поверить, что такое бывает. Второй номер этой команды – Амиран Макойты, вроде абхазка, тонкая и слегка угловатая девушка, которая могла бы показаться манерной, если бы не была чертовски умна и к тому же обладала природными качествами бустера – почти такими же ошеломительно-сильными, как ее командир в своей области. Суггестором к ним Мира присочинила Берту-Марию Панвальд, из Австрии. Бывшая гонщица, выступавшая на общеевропейских гонках в байках класса до четверти литра, летчица-любитель, горнолыжница, бобслеистка и кто-то там еще. Но года два назад она серьезно разбилась, о спортивных достижениях теперь ей пришлось забыть, зато нашла себя в новой профессии и была этим вполне довольна.
Лишь с диффузором у этой группы происходило что-то малопонятное. Мира советовалась с Вересаевым, показывая разных кандидатов, но к общему мнению они пока не пришли.
Ромка уселся в свое кресло, подключился и даже чуть опоздал – со всеми своими раздумьями и наблюдениями. Ребята в настоящем параскафе уже были готовы давать нагрузку на рабочие элементы.
– Я башня, – сказал он, едва натянув шлем. Общее пси-поле у них еще не установилось, а следовательно, не было и общего ментального контакта. Приходилось пока общаться по старинке. – Мы ждем вас, ребята.
Блез почему-то не торопился, он укладывался в свое полетное кресло, будто собирался провести в нем остаток жизни. «Стоп, плохая мысль», – тут же одернул себя Роман. Он и сам не заметил, как через пси- электронику, даже на холостых режимах, начинал ощущать каждого из членов второй команды.
– У нас порядок, мы сейчас… приладимся, – буркнул Блез.
– Он Виноградову ждет, – вмешался, тоже вслух, Чолган. – Она говорит, что спину вчера, когда мы в баскет играли, потянула. Ни черта подобного, у нее что-то ревматическое.
– Не ревматическое, – запротестовала Виноградова, в наушниках ее голос звучал чрезмерно высоко, будто она гелия глотнула. – А на самом деле потянула.
– Я в бане даже запах мази со змеиным ядом почувствовал, – со значением оповестил всех Янек. – Старуха она скрюченная.
– Сам ты…
– Башня, мы готовы. Даю напряжение.
Они включились в мир машины, Ромка не ожидал чего-то необычного, но тут-то его и пробило! Он сделался, лишь с малой инерцией перестроения пси-полей, иным существом, более ярким, полным сил, ума и таланта.
Вот учил-учил этому десятки курсантов, а поди ж ты! Сейчас только почувствовал по-настоящему. Сигналы, само собой, он ощущал через фильтры, через приборы, но все равно это было ошеломительно сильно. А каково же там, в машине, и как будет в Чистилище?! Только бы связь Шустерман поддерживал, хотя бы частично…
«Значит, все простенько, – начал думать Блез для всех, заодно как-то малозаметно проверяя сосредоточенность каждого, и Ромкину, на внимание и общую ментальную концентрацию. – Выходим туда, сбрасываем бакен этот… автоматический, погуляем чуть и возвращаемся. Ничего экстраординарного».
«Когда будут посылать группами, станет сложнее», – мельком отозвался Янек Врубель.
«Проще станет, – возразил Чолган. – Группами всегда веселей выходит, и есть на кого ругаться, если что-то не заладится».
«Там посмотрим», – высказалась и Натали, но ее уже прерывал командир:
«Завязываем болтать. Работаем».
«И где он такого жаргона набрался, ведь нерусский же?» – подумал в свою очередь Ромка, но экипаж его прочитал влегкую.
Ромка плавал в пси-связи с экипажем параскафа и почему-то не мог отделаться от мысли о том, что называть этих ребят антигравиторами – уже неправильно. Они другие теперь. Вот название «параскаф», по известным и давно опробованным, обжитым корням слов, вполне и сразу же прижилось. Но как быть с обозначением ребят? Нельзя же называть их «паранавты», дурацкое какое-то слово, лучше уж «иномерники»… Ну, когда будет доказано, что они в другие измерения на самом деле ходят. Хотя для них, всех тут работающих, и доказывать ничего не нужно, машины-то исчезают из нашего пространства, значит…
«Башня, Ром, прекрати молоть чепуху, мы тебя слышим, и ты мешаешь. Или – отключу».
