адреналин стирают реальность происходящего и какие-то условности, и в вечерней мгле уже не Исеть и гук-общаги рисуются вчерашним школьникам, а былинная река Смородина, отделяющая мир людей от мира нежити и цитадели темных сил за рекой. Впрочем, количество нефтяных отходов в Исети думаю сделало бы вполне реальным поджог оной, чтобы совсем соответствовать народной традиции, представлявшей данную речку кипящей и огненной. Вот кто-то затаптывает костер, и происходит волшебное преображение: уже не дети и подростки выходят на темную асфальтовую дорожку, а что-то дикое, хищное и очень злое. Полчаса, час группа рыскает в окрестностях: пусто. И вот радостным холодком по спине – идут! Сколько их там? Двое? Погнали!
…Кто-то с криком налетает на первую жертву, вцепляется в ворот. Скрутка, и вот уже неведомый киргиз или китаец страшно кричит, проклиная тот момент, когда он здесь оказался. Второй вырывается и убегает – А. презрительно смотрит со стороны. Сегодня не день основы, сегодня проверяется молодежь. Десяток тощих малолеток в смешных больших ботинках выглядят жалко и совершенно не пафосно: сбившись в кучу, они долго и судорожно избивают жертву нелепыми пинками, болезненными, но не приносящими результата. Гук орет; орет страшно и переходя на ультразвук – бесполезно, удары усиливаются. Поймав общий ритм дети пятнадцати-шестнадцати лет не могут остановиться: продолжать бить будут исключительно от страха, что избиваемый встанет и сделает что-то страшное. Так будет продолжаться до тех пор, пока матерящийся А. за шкирки не начнет оттаскивать карлоту, превращающую в фарш уже то, что не может быть человеком.
Быстрый бег вдоль реки, и вот через полчаса все сидят у нового костра – возле моста на улице Декабристов. Детей трясет, между ними ходит бутылка водки. Половина больше не появится там, и постарается все забыть. Половина превратится в мелких и трусливых, но опасных уличных хищников. И только один, а может двое – тот, кто поймал за ворот и бросил тайской «скруткой», и тот, который сосредоточенно выцеливал затылок для эффективных ударов; изменятся. В их глазах навсегда останется отблеск того костра, а внутри научится сжиматься мощная пружина, кидающая на биты, ножи и арматуру. Когда-нибудь они встанут рядом с легендарным А.. М., Виктором, а возможно и займут их место в новых эпохах.
***
Никто не знает, сколько молодежи «бригады» воспитали у гук-общаг. Со слов одних моих знакомых, посещали они их регулярно с периодичностью два раза в неделю составом в 5 щщей в течение полутора лет, с немногочисленными перерывами. Не всегда охотничья удача была на их стороне, но чаще были результативные мероприятия.
Еще давно я задумался: как же так? Многие годы в самом центре Екатеринбурга происходил пиздец, а последствий чаще всего не было никаких, по крайней мере со стороны закона. Кого-то там принимали, кого-то сажали – но это не имело ничего общего с масштабами творящегося беспредела. Подойдя к вопросу с научной точки зрения, причин для этого я нашел три.
Во-первых, в обеих общагах проживали несколько сотен жильцов на очень ограниченной площади, и большая часть из них были нелегалами. Избитых туда же и тащили, ну пускай кто-то добирался до больницы. Большую часть инцидентов составили латентные преступления, как я выяснил позднее уже из источников в правоохранительных органах. Куда девали дохлых гуков живые мне неведомо, но судя по отвратительной вони у общаг делались предположения, что мясо там не пропадало, а кости отправлялись в суп. В общем и целом эти два анклава существовали много лет как бы автономно от правового поля Российской федерации – подобно тому, как у нас живут некоторые микрорайоны на Сортировке, где торгуют собачатиной из фургонов, а все ценники и надписи на китайском. Только так можно объяснить то, что даже десятки роликов оттуда в Интернете так никогда и не превратились в уголовные дела. Нет потерпевших.
