марш-бросок и зайти в тыл предполагаемого противника. Прибежав на место, первый взвод зарылся в пыльную степную землю Сольтана. До самого обеда никаких распоряжений от командира роты не поступало, поэтому Кисс разрешил подопечным удалиться в тень жалких зарослей невысокого кустарника, когда пекущее сольтанское солнце встало в зенит. И как сержант ни стращал курсантов, они всё равно втихую обрывали незнакомые ягоды и пытались жевать какие-то треугольные сморщенные плоды, пахнущие мятой и жасмином.
Само собой, к моменту, когда Стренджер, получив приказ выступать, громогласно дал команду к построению, более половины роты оказалось неспособной её выполнить. Сержанты, свирепо вращая глазами и ругаясь, как грузчики в космопорте, забегали по чахлым буро-зелёным зарослям, выискивая заседающих курсантов. Кисс, не досчитавшись двух третей взвода, орал так, что чуть не сорвал себе голос.
– Недоумки! Кретины! Жвачные идиоты! Я же предупреждал вас, чтобы не жрали! И оружие побросали… Эх, жаль розги отменили… Ну, ничего, да простит меня ротный…
Он одним взмахом ножа срубил длинный прут и нечленораздельным рычанием бросился в кусты. Оттуда тотчас же послышалось взвизгивание, и из зарослей выскочил курсант Салазар, одной рукой придерживающий расстёгнутые штаны, другой почёсывая зад, куда сержант врезал ему прутом.
– 'Гаузер' подбери! – послышался рык Кисса.
Салазар бросился обратно в кусты и вскоре появился уже с оружием. Минуту спустя появились сразу три пропавших курсанта, также почёсывающие определённые места. Вскоре первый взвод в полном составе стоял перед рассвирепевшим сержантом. Кисс, помахивая измочаленным прутом, брызгал слюной от ярости:
– Каждому, кто слопал синие ягоды – двадцать часов строевой подготовки! В полной выкладке! По ночам! Я вас предупреждал, вы не послушались! К вашему сведению, только что поступил приказ: тринадцатая рота должна в максимально быстрые сроки переместиться в район запасного командного пункта и оборонять его от атак условного противника. А он находится отсюда в шестнадцати километрах.
– Сэр, разрешите отлучиться на минутку, – страдальчески сморщился Зорин.
– И мне тоже, – послышался ещё чей-то голос.
– И мне…
Лин с трудом удержался, чтобы не повторить возглас. Синенькие ягоды так активно просились наружу, что бурчание в животе у Джонса можно было услышать, наверное, даже на другом конце строя. Похоже, та же проблема была и у остальных, потому что весь взвод 'рычал' желудками.
Кисс изобразил подобие улыбки.
– Не-ет, ребята. Сейчас вы будете стоять в строю. А потом вы будете бежать шестнадцать километров без перерыва. И когда кому-то из вас захочется… – тут Кисс сделал паузу, улыбнулся так злобно и коварно, что любой демон удавился бы от зависти, и закончил мысль: -… ТОГДА ДЕЛАЙТЕ ЭТО В ШТАНЫ!
– Но, сэр… – жалобно проканючил кто-то.
– Никаких 'но'! Я вас предупреждал!
Джонс и Зорин обречённо переглянулись.
– Я тебя убью, – тихо прошептал Лин. – Вкусно, пить не хочется…
– Погоди, сначала дай мне убить Ханька…
– Взвод, смирно! – послышалась команда Кисса.
К ним подошёл капитан Стренджер в сопровождении командира первого взвода, лейтенанта Шмита.
– Как дела, сержант?
– Как обычно, сэр. Синенькие ягодки.
– Много?
– Почти все.
– Второй взвод выбило только наполовину. Зато третий и четвёртый – полностью. Опять будем изображать передвижной сортир.
Шмит, разглядывая ногти на правой руке, отчётливо пробормотал:
– Говорил я сержанту, чтобы он взял с собой затычку в нос.
Кисс промолчал, многозначительно закатив глаза кверху. Командира взвода он видел редко, а потому его мнение было для сержанта 'фиолетовым'. Как и прочие командиры взвода, Шмит отбывал свой год- полтора, а потом уходил на повышение в другую часть. А заместитель взводного, он же сержант Кисс, оставался. Поэтому сейчас он и позволил себе пренебрежительную пантомиму. Впрочем, Шмит этого даже не заметил. Зато заметил Стренджер, но не сделал выговора, а, напротив, сам повторил 'воззвание к небесам', явно не впечатлённый умственными способностями лейтенанта.
– Выступаем через пять минут. Кисс, проверь тут всё.
Сержант молча отдал честь и лично осмотрел каждого подчинённого на предмет наличия штатного оружия – многие в порыве катарсиса забывали его в кустах. А проверив, ядовито усмехнулся:
– Ну-с, орлы, полетели. Теперь вы на своей шкуре узнаете, как нелегко воевать со спущенными штанами.
Они узнали. Не преодолев ещё и первого километра. Лин бежал, изо всех сил пытаясь сдержать бунтующий желудок, и чувствовал, что надолго его не хватит. Неумолимый Кисс свирепо орал в ответ на жалобные просьбы отлучиться 'на секундочку' и… вскоре некоторые курсанты бежали, 'благоухая' и хлюпая ботинками. Лин и Пётр бежали первыми, и встречный ветер уносил 'ароматы' в хвост колонны. Но вскоре и это перестало помогать, потому что сначала Петра, а потом и Лина постигла незавидная участь их товарищей.
Капитан Стренджер, совершавший марш-бросок вместе с курсантами, воспользовался командирской привилегией и убежал в голову колонны. Там к нему присоединился сержант Кисс, умудрявшийся глотать из нагрудной фляжки даже во время бега.
– Ты совсем оборзел, – заметил Стренджер.
– Запах наших курсантов отбивает, – пояснил Кисс.
– Дай-ка, – капитан на бегу хлебнул из фляжки и вернул её владельцу. – Нет, всё-таки хорошо, что командир направил нас сюда, в степи. Здесь хоть слабительные ягоды, а помнишь, как в прошлом году мы из джунглей выбраться не могли?
– И шестерых трупов привезли… Как не помнить. Слушай, Дон, я так и не понял, почему Вишняк запретил брать средства от расстройства желудка?
– Считает, что наши курсанты после марш-броска в таком виде станут лучше воспринимать команды офицеров и сержантов. Что поделать, новая метла по-новому метёт. Старый комполка иной раз был дурак, а новый ещё хуже…
– Мне он сразу показался… Он сам бы побегал обгаженным до самых пяток! Урод!
– Успокойся. Будем надеяться, что с парнями ничего не случится.
– Само собой, не случится, – проворчал Кисс. – Им в дрэке торчать не привыкать – они у меня из сортиров не вылезают. Но что поделать с чувством уважения к себе? Какие они после этого гордые воины? Вишняка самого бы накормить этими ягодками и отправить на длительную пробежку!
Курсанты 'ароматизированного' первого взвода были бы весьма удивлены тем, что суровый и злобный сержант Кисс действительно переживает за них. Но они не знали…
Глава 8
Найкель смотрелся в зеркало, критически оценивая здоровенную ссадину на скуле. Пожалуй, такую не скроешь, а это, в свою очередь, означало, что ему опять вчинят штраф. Филипп подсчитал, что за месяц службы он не только не получит жалования, но ещё и останется должен. Правду ему сказал Веня Нечаев: штраф больнее гауптвахты.
Все неприятности, заканчивающиеся штрафами, у Филиппа были, разумеется, из-за Паркера и его
