных цен. На практике стоимость денег как временной ряд для больших капиталистических экономик не очень волатильна. Это неудивительно, поскольку, с точки зрения статистики, закон больших чисел уменьшает волатильность агрегированных показателей. Главный краткосрочный фактор, наблюдаемый во временных рядах, – это небольшая составляющая, коррелированная с деловым циклом и отражающая хорошо известное циклическое движение цен и производительности труда.
Для систем с денежным товаром (каким был золотой стандарт, служивший Марксу образцом при разработке теории денег) установление стоимости денег посредством уравнивания норм прибыли в производстве денежного товара и всех остальных товаров, естественным образом может произойти только в среднем за множество кругооборотов капитала. Поэтому даже значительное отклонение стоимости денег, измеренной как отношение времени производительного труда к добавленной стоимости (например, в часах за доллар), от стоимости денежного товара (в часах на унцию золота), умноженной на масштаб цен (в унциях золота за доллар), не будет противоречить теории Маркса. Эти отклонения будут соответствовать колебаниям нормы прибыли в производстве золота по отношению к средней норме прибыли. Но в системе с денежным товаром мы можем ожидать, что стоимость денег (или MELT), взятая в среднем за долгий период, будет тяготеть к стоимости денежного товара, умноженной на масштаб цен.
В системе с денежным товаром у самого денежного товара есть одна особенность, которая выделяет его из всех производимых товаров. Как только он произведен, денежный товар (например, золото) не нуждается в реализации посредством продажи за общепринятый всеобщий эквивалент, так как он уже является общепринятым всеобщим эквивалентом.
Этот факт может влиять на процесс выравнивания прибыли между производством денежного товара и всех прочих товаров. Капиталисты, планирующие инвестиции в производство денежного товара, могут, при прочих равных условиях, соглашаться на более низкую норму прибыли из-за отсутствия рисков реализации денежного товара. Разумеется, прочие условия никогда не равны. Если мы возьмем золото как классический образец денежного товара, то увидим, что хотя при золотом стандарте рисков его реализации действительно нет, могут существовать значительные риски, связанные с открытием новых залежей, быстрыми технологическими изменениями в процессе очистки золота, политическими рисками добычи золота в определенных частях света и т. п.
Так как денежный товар не нуждается в реализации, его производство может, в принципе, увеличивать совокупный спрос во всей мировой экономике. Это положение играет важную роль в Марксовом анализе расширенного воспроизводства, где уравнивание совокупного спроса и совокупного предложения требует чистого притока денег.
Яркой исторической иллюстрацией к рассматриваемым вопросам может служить пример одностороннего отказа правительства США от своих обязательств по Бреттон-Вудскому соглашению поддерживать обмениваемость доллара на золото в 1971 г. Практическая действенность этого обязательства была невысокой, так как после Второй мировой войны в мировой экономике доллары были редки, и в них конвертировались лишь немногие валюты. Бреттон-Вудский «золотовалютный стандарт» начал функционировать лишь в 1957 г., когда многие европейские валюты стали обмениваться на доллары по фиксированному обменному курсу. США различными способами ослабляли свои обязательства поддерживать конвертируемость долларов в золото, включая ограничение размена долларов для иностранных центральных банков и корректировку цены на золото (с 35 до 40 долл. за унцию), чтобы препятствовать размену. США также принимали разного рода политические (сильное дипломатическое давление на иностранные центральные банки, чтобы они не требовали обмена долларов на золото, несмотря на значительные накопления долларовых обязательств) и протекционистские (такие, как «уравнительный процентный налог» на американские депозиты в иностранных банках) меры, чтобы избежать действительных продаж золота. Эти временные меры оказались недостаточными, и когда в 1971 г. Центральный банк Франции попросил о закупке значительного количества золота, правительство США приостановило действие соглашения о продаже золота, позволив доллару колебаться относительно золота или золоту – относительно доллара в зависимости от того, с какой стороны посмотреть.
Этот эпизод является своего рода эмпирическим тестом денежно-товарной версии марксистской теории денег. Если мы считаем золото всеобщим эквивалентом во всемирном масштабе, тогда мы можем ожидать, что цены товаров в золоте останутся относительно незатронутыми приостановкой размена долларов на золото. Доллар при этом стал бы неконвертируемой бумажной валютой, обмениваемой на золото с дисконтом. Простейшим следствием из этой теории стала бы примерная пропорциональность цен товаров в долларах и цены золота в долларах. На деле цена золота резко взмыла вверх примерно до 200 долл. за унцию в 1975 г. и достигла в конце концов своего пика, превысив 600 долл. за унцию в 1980 г. Это было в 15 раз больше официальной цены золота в 1970 г. В действительности в 1970-е годы наблюдалось и инфляционное давление на цены товаров в долларах, но количественно оно значительно отставало от роста долларовой цены золота: за период с 1970 до 1980 г. индекс цен в США удвоился. Это означает, что цены товаров в золоте выросли за десятилетие примерно в 7,5 раза. Более детальный анализ мог бы ввести поправку на изменения в технологии производства золота относительно других товаров, но и грубое сравнение показывает, что в течение этого периода в роли всеобщего эквивалента выступал скорее доллар, нежели золото.
При определении стоимости денег, выпущенных государством без гарантии их конвертируемости во всеобщий эквивалент в соответствии с действующим масштабом цен, необходимо учитывать элемент спекуляции, который не был полностью исследован Марксом. Маркс предполагает, что небольшое количество неконвертируемых бумажных денег будет иметь хождение по номиналу, вытесняя денежный товар (например, золото) в резервы. Как только выпуск неконвертируемых денег превысит потребности обращения товаров, бумажные деньги начнут обесцениваться относительно золота, пока их стоимость в золотом эквиваленте не придет в соответствие с потребностями обращения. Из этого анализа следует