Во-вторых, тому же способствовало исключительное географическое положение общаг. Из четырех направлений для бегства только с двух в принципе проезжала машина, а в еще двух были и есть развалины и пешеходный мост с парком за ним. Спустя 200 метров – оживленные улицы и все виды транспорта, где затеряться можно в любое время суток.
В-третьих именно гук-общаги стали полигоном для испытания множества инновационных идей, которые обеспечили безопасность «акций» для нескольких поколений группировок. Так знакомый читателям Виктор стал основоположником метода хронометража при проведении акций. Суть его сводилась к тому, что на месте будущих боевых действий заранее и в разное время суток производился контрольный вызов милиции. Броском ли кирпича в окно, звонком ли – неважно. Отслеживались как направления, так и время прибытия экипажа, ну и просчитывались заранее пути отхода. Со временем некоторые добились такого совершенства, что в излюбленных угодьях были известны длиннейшие «коридоры» для отступления по дворам, непроходимым для патрульной машины, с препятствиями и выходами в транспортные узлы типа трамвайного кольца, где след терялся моментально. Испытательным полигоном для всего этого сомнительного ремесла и были общаги, где как будто высшими силами были созданы идеальные для этого условия.
Впрочем, совсем лафа быстро закончилась. В скором времени потерпевшая сторона неплохо организовалась, и редко можно было встретить дичь иначе, чем группами по четыре-пять штук, а например на легендарную помойку гуки ходили только с палками. Неоднократно в окрестностях проигрывался сценарий классического кино – когда прыгнув на группу гуков и ее погнав, задерживались на избиении одного двух, а из-за ворот общаги вылетала огромная стая азиатов с палками и камнями. Тогда следовало поспешное отступление по мостику в Дендрарий, ну а кого-то гуки безусловно отлавливали и били.
Так общаги заняли осадное положение, и наступила эпоха штурмовых атак. Провозвестником данной эпохи стало внедрение А. института санитарных мер: так как проживали известно кто в условиях страшной антисанитарии, то во имя чистоты и дезинфекции с ней стали бороться очищающим пламенем. Первые несколько поджогов были довольно успешны: геенна огненная пожирала большие площади, и всем было весело. Потом стало сложнее: во-первых то, что легко загоралось снаружи, уже сгорело, а во-вторых места доставки вовнутрь живительного напалма стали укрепляться. Стало меньше окон, больше рам, потом их стали закладывать кирпичом; разобрали и балконы. Примерно в это же время в Дендрарии проходил конкурс на лучший рецепт зажигательной смеси, ну а излюбленным развлечением стало спортивное метание разнообразных предметов в окна гук-общаг. Например в случае с двойными рамами хорошо себя зарекомендовало метание в окошко молота, который иногда обматывался войлоком и поджигался. Пока жильцы изыскивали в комнате дымящийся подарок судьбы, через проломленные молотком рамы следом доставлялись гостинцы: газовые баллончики с приделанной скобой, зажимающей кнопку, а также бутылки с горючим содержимым. От неудачного метания бутылок с напалмом стены общаг покрылись черными пятнами, которые придают этому месту специфический колорит и по сей день, особенно там, где бутылки разбивались вокруг окон.
Особой смелостью отличались те, кто ухитрялись штурмовать общаги через окна. Эти очень громкие и наглые авантюры сопровождались звоном стекла, посуды и криками, так как внутри ставилась задача как можно больше всего испортить и сломать перед актом аутодафе. Страдала от этого обшага номер два, так как первая обнесена бетонным забором. У второй сильнее всего прославился бастион, спускающийся собственно говоря к речке. Там не осталось ни одного целого окна, проемы заложены кирпичом; разобран балкон, а на два окна сверху натянуты панцирные сетки от кроватей – это единственный вид защиты, спасающий окна от любых летящих предметов.
