Прекрасная глыба полуобработанного камня. Сейчас ты оставила Леонарда Джакобса, а это все равно, если бы камень ушел от Микеланджело.
– Мама, я не камень, Я не чье-то сырье. Не твое, и не Леонарда.
– Но, дорогая, ты в процессе формирования. Ты в развитии. Ты – черновой набросок, ты только наметка, проект, ты…
Ния повернулась и взглянула на мать, на ее черные чулки и красный костюм, розоватые волосы, отекшие глаза, большой рот, намазанный яркой помадой и обведенный карандашом. Перевела взгляд на комнату, вспомнила о билетах на концерт симфонического оркестра, о массажисте, который должен придти после обеда. За все это платит Ния. Она содержит свою мать уже несколько лет. И все это время мать проверяла ее, преуменьшала ее достоинства, оскорбляла ее.
Кэрол продолжала громко трещать, довольная своими собственными словами, вслушивалась в них, как упивающийся собственным красноречием политикан.
– Подумать только, Ния, ты – незавершенное произведение. Если ты решила остаться в этом полусделанном состоянии и отказаться от своего одного- единственного шанса на спасение, ты не просто глупа, ты – слабоумна.
Ния повернулась лицом к матери. Та съежилась перед ней, словно она смотрела через перевернутый бинокль. Стала маленькой, как пластмассовая кукла. На мгновение ей захотелось кинуться к матери, протащить ее к открытым стеклянным дверям, потом – через маленький балкон и сбросить вниз на мощенный камнем внутренний дворик.
Кэрол встала и погасила окурок в хрустальной пепельнице. На улице, в дождливом весеннем небе звонили колокола. Должно быть, пришло время для еще одной порции хереса. Но самым страшным была улыбка матери. Она произносила слова, полные злобы и ненависти, а потом улыбалась: «Я люблю тебя».
Ния взяла со стола сумку и вышла, пока мать подкрашивала губы перед шикарным зеркалом в резной раме. Ощущения были такими же, как при расставании с Леонардом в Барселоне. Она не существует для них как личность. Он – их идея и оправдывает свое существование только как их воплотившийся замысел. Но она твердо решила – с прошлым покончено навсегда.
Уходя из пансиона, Ния сообщила консьержу, что плата за номер-люкс прекратится через неделю, считая с сегодняшнего дня. Мадам будет сама платить за свои комнаты. Она пообедала в небольшом кафе. После обеда матери не было дома. Ния собрала свои вещи и сняла номер в гостинице.
Вот тогда-то, устраиваясь в комнате, она нашла визитную карточку женщины, с которой встретилась несколько недель назад в Каннах. Той женщиной была Сюзанна Сколфильд. Их познакомил Леонард. Сколфильд была личным импресарио, специализировалась на руководстве карьерой в театре и кино. Офис размещался недалеко от Вествуда в Лос-Анджелесе. В Каннах Сколфильд находилась лишь во время кинофестиваля, потом отправлялась в Париж, Рим, на встречу с европейскими профессионалами.
Ния хорошо помнила первую встречу с Сюзанной Сколфильд. Сюзанна не относилась к женщинам прекрасным, но была красива. У нее было узкое лицо с четко очерченными бровями и светло-серыми глазами, постоянно находящимися в движении. Разговаривая с Нией, она быстро посматривала поверх ее плеча, оглядывая зал и словно прислушиваясь сразу к нескольким беседам, в то же время самую важную вела с Нией.
Черты лица Сюзанны были изменчивы, в зависимости, от того, как Ния смотрела на нее. Нежно-женственная и почти хорошенькая, если смотреть ей прямо в лицо, со стороны она выглядела несколько угловатой. Длинные, почти по пояс, каштановые волосы блестящей волной падали на хорошо сшитый белый костюм, колыхались переливчатой рябью, когда Сюзанна поворачивалась и наклонялась. Элегантные золотые украшения позвякивали на запястьях. Цепочка блестела на шее в открытом вороте. У Сюзанны была, чистая нежная кожа и тонкая дразнящая улыбка. Она отличалась общительностью, трезвым умом, была оживлена, когда она жестикулировала во время разговора, браслеты на запястьях мелодично позванивали. Нии показалось, что музыкальный, живой голос Сюзанны не гармонирует с ней. Она была настолько уравновешенной, профессионально подготовленной, а голос звучал изнеженно и немного соблазняюще. Во время разговора она склонялась к Нии, словно они давно знают друг друга и не просто знакомые, а задушевные подруги, учились вместе где-нибудь в школе-интернате и приехали сюда на деньги, выигранные на скачках в Кентукки.
