него, а когда ты влюблен, мир выглядит таким красивым! Ты смотришь на закат и не можешь смириться с тем, что это не будет длиться вечно. И сердце готово вот-вот разорваться. Понимаете?
Сьюзан сидела очень тихо, подтянув колени к подбородку, и наблюдала за отцом и Сарой. Уилл кивнул.
- Я была счастлива, - сказала Сара с блеском в глазах. - Мир обрел смысл. Я смотрела на зябликов в птичьей кормушке и представляла себе, что Бог создал их для меня и Майка. Я была ему так благодарна! Поэтому День благодарения и стал моим любимым праздником.
- Ты говорила об этом Майку? - спросил Уилл.
- Конечно.
- Значит, этого было недостаточно. Детям надо говорить, что ты их любишь, все время.
- Поэтому я и еду в Мэн…
Успокоившись, Сара продолжила:
- Но боюсь, что ферма - не лучшее место для него. Она находится в уединенном месте, и там нет его сверстников. Отец Майка был родом с этого острова, но его нет в живых. А мой отец… - Она посмотрела на Сьюзан. - У него стал невыносимый характер после смерти матери, и годы так и не притупили эту боль.
- Смерть всегда так действует, - по взрослому произнесла Сноу.
Сара кивнула:
- Боюсь, его тоска скажется на Майке. Тетя Бэсс была самым веселым человеком на свете, когда жила в Провиденсе, но после смерти мужа вернулась на остров. Видели бы вы ее сейчас! Жизнь с моим отцом превратила ее в старую ворчунью.
- Как интересно! - сказала Сноу.
Сара пристально посмотрела на девочку. Что надо чувствовать, чтобы назвать этот унылый сценарий интересным?
- Конечно, я виню себя за то, что уехала тогда, но я должна была это сделать.
- Зато теперь возвращаешься, - успокоил ее Уилл, - ради Майка.
- Да… - Рука непроизвольно коснулась шрама на голове. - Я хочу его увидеть, пока не поздно.
- Пока он не превратился в старого ворчуна, - хихикнула Сьюзан.
- И пока он не забыл, почему День благодарения - твой любимый праздник, - сказал Уилл.
- Готовь большой самолет, пап, потому что я лечу с вами!
- Нет! - выпалила Сара. - В доме беспорядок, холодно, от гусей ужасный запах.
Она забеспокоилась, не желая превращать эту поездку в экскурсию. У нее была своя цель: ей нужно было вернуть сына. Мысли судорожно мелькали в голове в поисках необходимых слов, чтобы разговор не зашел слишком далеко. Но Уилл спас ситуацию:
- Ты не сможешь с нами полететь, милая. Это моя работа, а не отпуск. И маме это не понравится. Она хочет, чтобы ты была с ними на День благодарения. Ты ведь знаешь.
- У нее есть Джулиан, - сказала Сьюзан.
- Да, но ты нужна ей.
- Папа, я…
- Нет, Сноу. Ты остаешься с мамой, и точка.
Откинувшись на спинку стула, Сара с благодарностью смотрела на Уилла. Он был сильным, у него был низкий, спокойный голос, но он не мог скрыть свою любовь к дочери.
Вечером Сара открыла коробочку, которую Сьюзан оставила для нее на столе. Это был осветлитель волос. Она стояла в ванной, разглядывая себя в зеркало. До Дня благодарения оставалось меньше недели. Она думала о красном сарае и белом гусином пухе, о свечах и одеялах, о таинственной связи между прошлым и настоящим. И Майк в холодном сарае. Она слышала гусиный гогот, видела, как разлетался пух по ветру. Будучи ребенком, он любил гусей. Однажды он заплакал, боясь, что дед делает им больно, ощипывая перья. Крепко держа его, Сара чувствовала запах его нежной шейки и шептала ему на ухо, что ощипать пух - это то же самое, что причесать ребенка.
Ее слова были ложью, и сейчас, работая в сарае, Майк это хорошо понимал. Подставив голову под струю горячей воды, она задавала себе вопрос, что он сейчас думает об этом?
Нащупав коробочку с осветлителем, Сара вспомнила о Сьюзан, надеясь, что та добра к своей матери так же, как к ней. Задавая себе вопрос, как будет смотреться с осветленными волосами, она поймала себя на мысли, что ей важно узнать мнение Уилла. Подумает ли он, что она выглядит глупо, пытаясь в свои годы быть моложе. Или он подумает, что она выглядит мило, как он сказал тогда на ярмарке.
Замок был холодным и зловещим, каждая вещь давала Сьюзан понять, как она к ней относится. Большие уродливые баронские предметы мебели корчились вдоль стен, внимательно следя за каждым ее движением. Мать и Джулиан сидели на своем любимом диване у камина и пили вино. Предки Джулиана с мертвенно бледными лицами с портретов зловеще смотрели на нее. Они не любили ее, но следили, чтобы она не убежала.
- …Я хочу поехать, - повторяла Сьюзан.
- Категорически нет! - сказала мать.
- Бедный папа! Ты хочешь, чтобы он летел один в Мэн с малознакомой женщиной, и рядом с ним в День благодарения не будет никого, кто его любит!
- Он взрослый человек, и чартерный рейс в праздник организовал по своей воле. Если бы он захотел остаться в Форт Кромвеле, то забрал бы тебя после ужина в четверг, чтобы вместе провести весь уик энд. Ничего, увидишься с ним после его возвращения.
- Ужин - это важная часть праздника, - возразила Сьюзан. - На прошлый День благодарения отец съел целых шесть порций холодной индейки!
- Мы хотим, чтобы ты была с нами, - сказал Джулиан, раскачав вино в бокале и оценивая его цвет в отблесках каминного огня.
- Да уж, конечно, - зло буркнула девочка.
- Правда, хотим. Я уже велел Пэнси приготовить сладкий картофель, такой, как ты любишь: с алтеем и пеканами…
- С лесными орехами! Я люблю с лесными орехами!
- Хорошо, мы скажем об этом Пэнси.
Сьюзан захотелось пересечь комнату и стереть эту тупую улыбку с его лица. Он думает, что он замечательный отчим, и заботится о сладком картофеле, в то время как отец вынужден лететь чуть ли не в тундру спасать чужого ребенка.
- Я им нужна! - настаивала Сьюзан.
- Отец сказал мне другое, - возразила Элис.
- Это потому, что он не хочет тебя расстраивать в праздник. Я им нужна, чтобы уговорить Майка вернуться домой.
- Кто такой Майк? - спросил Джулиан.
- Сын Сары Талбот. Он уехал в Мэн, чтобы спасти семейную ферму, он почти святой, ухаживает за старым дедом и тетей Бэсс, махнув рукой на собственную жизнь. Сара хочет забрать его от отца, пока не поздно, и я знаю, что могу помочь. Мы с ним скорее найдем общий язык, понимаете?!
- Так это Майк Талбот, - усмехнулся Джулиан.
Сьюзан вертела в руках каминные щипцы Их медная ручка была в форме головы рыси, и на ее кошачьем лице застыла точно такая же злобная улыбка, как и у Джулиана. Захотелось убежать наверх до того, как он заговорит, не доставив ему удовольствия в том, что его слушают, но любопытство оказалось сильнее.