Молодец, правильно, одно слово – командир! Вот только – поняло ли что-нибудь из этого упрека начальство? Его внимание на миг перебросилось на это самое начальство, восседающее за спиной.
– Нужно вытребовать в министерстве деньги, чтобы перевести их работу на общий большой экран в нашем зале управления, – говорил Венциславский.
Ему что-то пробовал отвечать генерал, и с не меньшим пылом что-то подсказывал им Масляков. Казалось, предстоящий «нырок» по-настоящему интересовал только Мзареулова.
– Да тихо вы все! – прикрикнул он на них.
И Ромка был ему за это от души благодарен. Действительно, пусть бы себе сидели где-нибудь, где их не видно и не слышно, так нет же – приперлись…
Машина вышла в ходовое состояние. Бакен работал как часы. Сейчас Ромка его тоже чувствовал, вернее, понимал, каким образом устройство собирает и аккумулирует все, что происходит в параскафе и вокруг него и передает сюда, на фиксирующие приборы, сложным, многосоставным, но вполне разбираемым электроникой пучком, прямым и острым, как лазер.
«Я вас все еще чувствую», – подумал он для команды в параскафе.
И тут же их потерял.
Щелчок был таким резким и сильным, что пронзил все тело, не только нервы. И как же они там, как же они выдерживают? К счастью, Ромка понимал, что этим своим всплеском неуверенности не помешает антигравиторам… То есть иномерникам. Они во время этого перепада режимов были для него недоступны. Зато снова стали слышны голоса начальников, и в первую очередь – генерала.
– У них же контакт с нами утерян.
– Это временно, не волнуйтесь, Желобов, аппаратура придет в норму. – Это Веселкина. Или Шустерман Генка? Странно, что он, Роман Олегович Вересаев, не может понять – кто из них двоих кем является и кто из них говорит.
– Этого нужно избегать, – откомментировал Венциславский или Масляков.
«Да что же это со мной, – думал Роман. – Я же не в работе, просто сижу в лаборатории, а ведь начисто уничтожена способность идентифицировать говорящих на расстоянии всего-то пяти шагов.
– Нам бы еще понимать физику происходящего, всех этих процессов… А то сидим тут, как кролики в норе, и что происходит снаружи – никому не ясно, – вот это точно Шустерман.
– Теоретики нужны, – сказал кто-то вялый, наверное, Масляков.
– Амеры занимаются этим, да и в Европе напрягают мозги.
– Тут не мозги нужны, а помощники, – прозвучало как сквозь пелену, но понятно, что это вмешалась Валентина.
Машина появилась снова, в сигналах – сильных и даже слегка чрезмерных, будто бы чуть расплывающихся, каких-то покачивающихся, словно пьяненькая рябь на чистом зеркале лесного пруда.
«Башня, скачок прошел короче, чем обычно, всего-то минуты за три, – снова по ясной пси-связи подумал в сознании Ромки командир. – А бывало, что и минут пять болтались невесть где». Кто это подумал-сказал-отметил, уже там, в Чистилище, теперь не имело значения, они все вместе – четыре члена экипажа и Ромка – думали, чувствовали и жили, даже дышали воедино.
– Принято, ребята. Зонд сможете поставить? – спросил Ромка вслух.
«Этот зонд – без проблем, но более крупную хреновину сюда не протолкнуть». – «Это почему же? Если подналечь…» – «Нет, командир прав, управлять здесь большими массами слишком сложно».
Бакен отстрелился, покачнув корпус параскафа, зато исполнив сегодняшнее задание. Все, операция прошла успе… Или что-то не так? Да нет, все как надо.
«Интересно, эта бочка будет тут парить на антигравитационной подвеске? Или как?» – задалась общим вопросом, кажется, Наташа, но может, и не она. «Бакен сейчас удерживает вторая лаборатория, Мира его контролит». Это уже был Врубель или сам Блез, командир?
