очнуться сенгарийцы должны были чуть позднее.
Сулмор послала по нитям своей паутины приказ: выходить. У принцессы уже был план – ребят следовало передать Веледе. А пока о них может позаботиться и Ангмарская...
Рингил растянулся на своей, поперечной полке. В паре сантиметров от макушки располагалась голова Мэлис, и это обстоятельство не давало расслабиться. Впрочем, хейтер умел притворяться.
Ничегонеделание в приятной компании – тоже своего рода пытка. Ведь того, что действительно хочется, сделать как раз не дадут... Будут сплошные совместные просмотры хороших фильмов, дегустация извращений местной пищевой промышленности... Рингилу казалось, что он никогда столько не ел. Собственно, можно было и отказаться, но Мэл сказала, что нужно маскироваться под нормальных живых сенгарийцев.
И фильмов он столько никогда не видел. И даже не подозревал, что его отец в этой реальности считается легендой – звездой среди композиторов, работавших на кинематограф... Звездой, сиявшей всего сезон. Но так, что память осталась та еще...
Рингил не осуждал отца за желание отдохнуть и оторваться в неадаптированной реальности. Собственно, права на самореализацию у хейтеров кодекс не отнимал – пока это право не нарушает баланс. А Пейнджел был... в общем, позволить себе он мог многое.
Странно было ожидать от отца именно сидения у матраса Наоми Джайнис. Сам Рингил позволял себе эти встречи не слишком часто. А Пейнджел был официальным вербовщиком, его носило везде и всюду... не могло не носить.
Кто-то должен быть уверен в том, что количество хейтеров будет расти, хотя это никому и не нужно.
Демон потянулся, коснувшись пальцами ног ступни Славы, и решил встать. Все равно спать уже не хотелось... Сев на полке, Рингил уставился на безмятежно дрыхнущую Мэлис. Отношение хейтера к прекрасной коллеге по мировоззрению осталось практически прежним – понаблюдав за Мэл в спокойной обстановке, он понял, что не ошибся.
Она и правда шла по вершинам, которые многие считали недостижимыми. Но когда-нибудь цепь великих свершений закончится и Мэл станет нечего делать... Возможно, она построит для себя еще несколько вершин. Возможно – решит, что можно заканчивать.
В этот день Рингил хотел бы оказаться рядом с ней. Хотя бы так, как во сне...
Одно и то же видение приходило много раз, и каждый раз врезалось в память... Рингил украдкой взглянул на свои руки, пытаясь найти на них следы порезов от жесткой травы и острых каменных граней. Но на бледной коже вырисовывались только старые шрамы, тонкие и незаметные – для тех, кто не знал, где искать.
Этой корабельной ночью хейтер снова карабкался по скалам, силясь не упасть с осыпающейся тропы – и не упустить из виду идущую на несколько шагов впереди Мэлис. Она не оборачивалась и не прилагала особых усилий – казалось, что тропа из последних сил подстраивается под ее ноги. И, не выдержав напряжения, – сползает в пропасть огромными ломтями, чтобы больше никто не прошел этой дорогой...
Пальцы чуть заметно ныли – в них жила тень ночного напряжения. А тенью сна казалась сама жизнь.
Интересно, снится ли эта тропинка самой Мэлис? И если да, то... обернется ли демонесса когда-нибудь, чтобы посмотреть, кто идет за ней?
Мэл пробормотала что-то невнятное и повернулась к стене, параллельно натягивая на голову одеяло. Кодекс требовал устроить побудку, но Рингил просто встал и принялся рыться в маскировочной сумке. Там лежали сенгарийские шмотки, в которые полагалось одеваться ежеутренне. От того, что обычно носил хейтер, тряпки отличались исключительно новизной и фасонными мелочами. Поэтому Рингил, не боясь нареканий, надел Велкин подарок. Возможно, появлявшееся при этом ощущение уверенности и было чистым самообманом, но подобные оценки хейтера не особо волновали.
