Этика. Очерк о сознании Зла

бессилием.

Любая абсолютизация силы истины организует Зло. Это Зло не только разрушительно внутри ситуации (поскольку желание подавить мнения по сути совпадает с желанием подавить в человеческом животном саму его животность, то есть его бытие), но и в конце концов прерывает процесс истины, от имени которого оно производится, будучи не в состоянии сохранить в составе его субъекта двойственность интересов (незаинтересованную заинтересованность и просто интересы). Вот почему мы назовем эту фигуру Зла катастрофой—катастрофой истины, вызванной абсолютизацией ее силы.

То что истина не обладает всеобъемлющей силой, в конечном счете означает, что язык-субъект, продукт процесса истины, не способен наименовать все элементы ситуации. Должен существовать по меньшей мере один реальный элемент, одна существующая в ситуации множественность, которая остается недоступной истинностным наименованиям и тем самым препоручается только мнению, только языку ситуации. Точка, которую истина не может вынудить.

Назовем этот элемент неименуемым истины[23].

Неименуемое неименуемо не «в себе»: оно потенциально доступно языку ситуации, по его поводу несомненно можно обмениваться мнениями. Ибо общению нет никаких пределов. Неименуемое неименуемо для языка-субъекта. Можно сказать, что этот термин не годится для увековечения или недоступен Бессмертному. В этом смысле он служит символом чистой реальности ситуации, ее жизни без истины.

Трудная задача (философской) мысли — определить точку неименуемого для того или иного типа процесса истины. Не может быть и речи о том, чтобы здесь в это пускаться. Тем не менее скажем, что можно установить, что, когда речь идет о любви, власти истины (каковая есть истина о двоих) не подлежит сексуальное наслаждение как таковое. В математике, которая служит образцом непротиворечивой мысли, неименуема именно непротиворечивость: действительно, известно, что изнутри математической системы невозможно доказать непротиворечивость этой системы (такова знаменитая теорема Гёделя)[24].

Наконец, общность, коллектив неименуемы в политике: всякая попытка «политически» наименовать какую-либо общность приводит к катастрофическому Злу (как видно и на предельном примере нацизма, и на реакционном употреблении слова «французы», все предназначение которого сводится к преследованию живущих здесь, во Франции, людей по произвольному обвинению в «чуждости»).

Для нас важен общий принцип: на сей раз Зло заключается в том, чтобы в условиях некоторой истины стремиться любой ценой вынудить наименование неименуемого. Именно таков принцип катастрофы. Личина (коррелирующая с событием), предательство (коррелирующее с верностью), принуждение неименуемого (коррелирующее с силой истинного) — таковы фигуры Зла, Зла, возможность которого ставит на повестку дня единственно опознаваемое как таковое Добро, то есть процесс истины.

Заключение

Мы начали с радикальной критики «этической» идеологии и ее социализированных вариантов: доктрины прав человека, жертвенного видения Человека, гуманитарного вмешательства, биоэтики, неопределенного «демократизма», этики различий, культурного релятивизма, морального экзотизма и т. д. и т. п.

Мы показали, что эти интеллектуальные тенденции нашего времени сводятся в лучшем случае к вариантам древнего морализаторского и религиозного проповедничества, в худшем — к угрожающей смеси консерватизма и влечения к смерти.

В потоке каждое мгновение взывающих к «этике» мнений мы обнаружили тяжелый симптом отказа от того единственного, что отличает людской род от хищного животного, каковым он также является, — отказа от способности войти в состав и становление ряда вечных истин.

С этой точки зрения мы готовы без колебаний заявить, что «этическая» идеология является в наших обществах главным (но преходящим) противником всех тех, кто стремится воздать должное мысли, какою бы она ни была.

Вслед за этим мы привели набросок реконструкции приемлемой этической концепции, основное правило которой подчинено становлению истин. В общей форме это правило гласит: «Продолжать!». Продолжать быть «кем-то», человеческим животным наравне с другими, которое, однако, оказывается охвачено и смещено событийным процессом истины. Продолжать быть получающей стороной того субъекта истины, которым, нам довелось стать.

В недрах парадоксов этого правила мы и встретились с зависимой, таким образом, от Добра (от истин) подлинной фигурой Зла в трех ее разновидностях: личина (быть терроризирующе верным ложному событию), предательство (отступить от истины ради своих интересов), принуждение неименуемого, или катастрофа (поверить, что сила истины всеобъемлюща). Тем самым Зло является возможностью, которая открывается только при встрече с Добром. Этика истин, стремящаяся всего только придать состоятельность тому «кто-то», каким мы являемся и какое, оказывается, своим животным упорствованием должно поддерживать вневременное упорствование субъекта истины, своим действенным и упорным включением в процесс истины пытается к тому же предотвратить Зло. Таким образом, под императивом: «Продолжать!» этика соединяет ресурсы различения (не увлекаться личинами), смелости (не уступать) и сдержанности (не предаваться крайностям Всеобщности). Этика истин не предлагает ни подчинить мир абстрактному господству Права, ни бороться против внешнего и радикального Зла. Напротив, своей собственной верностью истинам она пытается предотвратить Зло, в котором признает изнанку или теневую грань этих истин.

Библиография

Аристотель, Никомахова этика A. Badiou, Conditions, Seuil, 1992

A. Glucksmann, Les Maîtres Penseurs, Grasset, 1977

И. Кант, Основы метафизики нравственности J. Lacan, L'Éthique de la psychanalyse, Seuil, 1986

E. Lévinas, Totalité et infini, La Haye, 1961

Ф. Ницше, К генеалогии морали

Платон, Государство

Б. Спиноза, Этика

J. Habermas, Théorie de l'agir communicationnel, Fayard, 1987

B. Шаламов, Колымские рассказы

Выходные данные