Она с чашкой кофе уединилась с Андреем.
– Ты мне хотел что-то сказать?
– Да, я вспомнил... Вот когда вы начали расспрашивать про красное вино и бисквит, я вспомнил сразу, что все это
– Как так?
– Понимаете, когда мы приехали на дачу, а приехали мы в разное время... Когда я приехал, она, Ирина, была уже там... Я еще спросил ее, где это она нашла такую шикарную бутылку... Знаете, красное испанское вино в совершенно роскошной бутылке... И коробка из-под печенья, а на тарелке несколько засохших бисквитов с орехами...
– Засохших?
– Вот именно. Она сказал мне, что это пиршество не имеет к ней никакого отношения, что это все она нашла здесь, когда пришла...
– Значит, на даче кто-то был?
– Да, кто-то чужой... Она же практически не запирается...
– А в чем она была? Ира, я имею в виду...
– Она была в красивом черном свитере, который очень шел ей, и юбке... Она очень хорошо выглядела...
– А какая была юбка?
– Длинная, с разрезом, кажется, темная...
– А клетчатой рубашки вы не видели?
– Видел... – сказал он и почему-то покраснел. – Вот не думал, что мне придется говорить с вами об этом... Понимаете, мы же с ней столько времени не виделись...
Словом, мы часа два, перед тем как поссориться, провели в постели... И после этого она уже была без юбки, но в какой-то мужской клетчатой рубашке... Она тоже ей шла...
– И когда вы ударили ее по лицу, она была в этой рубашке, а не в свитере?
– Да, правильно... В свитере я ее больше не видел... И вообще не видел...
Глава 15 Самозванка
Монахов выглядел больным. На завтра были назначены похороны сына.
– Что-нибудь узнали? – спросил он вяло. Видно было, что он принял успокоительное или какой-нибудь слабый наркотик.
– Пока нет... Хотя мы нашли квартиру, где находятся вещи той женщины, которая передала записку для Лари...
– Да? И где же живет эта мразь?
– Вы не поверите, но на квартире Ирины Литвиновой...
– Что? На Ириной квартире? – Он как-то сразу сник, опустил плечи и махнул рукой: он не поверил ей.
– Я пришла спросить вас о ней... Вы сказали, что открыли счет Ирине... Мне бы хотелось узнать, не снимали ли с него деньги за этот год...
– Знаете, что касается меня, то я не снимал... Просто потому, что это был
– Понимаете, вам это может показаться невероятным, но в городе появилась женщина, которая так похожа на Иру, что даже успела написать завещание второго ноября... А почему бы ей не снять деньги с вашего счета...
– Я же сказал: с
– Хорошо, пусть будет по-вашему, только не надо на меня кричать! Я и сама могу крикнуть... Мне понятна ваша боль, но ведь я же занимаюсь и вашим делом тоже...
– Я слышал, что вы – любовница Логинова и экстрасенс... Это правда? – ледяным тоном спросил Монахов.
– Правда. Дальше что...
– А то, что если вы найдете мне убийцу Геры, я вас
– Хорошо. Договорились. А теперь позвоните в банк и узнайте, не снимали ли с
Она вышла от Монахова, чувствуя себя победительницей: за год со счета Литвиновой было снято больше двадцати миллионов.
Она ехала сейчас в то отделение коммерческого банка, где и был открыт этот счет.
Показав свое удостоверение, она прошла к заведующей и попросила ее поговорить со своими операторами, обслуживающими клиентов банка. Предъявив номер счета, она могла надеяться на то, что самозванку, пользующуюся квартирой и деньгами Литвиновой, могли запомнить в лицо.
Заведующая пригласила из зала девушку и разъяснила ей, в чем дело.
– Литвинова? Да, конечно... Я ее знаю... Она такая худенькая, высокая, с седыми волосами...
– Это сколько же ей лет-то на вид? – спросила Наталия.
– Лет сорок с небольшим...
– А как она одевается?
– Вообще-то мне не видно, но вот косметики на лице практически нет. У нее очень болезненный вид...
– Скажите, а почему вы ее запомнили? Ведь у вас немало клиентов...
– Да потому что лицо у нее запоминающееся... не знаю даже, как объяснить... У нее очень интеллигентное лицо, но когда она снимает деньги, даже крупные суммы, мне кажется, что она сейчас все потратит в аптеке... Да от нее и пахнет-то аптекой... и знаете... старостью... какими-то прокисшими духами...
– Да вам только следователем работать, – восхитилась Наталия. – Не хотите к нам?
– Не знаю... – смутилась девушка.
– А теперь самый главный вопрос: подписи-то совпадают?
– Конечно! Знаете, у нее очень простая подпись... Я даже сама могу сейчас расписаться... Три буквы: «Л», «и» и «т»... с хвостиком... Вот! – Она расписалась на листочке.
Из банка она поехала к Логинову в прокуратуру и все рассказала ему о деньгах Литвиновой. Через час они получили ответ из центральной нотариальной конторы, что завещание на имя Литвиновой, составленное и оформленное 2 ноября 1996 года, действительно существует и что составлено оно было на основании предъявленных обеими сторонами необходимых документов...
– Может, ты и права... А теперь слушай, что я тебе расскажу сейчас о Берковской... Бери ручку и записывай ее адрес...
Он выглянул в окно: джип еще стоял. Он знал: пока стоит джип, будет жив и он.
Когда он вошел на кухню, Соня, увидев его, от неожиданности вздрогнула:
– Ты? Хочешь перекусить?
– Да что вы меня все за поросенка держите-то! Не хочу я есть... Я вообще ничего не хочу... Просто мне тошно здесь...
– Понятно... Если хочешь, мы можем поиграть с тобой в карты...
– В карты? – Он смягчился. Вид этой нежной белокурой женщины почему-то подействовал на него благотворно. – Можно и в карты...
– А ты действительно не знаешь, за что тебя собираются убить? – спросила Соня, прекрасно осознавая, что рискует, разговаривая с ним вообще на эту тему.
– Нет, – рявкнул он.
Он находился здесь уже целую неделю. Жизнь остановилась вместе с сердцами его лучших друзей. Уже никогда он не сможет увидеться с ними и поговорить... Их похоронили вчера на том самом кладбище, где погиб Герман.
«Интересно, где похоронят меня?»
И вдруг он услышал какой-то царапающий звук. Он вздрогнул и оглянулся. Глаза его округлились от ужаса: за стеклянной дверью кухни он увидел огромного черного ротвейлера.