Со дня на день должна была произойти запланированная Веледой атака на корабль с целью захвата или уничтожения двух малолетних претендентов на престол. В кавычках претендентов, только, конечно же, власть до самого конца не догадается, за что и вокруг чего ее обвели. Велка сказала, что сама точно не знает, как именно попытается обезвредить свою угрозу Лиис. Мол, убийство и пленение равновероятны. Велке Рингил доверял, и поэтому каждый день начинал с моральной подготовки к нападению. План действий был прост – прикрыть Мэлис, по возможности прикрыться самому и не дать нападающим понять, что те, кого они считают племянниками узурпаторши, на деле – сильнейшие демоны.
«В случае огня на поражение достоверно изобразить смерть, – эту фразу Рингил почерпнул из какого-то сценария, который ходил еще в восьмом приходе по рукам в качестве развлекательного чтива. – Или вначале изобразить несмертельное ранение, а потом действовать по обстоятельствам...»
Пальцы привычно потянулись к тому месту, где обычно находился папин портрет. Брать камею сюда Рингил не стал, но привычку из чемодана выложить нельзя. И память об отце – тоже. Особенно если уезжаешь туда, где все утверждают, будто знают его куда лучше тебя...
Пейнджела действительно или знали везде, или не знали вообще. Он никогда не совершал большого количества поступков – так, единицы... Но это были поступки, которыми потом принято было размахивать годами. Если мир не менялся.
Но, наверное, отец предпочел, чтобы его не превращали в кумира. У хейтеров не должно быть каких-то общих примеров для равнения – только те, кого можно ненавидеть за известность. А известными становятся от большого везения – или невезения. Как кости лягут.
С этим выражением у Рингила была почему-то связана странная картинка – падающий скелет, навстречу которому неотвратимо двигалось дно огромной бетонной чаши. Почему-то результат падения все никак не удавалось разглядеть – чаша разворачивалась в зеленый стол, и по нему с тоскливым стуком раскатывались пластиковые кубики. С пустыми гранями.
–Не спится? – с постели Славы донесся легкий скрип. – Куда собрался?
–Никуда, – и правда, смысл был ходить? На корабле были зоны, предназначенные для общения пассажиров, и Славка пару раз водил туда опекаемых «племянничков», но там было скучно, и походы по общей договоренности отменили. Все равно, свою глубинную миссию – дать отдельным козлам поковыряться в багаже и документах, – поход выполнил.
–Иди сюда, – этот несуразный незаконченный демон приподнялся на локте и хлопнул второй рукой возле подушки. – Садись. Поговорим.
Славика Рингил не боялся. Бывший беспредельщик выглядел чем-то априори безвредным, неспособным даже думать о такой вещи, как причинение боли или вызов страха. Ему можно было улыбаться, не думая о том, что постоянное выражение растерянности на лице вдруг сменится чем-то иным...
Юный хейтер сел на указанное место, сдвинув простыню. Слава, наоборот, лег – чувствовалось, что у него это – привычная поза, в которой мозги хоть как-то терпимо работают.
–Знаешь, когда ты вот так, в профиль, то страшно на своего отца похож, – ничего нового. Схожести этой Славка поражался часто, и вообще – для него это был какой-то спусковой крючок. Как кнопка, которую нужно нажать, чтобы запустить механизм воспоминания.
–А что поделаешь? Генетика, – Рингил позволил себе усмехнуться. – Тут, если не постараться, всегда копия получается.
–Но ведь мог же и в мать удаться, – судя по взятому направлению, разговор обещал перетечь в привычное русло. – В смысле, не только волосы...
Рингил накрутил на палец прядку временно перекрашенных волос. Вместо привычной седины в них теперь поблескивали нити бледного золота, и было их меньше, чем недавно – белых прядей. Нора тогда сказала – перенапряжение. Реакция оболочки на стресс. Может быть, Нора учила это в своей школе. Мэлис вот тоже не удивилась, когда увидела. Кажется.
Хейтер внезапно вспомнил, как увидел ее в первый раз. Не во сне – наяву, на первом этаже общаги третьего прихода, в темной комнате, где регистрировали прибывших... Тот день с утра казался необычным, он был пропитан предчувствием чего-то наступающего...
Но перемены всегда рушатся на голову неожиданно. Рингил не ожидал того, что ему поручат
