Между полдюжиною служанок и приспешниц, коих наружность и обращение были не весьма очаровательны и по крайней мере уже вовсе недвусмысленны, числилась молодая цыганка. Она, по- видимому, была в милости у госпожи своей, ибо ходила довольно чисто и опрятно и одевалась с особенною тщательностью. Я не обратил на нее сначала большого внимания, ибо не думал искать в ней чего-либо особенного -- но приятное, выразительное детское личико ее привлекало на себя взоры при каждой случайной встрече. Цыганки здешние имеют вообще столько своеродного и отличительного, что, несмотря на великое множество их, всегда при первом взгляде могут легко быть узнаны и отличены от природных жительниц, молдаванок. Цыганки бывают росту среднего, иногда рослы, стройны, волосы черноты совершенной, будто под черной финифтью, несколько курчавы или волнисты, длинны, густы и мягки. Это, а равно и особенный изжелта-смуглый цвет лица, есть неотъемлемый признак их. Несмотря на это, встречаете между ними красавиц, черные волосы лоснятся, распущенные или в длинных косах, глаза темно-карие или черные, искрящиеся при каждой встрече взоров, как кремень, ударяясь об огниво, длинные полые ресницы, природный румянец в смуглых щеках, полные томные губки, между коими при всегдашней беспечной улыбке сквозятся зубки, как нить подобранного жемчуга.
Однажды мой Андрей в добрый час разболтался и доносил мне о том, что ежедневно происходило в людской, в девичьей, коей он уже был учрежден непременным почетным членом, о том, что говорили о барыне и хозяйке нашей, о соседях и соседках ее и прочее, и заключил, наконец, так: 'Этакой земли, ваше благородие, я сроду не видывал'.-- 'Не мудрено,-- подумал я,-- когда ты только и видел землю, которую в Воронежской губернии и в Павловском уезде пахал да на которой сено косил!' -- 'Как приедем в Россию да станем рассказывать,-- продолжал он,-- так и не поверят! А вот цыганка наша, сударь, так чудо девка! Одна изо всех своих и чужих тут же между ними бегает, не видит, не слышит ничего -- только засмеется разве, а сама себе на уме! Тут до нас стоял, сказывают, адъютант, что ли, какой, так поди ты что проказ было! А вечор прыткая такая, стала трунить над дворецким, тот погнался за нею, она в двери да под лестницу и увернись от него, а он сдуру, разогнавшись, да прямо головой о столб и расшиб лоб! А она знай сокочет по-своему!' -- 'А как ее зовут?' -- спросил я. -- 'Чудно выговорить: Касатка, что ли!'
Ввечеру пришел ко мне за делом чокой, дворецкий, молодой статный мужчина с подбитым лбом. Дело показалось мне забавным, а Касатка завлекала внимание и любопытство мое. Он жаловался на беспокойную жизнь и хлопоты свои, на непослушание людей, шалости девок, за которыми никак не успевал присматривать. 'А цыганка ваша, верно, первая?' -- спросил я.-- 'Нет, бояр, строгая девка,-- отвечал он,-- дикая, недавно привезли'.-- 'Отколь?' -- 'Из Стандешти, нашей деревни'.-- 'Из Стандешти?' -- повторил я с изумлением.
Надобно знать, что в княжествах цыгане исключительно составляют сословие рабов, крепостных людей. Молдаван крепостных не бывает. Цыгане сии частию поселены в деревнях молдаванских, частию составляют собою особые селения. К числу сих последних принадлежало и Стандешти. Проезжая проселочными дорогами, вы встречаете эти жилища полудиких и не доверяете глазам своим. Вся деревня, стар и мал, ходят лето и зиму голые, да не сочтут выражения этого преувеличенным: ссылаюсь на всякого, кто проезжал, например, из Букареста в Плойешти за разлитием рек проселочною дорогою. Там рубах не знают вовсе, сидят в землянках своих, бегают по улицам по воду, за скотиною, повторяю, стар и мал нагие, изредка, выходя за село, накидывают они на себя общий семейный синий или серый, из рубищ и лохмотьев состоящий халат или кафтан, коего образец мы видели у Радукана в угольном мешке, да и то на голое тело. Когда в этой глуши раздается бич ямщика, то они, как звери, выставляют всклокоченные черные головы и, прикрывая наготу свою руками, выглядывают из-за углов землянок. Изумленный путник глядит -- верит и не верит -- ужели он перенесен в Африку под знойные тропики? И, не успев опомниться, он уже промчался, и облака густой пыли скрывают лесные берлоги диких получеловеков, разительно бытом своим доказывающих, до чего может унизиться превозносимое человечество наше, упасть высокомерное животное -- человек! Он дух бесплотный, полубог -- он ниже всякого самодвижущегося существа в мире! Отнимите у человека разум, ум, и он стоит еще одною степенью ниже скота, ибо у него нет врожденного побуждения -- инстинкта!
