– Как твои дела? Как ты очутился здесь? Не думаю, что ты когда-нибудь раньше встречался с Мириной и Леонардом.
– Твоя драгоценная Сюзанна достала мне приглашение. Но, кажется, Мирина тоже рада моему приезду и радушно принимает меня.
Довольно странное суждение с его стороны. Моравио был всемирно известным автором, когда экранизировал свой роман «Крылья». Его режиссерский дебют собрал богатый урожай: фильм получил международный приз и другие многочисленные награды. Моравио имел гораздо большую известность, чем любой из Джакобсов. Ния была уверена, что Мирина просто сражена тем, что такой прославленный писатель сидит рядом с ней.
Мануэль продолжал восхищаться гостеприимством Мирины.
– Мирина даже отвела мне комнату здесь, в большом доме. Какое чудесное место! – он посмотрел вверх на звезды, словно запутавшиеся в кронах деревьев. – Но я приехал, чтобы встретиться с тобой, Ния. Я пишу продолжение «Крыльев», хотя и не предполагал, что снова вернусь к Соне. Мой роман может стать трилогией, а может быть, четырехтомником. В каждом томе – часть жизни Сони. «Крылья» пронесли ее через юность к замужеству. Следующая история происходит, когда ей исполняется сорок лет. Звучит глупо, но ты сыграла роль Сони в киноверсии и стала моей музой для этого образа. Работа над книгой застопорилась. Я подумал, что если увижу тебя, посмотрю, как ты работаешь на съемочной площадке, во мне что-то сдвинется. Ты вдохновишь меня. Я позвонил Сюзанне. Она договорилась с Мириной о моем приезде в Санта-Фе. Я здесь впервые. Мирина и Леонард больше чем любезны. Они пригласили меня в свой дом…
Ния усмехнулась своим мыслям о том, что Мирина с Леонардом и не должны были поступить по-другому. Мануэль потянулся и прикоснулся к ее лицу. Она вспомнила о прикосновениях Харма, его руке на рычаге в джипе. С Мануэлем, как и с Леонардом, она не была собой. Для них она – муза, проекция, выдуманное существо, прототип. Мануэль дотронулся до щеки Сони, а не Нии. Его рука задержалась на ее щеке, она не отстранилась, словно через это прикосновение хотела понять, имеет ли его неожиданный визит какое-либо отношение к событиям последних дней.
– В твоей новой истории снова будет птица, Мануэль?
– Нет, – ответил он. – Знаешь, я представил Соню в образе сильного животного. В юности Соня была птицей, полетом. Но после замужества она не может больше летать.
– Почему? Что ты имеешь в виду? У нее что-то повреждено? – Ния сдерживала себя, чтобы не задать вопроса в лоб, но не выдержала собственного подзуживания, спросила, как бы поставив его перед фактом: – Ты отрезал ей лапки?
– Что за странные фантазии? – удивился и рассмеялся Мануэль. – Ты хочешь сказать, что я связал ей ноги, или отобрал крылья? Что ты хочешь этим сказать? – он искоса смотрел на нее, как бы недоумевая.
– Ничего. Продолжай, – она все-таки была недовольна его бессодержательным ответом.
– Ее животным, ее метафорой в продолжении станет лошадь. Черная кобылица. Я купил ее на аукционе в Рио. Держу ее в своем ранчо недалеко от Рио. Я наблюдаю, как тренеры работают с ней. Каждый день, после своей писанины я хожу на нее смотреть. Я назвал ее Дуэнде.
– Что это значит?
– Надеюсь, что это удержит людей от заключения пари на нее. Слово может означать «душа». А еще оно гложет означать что-то, похожее на присутствие смерти.
Ния напряглась, выпрямилась на стуле.
– Нет, нет, не то, что ты думаешь, – он, конечно, заметил ее невольное движение. – Его значение подобно неожиданной вспышке интенсивной жизни, которая возникает в тебе в тот момент, когда осознаешь свою смертность. Оно не отличается от того, что создает Леонард в своих фильмах.
Голоса в доме стали громче, возбужденнее. Нии хотелось вернуться, быть рядом с Хармом. Она попыталась подняться, но Моравио схватил ее руку.
– Для меня было бы очень важно, если бы мы смогли побыть с тобой наедине. Ты работаешь, ты занята, но, может быть, мы пообедаем однажды вечером вдвоем.
Она попыталась отодвинуться, но он удержал ее.
– Можно, я приду с другом?
Моравио, казалось, испугался.
– Нет, конечно, нет. Я проделал весь этот путь не для того, чтобы общаться с твоими друзьями или с тобой в их присутствии. Я приехал поговорить с тобой о Соне. Мне нужна твоя помощь.
Ния не хотела оставаться с ним наедине. Тогда почему она сидит здесь, на патио, вне видимости Харма? Ветер прошуршал в цветах, покрыл рябью поверхность бассейна.
– Я живу здесь, на ранчо. Мирина отдала мне свою студию под спальню. Ты остановился внизу. Может быть, мы просто посидим как-нибудь у бассейна после съемок? Или выпьем кофе утром?
Она не хотела говорить ему, что больше не собирается здесь оставаться. Сюзанна приехала из Лос-Анджелеса не просто, чтобы надзирать за расследованием и проверять Леонарда. Она не просто так привезла и Моравио. Теперь Нии надо проводить время с ним. От нее ждут, что она поможет Моравио написать книгу, не в прямом смысле, конечно. А взамен ее непременно пригласят на роль Сони. Роль, за которую она уже получила Награду Академии. Теперь она поняла подоплеку появления и Моравио, и Сюзанны на ранчо Леонарда. Ния встала и отошла от писателя. Возможно, найдется какой-нибудь способ провести время с Мануэлем, но чтобы при этом присутствовал Харм. Она не хотела оставаться наедине с Мануэлем. Да и ни с кем другим. Даже с тем, к кому питала глубочайшее уважение.
– Конечно, у нас будет время поговорить, Мануэль, – успокоила она его. – Я договорюсь с Сюзанной, она знает мой распорядок.
– Ты сердишься на меня, Ния? – неожиданно спросил он, пригладил ладонью волосы и чуть ли не поклонился.
– Нет, конечно, не сержусь. Не обижайся, пожалуйста. Ты знаешь, на что похожи актеры к концу съемок. Это не имеет никакого отношения…
Дэн Хоув прервал их разговор, открыв дверь и заметив их на патио.
– Подают кофе, Ния. Сеньор Моравио, Мирина просила меня сходить за вами, – пригласил он писателя.
Гости бродили по коридорам, стояли возле камина в гостиной, пили кофе из фарфоровых чашек. Харм появился позади Нии и прошептал ей в волосы:
– Нельзя так сбегать.
– Я вышла на свежий воздух. Мне стало нехорошо.
– Я знаю, где вы были. Наблюдал за вами из-за забора на другой стороне бассейна.
– Я даже не заметила вас, – она повернулась к нему.
– Конечно, – подтвердил он. – Не вы же наблюдаете за обстановкой, а я.