Леонард представил их и восторженно заговорил о Нии, как о будущей Изабель Аджани.
– Но ей никогда не придется избавляться от своего акцента, – сказал он Сюзанне. – Европейская звезда, по происхождению – американка. Блистательно, не так ли?
Конечно, Сюзанна сказала, что давно следит за работами Нии во французских фильмах Леонарда и Мирины, давно стала ее поклонницей. О надеждах, которые Ния подавала еще в юношеском возрасте.
– Естественная сексуальность, – сказала она, – в сочетании с нежностью, сдержанностью. Конечно, – подчеркнула Сюзанна, – многим Ния обязана изумительному режиссерскому таланту Леонарда. Его взгляду, наметанному на открытия.
В Леонарде неожиданно проснулся собственник. Он не слишком тонко намекнул Сюзанне держать руки подальше от Нии, добавив, что та чрезвычайно довольна тем, как Леонард направляет ее творческий путь.
– Не правда ли, дорогая? – добавил он, прижимая ее к себе, хотя в тот день с утра они едва разговаривали друг с другом.
– Нии, – заявил Леонард, – совершенно не нужен импресарио, – он рассмеялся, – ее мать и я планируем для нее жизнь. Все решается в семье, – он смеялся, отводя Нию в сторону, чтобы познакомить с итальянским финансистом в костюме от Армани.
Чуть позже Сюзанне удалось затащить Нию в угол, пока Леонард на террасе выклянчивал деньги. Сюзанна сунула Нии визитную карточку, говоря с подчеркнутой медлительностью приторно-сладким голосом:
– Итак, если вы когда-нибудь устанете выслушивать реплики насчет вашей мамы и Леонарда по поводу управления вашей жизнью, не позвоните ли вы мне? О, Леонард такой собственник. Я знаю его уже много лет. Он хотел бы жить иллюзиями, будто заправляет всем в этом диком мире. Не руководят же на самом деле вашей жизнью родственники? Актрису с вашим талантом обязательно должны увидеть в Америке. Вам следовало бы иметь гораздо более широкую зрительскую аудиторию, чем представляет «Визион фильм». Не позволяйте своей маме или Леонарду Джакобсу удерживать вас. Вы могли бы сделать блистательную карьеру. Не бойтесь пробовать себя в других направлениях, воспользуйтесь шансом. Иногда вся эта европейская сцена очень уж напоминает мне претензию на художественность. Мне действительно приятно, если мои клиенты получают прибыль. Вы понимаете, что я имею в виду? Я просто верю в старую американскую мечту. И в то, что талант нельзя скрывать от большого мира. Обязательно позвоните, если надумаете обговорить детали.
Леонард заметил, что они подозрительно близко склонились друг к другу, уединившись, и бросился к ним, едва не сбивая с ног попадавшихся на его пути людей. Он схватил Нию, грубо оттащил от Сюзанны, требуя ответить, каким гнусным вздором та пичкала ее.
– Почему ты ее не любишь? – спросила Ния.
– Она – хищник, – ответил он.
«Конечно, хищник, – подумала Ния, – неправдоподобно грациозный и добродушный, что позволяет ей прекрасно справляться со своим делом».
Ния взглянула на визитную карточку Сюзанны, поставленную на край комода в гостиничном номере, посмотрела на парижский горизонт, красные крыши, серые решетки улиц, голубей, круживших над городом. Услышала гудки «Ситроенов» на узкой улочке внизу. Она позвонила в офис Сюзанны Сколфильд, оставив послание на автоответчике. Сюзанна перезвонила на следующий же день. Как оказалось, она снова в Париже, только что приехала из Рима. Она с восторгом ждет встречи.
Всю вторую половину дня они гуляли вдоль Сены по Монмартру, мимо цветочных рынков и крошечных книжных киосков. В тот день Сюзанна стянула волосы в тугой пучок. Серьги с жемчугом радужно переливались в солнечных лучах, подчеркивая ее худое лицо. Плечи она прикрыла шерстяной накидкой цвета слоновой кости. Во время разговора они выяснили, что Сюзанна не намного старше Нии, но гораздо увереннее в себе, хладнокровней и искушенней в житейских делах. Сюзанна говорила о сценариях, которые ей хотелось бы дать прочитать Нии. Обещала более высокую оплату, чем в «Визионфильме».
– И творческую власть, – подчеркнула Сюзанна. – Не ограничивай себя только фантазиями Леонарда Джакобса. Ты можешь кончить тем, что до сорока лет