Глава VII
……..Снимает шляпу,
И милому соседушке поклон;
Сосед ему протягивает лапу.
Итак, вот родина твоя, бедная Касатка, подумал я, и чего, казалось бы, ожидать после этого от девственных чувств твоих, от образа мыслей, от самых поступков? И несмотря на это, все, что вижу и слышу, уверяет меня в противном. Неужели так легко, подумал я, пробудить в груди нашей это таинственное, священнодействующее 'я', возносящее лучшего человека так высоко над дремлющими, прозябающими, однородными его?
Девка возбудила все участие мое, я хотел научиться уважать и ценить человечество, хотел непременно узнать цыганку нашу покороче, но не видел к тому средства,-- в самом деле, какое могло быть между нами сношение при таком ее обращении с поклонниками своими? Итак, надобно было избрать иную дорогу. Не желая ходить с разбитым лбом, не стал я за нею гоняться, а встречаясь с нею иногда нечаянно при входе и выходе, когда она, как кошка, летала вверх и вниз по каменной лестнице, от госпожи и к госпоже, говорил я ей ласково: 'здравствуй!' -- не давая, однако же, приветствию особенного веса и значения. После этого она вскоре первая, встречаясь и пробегая скоро мимо меня, говорила приветливо: 'здравствуй', -- положив руку свою на грудь и наклоняя несколько голову. Таким образом, она скоро научилась не бояться меня, уверилась, что бескорыстное приветствие мое было только приязненное, и вдруг переменила со мною исключительно общий тон сношений своих, сделалась доверчивою, внимательною и необыкновенно смелою. Движениями души и тела управляла здесь чистая природа, которая заставляла ее с такою же безбоязненною, неограниченною доверенностью вполне вверять себя тому, кто казался ей доступным, ласковым, ничего не замышляющим, с какою непреклонною суровостью и неусыпляемою боязнью чуждалась всего, что рождало в ней чувства противные первым: подозрение и недоверие. Она увидела, что я не таков, каков был, может быть, предшественник мой, адъютант, и потому, когда я, наконец, шел однажды по узкому ходу масонского здания, улыбаясь и с распростертыми руками ей навстречу, то она, подбежав скоро и смело и сказав с обычным своим выразительным телодвижением: 'здравствуй!' -- ловко и проворно в тот же миг умела избегнуть распростертых рук моих, проскользнув под ними. Потом бежала она скоро и, оглядываясь назад, говорила насмешливо: 'здравствуй!' Я всегда с душевным умилением и каким- то искренним уважением глядел на нее и, распростирая к ней руки, охотно и спокойно дозволял ей отвести их в сторону и никогда не был в состоянии домогаться ласк ее каким-либо малейшим усилием.
В таком расположении духа застали меня однажды товарищи мои -- застали веселого и спокойного духом, склонного к созерцательной, высокой беседе. 'Ты зафилософствуешься здесь, наконец, и попадешь в мудрецы, сиречь в шуты, ибо это ныне, как и в древности, одно и то же. Потешь нас всех, не откажи повеселиться и подурачиться вместе: поедем сегодня в собрание! Подумай хорошенько, братец, ты возвратишься в Россию, прожив здесь, в чужой земле, несколько месяцев, и не увидишь света, не увидишь общества! Станут спрашивать, любопытствовать, а ты будешь отвечать только понаслышке?' -- Они судили справедливо: как, в самом деле, не видавши людей, возвратиться домой? Пусть же, сказал я, вспомнив первое неудачное покушение мое видеть свет, пусть показывают на неуча пальцами, если еще не забыли его -- мне с ними не детей крестить! Я отомщу им неожиданным присутствием своим за то, что они меня осмеяли, оговорили, я пойду только поглядеть на них, как на редких зверей, и возвращусь домой, как из
