И вот, 14 октября, вечером, когда тихонько звучала Ксюшина любимая медитативная музыка, и мы пришивали Львёнку последнюю лапу, в дверях палаты… возник Коля Шастин! В белом своём халате, со стетоскопом, торчащим из нагрудного кармана этакой хризантемой.
Вошёл, привалился к дверному косяку, глаза округлились и тихонько ползут на лоб… Даже сказать ничего не мог в первую минуту от изумления и неожиданности.
Наконец, дар речи вернулся к нему:
– Ну вы, ребята, тут обжились… Ну вы даете! Это надо же!…
Он сел на топчан, и всё оглядывал наши стены, и даже головой помотал, чтобы, видимо, рассеять это странное видение, – но оно не рассеялось.
– Как здорово, что ты приехал, Коленька! Чаю хочешь?
– Хочу, конечно, ты же знаешь: я водохлёб. Но – некогда. Я действительно на три минуты.
Вид у него был очень усталый. Когда-то Коля был моложе меня, но теперь мне так не кажется: работа детского хирурга-травматолога не обладает омолаживающими свойствами. Здесь, как на войне: один год идёт за два, а то и за три…
– Радуйся, что видишь живого Шастина. Могла бы и не увидеть уже, – сказал он.
– ???
– Вчера на меня наскочил “камаз”. Знаешь, что это такое?
– Знаю…
– Чудом остался жив.
– Сегодня – Покров. Богородица тебя спасла. Когда это было?
– В двенадцать часов.
– Ночи?
– Дня. Прости, спешу. Какие у вас проблемы?
– Ксюше колют гормоны от аллергии. Мне кажется, её уже перепичкали. Боюсь, придётся в скором времени лечить её от гормонального перенасыщения… Одним словом, Коля, хочу отказаться от уколов. Что ты скажешь?
Коля осмотрел Ксюшино тельце, послушал сердечко, пощупал пульс. Задумался устало…
– Вообще-то, преднизолон люди принимают годами – и ничего, – сказал он.
– Но люди принимают годами и алкоголь, и наркотики. А как
Он помолчал и сказал со вздохом:
– Конечно, гормоны – это не подарок. Они ударяют по всему организму.
Так я и думала! Так я и чувствовала. Я ведь вижу последние дни, вижу, что Ксюше как-то
Так, Коля, спасибо за откровенность. От гормонов мы отказываемся. Налегаем на зарядку, массаж и водные обтирания. С Божьей помощью мы её одолеем – эту сывороточную болезнь! А потом и палочки победим. Постепенно… Не может же организм бороться сразу с двумя болезнями. Ведь аллергия эта, по сути, – отравление организма. Отравленный же организм, да к тому же обессиленный дифтерией, не может бороться с палочками.
Шастин унёсся так же стремительно и неожиданно, как и возник… Неуловимый Шастин. Вездесущий Шастин. У него было так мало времени, что мы договаривали, сбегая по лестнице. Говорили всё о тех же гормонах, об анализах, о палочках… И я даже не успела сказать ему, какой он замечательный, и чтобы он ради нас всех берёг себя. Ну, хоть чуть-чуть! Потому что жизнь без Коли Шастина совершенно не мыслима! Мне хотелось крикнуть ему вслед: “Коля, живи долго, пожалуйста!” – но его уже и след простыл… Был – или не был?…
Конечно, был! И есть. И будет всегда. БУДЕТ ВСЕГДА!
14.10.94. Пол-второго ночи. Значит, уже 15 октября, суббота.
Весь день, с перерывом на прогулку и прочую больничную житейскую суету, шила Ксюше Львёнка. И пошила! Вот, она уже спит с ним в обнимку… Уже влюблена в него по уши.
Львёнок вышел замечательный. Он даже стоять умеет! Это для меня самой большая неожиданность. Ксюша говорит: “А ты, Лисичка, оказывается, волшебница! Так много всего умеешь!…”
И радостно это слышать, и грустно.
Грустно оттого, что вот надо было попасть в больницу, чтобы ребёнок наконец узнал, на что способна его мама. Так как дома у мамы слишком много времени уходит на готовку еды, уборки бесконечные и стирки нескончаемые… Нет, конечно, мы и дома много чем занимаемся, но без такого погружениея, как здесь.
Так вот, оказывается, для чего нужен отпуск! – догадалась я. – Чтобы с ребёночком вволю наиграться, наобщаться; чтобы хотя бы месяц не думать о готовке и стирке. Множество людей именно так и отдыхают каждый год. Я же так не отдыхала никогда в жизни…
Вот, “пофартило” залететь с дочкой в больницу. Конечно, отель у нас – не “пять звёздочек”. Хотя в каком пятизвёздочном отеле вы найдёте такой уют, какой мы сотворили с Ксюшей в нашем замызганном, обшарпанном боксе? – Нигде вы не найдёте такой красоты и такого уюта!
Врачи на обходе: “О, у вас тут целая выставка!”
Раздатчица еды: “В вашу палату заходишь, как в музей!”
Медсестра Галина Павловна: “Как же у вас красиво!…”
Дежурный врач: “И как вам удалось из такой страшненькой палаты создать такую красоту?”
– Постепенно… – отвечаем мы.
Доброе утро, наше милое Дерево в окне! За окном – но как будто прямо в комнате. Весь день ты живёшь, сияешь листвой, лопочешь, являешь нам удивительных птиц, блики и тени.
Весь день (и всю ночь) живут на стенах комнаты изменчивые живые тени…
И я себе сказала: “Мы вовсе не в больнице. Мы в санатории, где лечат дифтеритных детишек. Такой дифтеритный санаторий. А что?”
Правда, кормёжка оставляет желать лучшего (с Ксюшиной точки зрения). Но по мне – так ничего, терпимо. Но Ксюша-то привыкла к домашней еде. Поэтому питается, в основном, тем, что нам приносят с Речвока. Папа с Антошей жарят ей картошку и рыбу, бабушка – сырники и котлеты, а тут и Анюта, и крёстная Клер нажарили ей котлет. Смеёмся: Ксюша за всю предыдущую жизнь не съела столько котлет, сколько она их съела за этот больничный месяц!
Но главное то, что мы живём в совершенном мире, покое и всё время чем- нибудь интересным заняты.
Я думаю, что нас с Ксюшей можно теперь запускать в космос. Да на подольше! Чтобы мы успели сделать всех своих мышонков-медвежонков, перечитать все любимые книжки и пописать вволю дневничок…
