Иван вошел в оказавшийся подключенным Интернет, стал набирать команды и отправлять куда-то все скопом, без разбору, кроме игрушек. Санька наблюдала из-за его плеча, но адрес получателя не смогла прочесть, вообще мало что поняла — он работал с поразительной скоростью, щелкая клавиатурой, как скорострельный автомат.
— Все, Саш, уходим! Здесь ничего нет!
— Чего нет?
— Никакой стоящей информации.
Щелкнув пару раз напоследок мышкой, он поднялся с кресла и двинулся к выходу, взяв Сашку за руку. Она вздохнула, не сопротивляясь — все-то он ее хватает, тащит куда-то! Они выскочили из дома.
— Куда? — поинтересовалась направлением бега Александра.
— Вот сюда, в кусты! Здесь можно хорошо спрятаться!
— Спрятаться?! — обалдела Сашка. — Гуров, у тебя сотрясение?
— Нет у меня сотрясения. Надо посмотреть, кто приедет.
— Да сматываться надо!!
— Успеем, — буднично, без эмоций ответил он.
Сашка смирилась. А ведь он прав! Черт возьми, он прав!
Может, она этого Постного узнает и поймет, откуда ветер дует, переходя в смерч, закрутивший ее.
Иван походил, присел пару раз, выбирая удобную позицию для наблюдения.
Нашел.
Они улеглись рядышком на землю, спрятавшись в кустах через дорогу, наискосок от распахнутых ворот дома, мирно и тихо стоящего на окраине непонятного поселка. Или деревни?
— Ты как? — спросил Иван, когда Санька затихла, устроившись поудобней.
Хотя удобней на земле, под кустами, возле дороги? Сюр фильма Кустурицы продолжился, видимо, вторая серия. Или третья. Или это сериал вообще.
— В порядке, — не очень сама в это «в порядке» веря, отозвалась Саша.
А что может быть в порядке в такой ситуации?
— А ты?
— Нормально, — ответил он и придвинулся к ней, — дай я посмотрю твое лицо.
— А что у меня с лицом? — удивилась Сашка.
Жесткими пальцами он ощупал нос, челюсти, брови, скулы. Сашка зашипела, почувствовав жгучую боль, зато тут же вспомнила, что может быть у нее с лицом.
— Ничего страшного, — поставил диагноз Гуров, — челюсть не сломана, зубы на месте, синяки будут не детские, скула уже распухает, фингал под глазом, щеки в синяках. Это от Скунса подарочек.
— Ты врач?
— Я не врач, — усмехнулся он, прервав осмотр, но не выпуская ее лицо из ладоней, и заглянул ей в глаза. — Синяки полечим, опухоль снимем, у меня классная примочка есть, вылечивает все! — почему-то шепотом сказал он, продолжая смотреть в ее балтийские глаза.
Сашка замерла под этим взглядом, даже дышать забыла.
С чего бы это?
— Кто-то едет, — так же шепотом оповестил Иван, не отводя взгляда.
— Они? — тоже шепотом спросила Сашка, одурманенная золотисто-шоколадным гипнозом.
Темно-синяя «Вольво» остановилась у распахнутых ворот.
Бзынь-нь! — разорвалась нить гипноза.
— Ну, посмотрим! — оживился Иван, отпуская Сашку.
Из машины выбрался полноватый мужчина лет тридцати пяти, наклонился, что-то сказав водителю, захлопнул дверцу и неторопливо, с преувеличенным достоинством понес себя к дому.
— Ты его знаешь? — тихо спросил у Саньки Гуров.
— Нет.
— Может, видела когда, пересекались, вспоминай!
— Нет, точно нет! — стараясь не повышать голос, прошипела Сашка. — А ты?
Он не ответил. Знал он данного господина и не особо удивился его появлению.
Минут через пять господин выскочил из дома и потрусил к машине, по дороге растеряв часть своего преувеличенного достоинства, суетливо забрался в машину, крикнул что-то, и «вольвешник» сорвался с места.
— Больше здесь ничего интересного не будет! Нам тоже пора, — тоном покидающего званый вечер дорогого гостя заявил Иван.
Он поднялся одним быстрым движением, помог встать Сашке и подтолкнул ее легонько в спину… в сторону дома.
— Туда?!
— А что, тебе джип не подходит для эвакуации? — искренне удивился он. — У нас и ключи есть! — и продемонстрировал позвякивающую связку.
— Откуда? — сбитая с толку, вопрошала Александра.
— От верблюда! — ответил Иван.
И, уцепив ее за локоть, потащил за собой из кустов.
Опять! Что он ее хватает всякий раз и тащит, как дитя неразумное или инвалида какого!
Сашка замолчала надолго, надулась почему-то, позволив ему принимать решения, воплощать их в жизнь, тащить ее, действовать.
Она оторвалась от созерцания мелькающего за окном машины пейзажа и своих непонятных мыслей, копошащихся в голове мушками-дрозофилами: бестолково и бесполезно, зато скопом, одной большой компанией.
— Куда мы? — спросила она не окрашенным интонациями тоном.
— Ко мне. А куда еще?
— Нас там не найдут?
— С чего бы? — не то удивился, не то успокоил он.
— Да, — тем же стерильным тоном согласилась она, — с чего бы!
— Сашенька, что с тобой? Посттравматический синдром, запоздалая реакция на стресс? — заботливо поинтересовался Иван.
Сашка не ответила.
А черт его знает?! Черт его знает, какая у нее там такая реакция и синдром чего-то!
Ей вдруг захотелось заорать во все горло и орать, орать, крушить все вокруг, разбить что-нибудь, трахнуть кого-нибудь — вон Гурова, например, — по башке!
Нет, Гурова, пожалуй, не надо, у него башка и так многострадальная. Тем более он сегодня за трюк фокусника и за чудо божье в одном лице.
Чудо посмотрело на нее и проникновенно спросило:
— Сань, ты что, сильно испугалась?
— Да, я сильно испугалась!! — заорала Сашка, словно ей старт дали, отмашку красным флагом. — Я, знаешь, всегда сильно пугаюсь, когда меня привязывают скотчем к стулу какие-то уроды и бьют в челюсть! А еще больше я пугаюсь за прынцев недоделанных, которых лупят почем зря и убивают у меня на глазах!!!
— Я не понял, ты за меня, что ли, испугалась? — неподдельно удивился он.
— Гуров, тебе все-таки мозги отбили!! — орала Сашка. — Или ты идиот от рождения?! Конечно, за тебя!! Я испугалась за тебя до одури! Это что, так непонятно?!
«Нет. Непонятно», — подумал озадаченный Иван.
— Понятно, — быстро согласился он, только чтобы успокоить начавшийся бунт. — У тебя стресс. Тебе надо скинуть адреналин! Ты покричи, можешь стукнуть меня разок, но не больно, ладно?
Сашка аж зашлась в праведном гневе, от переизбытка злости она открыла и закрыла рот несколько раз, не найдя достойного определения тому, что хотела сказать.
И вдруг успокоилась — в момент! Раз — и все!
