Читаем про Незнайку: “Незнайка не любил трудится”.
Ксюша:
– А я люблю трудиться!
Узнала, что мальчики опять побили Андрюшу Набокова. Говорю в сердцах: “Какие дети жестокие!”
– Но ведь я не такая? – тихонько говорит Ксюша.
Конечно, невозможно забыть первый день карантина. Андрюшу Набокова с “отчекрыжиным” пальцем. И как мы кормили голодных детей…
И день первого снега не забыть. И как все в отделении играли шариками и барашками…
А ещё мы не сможем забыть Женечку.
Надо обо всём подробнее написать сразу по возвращении домой. Потому что всё это страшно важно.
И про наш приручённый мотылёк написать! Как он прилетал к нам из дождя…
Не забудется:
Тот вечер, когда маленькую Анечку положили под капельницу. А потом, задыхающуюся, в судорогах, понесли вниз – в реанимацию…
А меня оставили за старшую в отделении. И я предложила детям всем вместе помолиться за Анечку…
Слава Богу, сейчас Анечка выздоравливает.
“Больше всего будет вспоминаться Юрочка-террорист!” – говорит Ксюша. И нежно улыбается, вспоминая…
– Помнишь, Лисичка? “Яико! Катетку! Молотока!”
– Помню, помню… Интересно, как он там поживает?
Никогда не забуду первое купание. И как Ксюнечка нежно поцеловала меня…
Об этом надо будет написать отдельно.
Об этом надо написать целую КНИГУ!
Вдруг вспомнилось:
“Вот вам жетончик. За вашу доброту”.
26 октября 1994 года, среда, 37-й день в больнице, 17-й день карантина.
Едем домой!!! Проснувшись чуть свет, дописываю дневничок.
Шесть утра, идёт проливной дождь… Первый по-настоящему осенний дождь… Потому что все предыдущие были летними ливнями, из которых выпархивали бабочки!…
Наше последнее больничное утро.
Вчера целый день собирались, складывались. Ксюша упаковала четыре мешка со своим хозяйством. И мы их уже передали вечером Антоше. Но сколько ещё осталось!…
Пять больших папок, набитые нашими рисунками, вырезками, аппликациями, неиспользованным материалом для творчества. Папка, набитая письмами, – о, сколько мы писем здесь получили! От Антона, от папы, от бабушки Лиды, от Анюты и от многих наших друзей, которые посылали нам в наше заточение своё тепло, свою поддержку: Алик Мирзаян, Витя Луферов, Винни-Пух, Наташа Кнорре. Даже от Шпиртов из Америки пришёл факс!
Спасибо всем!
Вчера вечером надули два последних красных шарика, и Ксюша с Димочкой резвились у нас в палате, хотя Ксюша едва держалась на ногах от усталости после целого дня сборов и укладок…
Последнее утро. На столе – засохшие букеты… Когда папа принёс эти жёлтые и вишнёвые хризантемы, я сказала: “Эти цветы ещё будут стоять у нас на столе, когда мы выпишемся”.
Так и случилось.
А какой был Красный Георгин! Как он сиял, когда на него падали лучи утреннего солнца!… Он очень долго радовал нас. Внешние лепестки засыхали, но изнутри раскрывались новые…
И букет белых хризантем не увядал целый месяц…
Просыпается Ксюша, быстро складываемся. Медсестра, наша добрая Галина Павловна, которая купала всех детей и всегда пропускала к нам нашего папочку, принесла Ксюше последнюю таблетку. Глядя на оголившиеся стены, говорит с жалостью: “Так красиво было…”
Прощай, палата номер 16. Здесь мы прожили огромную, очень настоящую жизнь. Домой!!!
ПОСТ-СКРИПТУМ
А сейчас – утро, 29 октября. Мы, слава Богу, дома. Уже четвёртый день. Сегодня у папочки – день рождения. И я дарю ему эти две тетрадки, чтобы он тоже прожил с нами эту жизнь подробнее.
