план «Пасьянс», основанный на художественном раскладывании нескольких десятков листовок на пачках чистой бумаги с отправкой результатов в Москву. Искусственно созданный дефицит агитационных материалов также продолжал линию Сени – именно его многочисленными мероприятиями Ветеран оправдывал расход макулатуры.
Воровчук мутил громко и нагло. Раз в неделю он писал очередной маниловский план о немедленном внедрении какой-то инновации, а потом переходил к переговорам с Москвой. Одно из его идей стала идея социального мобильника для бесплатной раздачи страждущим. Под это дело за государственный счет вокзальные барыги в кратчайшие сроки перевыполнили планы по сбыту краденых сотовых телефонов, огромную гору которых Воровчук непосредственно в офисе начал продавать обратно. Так офис «проекта» украсился замечательной вывеской «Распродажа сотовых телефонов». На огонек как-то заглянул даже участковый, которому сначала показали Митю и рассказали про президентский спецназ, а потом подарили сотовый телефон и календарик – примерно в том формате, какой Воровчук обещал Москве.
Даже у Железного Гомосека жизнь стала гораздо лучше, поскольку Сеня и Воровчук иногда давали ему деньги, а Ветеран сделал два или три новостных повода для его проекта. Автором одной из идей являюсь лично я, и даже спустя много лет она мне очень нравится. А именно, когда Мите понадобилось провести прокремлевское массовое мероприятие, согласовано оно было возле станции метро «Площадь 1905 года», что возле мэрии, в девятнадцать часов вечера. С учетом количества находившегося там народа на всех фотографиях мероприятие получилось и правда массовое – не менее пятисот человек. Митя после этого воспрял духом, и начал кроме пития предаваться второй своей слабости – разврату. Неведомым образом девочки редко, но все-таки ему давали, особенно те, на кого тоже нельзя смотреть было без слез. В офисе на митиных пьянках появились даже олдовейшие бляди-«валькирии», когда-то освоенные еще партией НБП и приученные к партийному хую. Вопреки своему титулу, Железный Гомосек таки не раз отличился на почве блядства. Самая лучшая история была связана с жирной малолеткой, на три дня застрявшей у Мити в офисе, после чего ее крайне тяжеловесный папа явился в этот вертеп с дурными намерениями. Закончилось это достаточно забавно – после пиздюлей, которые были выписаны Мите, тяжеловесный папа в том же офисе забухал с кем-то из старых соратников Ветерана, которые к процедуре опиздюливания Мити отнеслись с большим пониманием и одобрением.
Грустил из всей компании только Степа. Никаких альтернативных источников дохода приискать он себе не мог, никто его не любил, и даже комнаты ему не давали – в одной пили, во второй ебались, а в третьей барыжили. Традиционные чтения священного писания проводить приходилось в коридоре, что получило издевательское наименование «коридорное православие». В душе Степы зрели гроздья гнева, и вскоре конфликт из скрытой фазы перешел в открытую.
***
Причиной грядущего раскола стал Ветеран. Ко всем остальным участникам сборища он относился очень плохо, а к Мите – хуже чем к собаке, привлекая внимание Мити к любому вопросу затрещиной или пинком. Как-то раз Ветеран с соратником повстречались с «коридорными православными», и весело и на позитиве послали их нахуй. Это стало последней каплей для Степана.
- Да как ты смеешь… Да я тебя щас… Я требую к себе нормального отношения!!!!
- Слышь, ты рот закрой, педрила бородатый!
- Да кто ты такой… Да я тебя щас…
Почти плача и тряся жирной жопой, Степа сжимал кулаки и рвался в бой. На предложение выйти Ветеран естественно согласился, но в его черной душе зрел коварный план. Степа понесся на улицу как был, в майке и тапочках, при том что на улице было очень, очень холодно – стояла зима. Перед выходом из барака Ветеран галантно пропустил его вперед, и пинком под сраку отправил натурально – на мороз, после чего запер дверь изнутри. Следующие полчаса Ветеран со второго этажа наслаждался божественной картиной – как Степа под окном, в майке и тапочках, вел сепаратные переговоры через форточку. Было ветрено, по земле мела поземка, а Ветеран не спеша пил горячий чай у окна, любуясь прекрасным, и говорил что великодушно дает противнику шанс размяться перед боем и разогреть мышцы. Пустить Степу обратно Ветеран согласился только после того, как Степа трижды прокричал «Пидором быть круто!». Когда ему открыли дверь, Степан, размазывая слезы, с проклятиями атаковал врага мерзлым поленом, за что в награду получил отменных пиздюлей. После этого Степа как-то успокоился, но явно затаил большое хамство.
К этому моменту было ясно, что «Проект» движется к закономерному финалу. Это чувствовали все, и каждый старался напоследок украсть больше другого. Ветеран в качестве дембельского аккорда успешно продал часть имущества из офиса, Воровчук начал мутить через «проект» анашу и краденые золотые украшения, а последний гвоздь в гроб проекта забил Сеня. Взяв спившегося Митю за шею, он отправился по банкам брать всевозможные кредиты под «президентский спецназ», тряся всеми митиными верительными грамотами. Время было докризисное, кредиты давали кому попало, и Сеню ждал короткий, но яркий, финансовый успех.
Финал наступил тогда, когда Степа, рыдая, тайно уехал в Москву жаловаться на захват фашистами «Проекта», где очень горько плакал, рассказывая о различных унижениях. После этого офис в бараке закрылся, Железный Гомосек бежал из Свердловской области с уголовным делом по мошенничеству на хвосте – за кредиты, Воровчук удрал в Тюмень, внезапно оказавшись в федеральном розыске уже не помню за что.
Сеня на некоторое время отошел без потерь, но и его изменила эта история. Первый раз тогда, когда в легальной националистической организации ему предъявили участие в антифашистском «проекте», и оттуда выгнали, а второй раз его подвела карма, когда он уже довольно прочно находился в молодежной политике. По неведомой причине и исключительной жадности Сеня скрысил у собственного соратника тысячу долларов, и за позорный косарь получил позорнейшую судимость – за мошенничество. Так Сеня повторил описанный классиками подвиг Шуры Балаганова, который, как известно, после завершения аферы с миллионом Корейко украл в трамвае кошелек и на этом спалился.
Ветеран со свойственным ему жизненным прагматизмом на деньги, заработанные в «Проекте», отремонтировал квартиру, и остался своим участием в политике чрезвычайно довольным.
Что касается Степы, то ничего хорошего в итоге он не получил – да и не положено ему ничего хорошего. После той вонючей истории внезапно наступил кризис, и «Проект» накрылся медным тазом. Совершенно нельзя исключить, что Степа мог вернуться к старой доброй теме с кражей пожертвований. Она очень ему подходила: и в части антуража, и молитвенного настроя, и, конечно же – христианской веры и отношений с Богом. Там где крадут пожертвования, всегда очень тихо, набожно и никто не ругается матом.
24. Миф ХХI века
В 1930 году Альфред Розенберг опубликовал свой «Миф ХХ века», который стал одной из причин того, почему Розенберга в конце концов повесили по результатам Нюрнбергского процесса. Мог ли он подумать, что и его идеологическое детище, да и в какой-то мере он сам – станут героями мифа следующего века, века двадцать первого? Сложно сказать, что бы сказал старик Розенберг, заглянув в будущее и прочитав эту книгу. Но одно очевидно точно – как и положено мифу, старые идеи в будущем времени зажили своей
