Алекс и шаман сполна наглотались пыли, песок скрипел у них на зубах. Существа за откосами все же угомонились и работа людей продолжилась. Время от времени существа швыряли из-за откосов груды предметов, скользящих по воздуху. Каждый из предметов сам находил того, кто должен над ним работать: чинить никому не нужную ветошь, мыть что-то вроде измазанных маслом и грязью склянок, чинить какие- то остатки искореженной мебели, надраивать металлические обломки. Выполнив работу, люди бросали обломки назад, и те плавно перелетали через неприступную стену и исчезали за ней. Алекс пытался лучше разглядеть лица людей, но тщетно — они были неразличимы. Но лицо крепкого и сильного мужчины привлекло внимание Алекса, оно было чутким и эмоционально выразительным, выражало безысходность рабства, нудность труда и беспросветную скуку. Отсутствие перспектив угнетало его.
— Шаман, обрати внимание вон на того крепкого мужчину с четким лицом, — сказал вполголоса Алекс.
— Вижу, однако! Я его сразу приметил. По всей видимости, он прошел здесь свой путь и ему предстоит не позднее, чем завтра, покинуть этот мир по морю, на черном корабле.
Мужчина швырнул сколоченный табурет в сторону склона. И, когда табурет исчез, оттуда послышалась громкая возня, угрожающие сопения, скрежет ломающегося дерева и исковерканный табурет вновь возвратился к мужчине. Яркая вспышка зарева взметнулась протуберанцем ввысь из-за черных скал, Алекс переключил свое внимание и мгновенно обернулся.
— Что все это значит? Я могу знать об этом хоть что-нибудь? — спросил Алекс, не отрывая взора от скал.
— Я уже говорил тебе, однако — это титан.
— Послушай, шаман, я тебя уверяю: здесь слишком опасно, чтобы выслушивать лекции по древней мифологии.
— Нет! Ты не знаешь титанов? Это не мифологические существа — это те, однако, кто были правителями на Земле, те, которые решали судьбы людей, стран, континентов. В этих мирах их называют титанами.
— Шаман, ты, наверное, сошел с ума. Но если не так, то ответь: какую связь имеет зарево и бывший правитель?
— Скажу лишь одно, несколько столетий назад низвергнутый в глубочайшие чистилища грузом кармы, неповторимой по своей тяжести, титан раскаялся, а зарева его молитв о прощении проходят через все слои и достигают слоев просветления, однако.
— Отчего он не поднимается сам? — удивился Алекс.
— Не знаю, однако. Знаю лишь, что силы Света помогают ему. Точно, однако, не могу сказать. Может, это и вовсе легенда… а, может, закон кармы…
— Ты говоришь: «Закон кармы, закон кармы»… Но, если есть закон, то существует механизм его действия, и закон, наверное, можно обойти.
— Нет, однако.
— Что — нет? — в голосе Алекса чувствовалось нетерпение.
— Нет — это значит нет. Закон кармы, однако, обойти невозможно.
— Насколько я знаю, любой закон на Земле можно если не обойти, то найти закон, нейтрализующий первый. Или смягчить его действие.
— Э… нет, здесь, однако, это не пройдет. Закон кармы действует везде и всегда. Механизм его действия состоит в том, однако, что нарушения нравственных законов влечет за собой утяжеление эфирного тела совершившего. Пока человек жив, утяжеленное эфирное тело остается, однако, как бы на поверхности трехмерного мира, а физическое тело играет роль спасательного жилета для утопающего. Но, как только связь физического и эфирного тела разрывается смертью, эфирное тело, однако, начинает погружаться глубже и глубже, из слоя в слой, пока не достигнет равновесия с окружающей средой.
— Зачем тогда блюстители кармы?
— Они следят за безотказным действием закона.
— Скажи, шаман, почему я, будучи «роботом» на Земле и не совершая никаких тяжких грехов, в своем посмертии кратковременно оказался в мирах возмездия? — спросил Алекс, он явно был доволен собой и уверен, что нашел хорошее противоречие.
Шаман некоторое время без особого энтузиазма почесывал затылок, щурил глаза и морщил лоб.
— Твоя смерть, однако, была очень быстрой и ты, как легкий поплавок, закинутый в воду, на мгновение нырнул вглубь и быстро всплыл на поверхность, — лениво ответил шаман. — Сейчас, однако, наступит ночь, необходимо найти себе место в бараке для ночлега.
И действительно — стало гораздо темнее, остатки света исчезли в огромной черной туче, нависшей над котлованом. Благодаря титану, где-то очень далеко за скалами то появлялись яркие зарева, то исчезали, оставляя на черной, неподвижной глади моря безразлично-холодную, отливающую металлом дорожку, похожую на обнаженный клинок. Было темно и прохладно, но даже в этой непроглядной тьме Алекса не покидало ощущение, что невидимый кто-то зорко и неотступно следит за ним. Казалось, воздух был пропитан опасностью, это утомляло. В конце концов острая потребность отдыха стала нестерпимой.
— Как я понимаю, заснуть или отдохнуть нам не удастся, это нереально, — без тени оптимизма заметил Алекс.
Алекс и шаман остановились у входа в барак. На входную дверь не было и намека, вход представляла большая широкая дыра. Множество людей находились здесь в ужасной темноте, они лежали на лавках, на земляном полу, полулежали, прислонившись к барьерам. Многие спали, не обращая внимания на вспышки света и рычание существ за откосами и наоборот, многие не спали — тихая и доверительная беседа заставляла их бодрствовать.
— Шаман, может, вернемся наружу, уляжемся там, у стены и скоротаем ночь?
— Не стоит этого делать, — тихо и спокойно произнес женский голос слева из темноты, Алекс обернулся и напряженно, но безрезультатно всматривался во тьму — поводов недолюбливать голоса из темноты у Алекса было достаточно. Но предосторожность была напрасной. Это стало ясно, когда очередная вспышка света обняла стройную фигуру женщины, стоявшую в проеме барака совершенно неподвижно, подобно изваянию древней богини, возникшей вдруг из ничего — из света. Лицо оставалось в тени, но ее волосы, длинные и пышные, светились бронзой и золотом.
— Те, кто ночевали снаружи… Они не вернулись. А она — манящая ласковая и все время плачет… Но они не вернулись, — сказала грустная растерянная женщина, исчезая в непроницаемой тьме.
— Постойте, не уходите! — Алекс сделал движение вперед, туда, где только что была женщина. — Кто? Кто она и отчего плачет? Почему они не вернулись? Где вы? Ответьте, пожалуйста! Не молчите.
Рука шамана коснулась плеча Алекса.
— Остынь, однако, она ушла. Пойдем, я нашел место для ночлега. Поспешим, однако, его могут занять! — увесистый тычок в спину от шамана привел Алекса в чувство, и он осторожно зашагал вперед.
— Первый, — тихо пробормотал шаман. — Второй, — раздался его голос недалеко впереди. — Третий, однако…
— Ты что там считаешь, шаман?
— Проемы, однако! Пятый слева — наш. Я нашел совсем хорошее место. Ты увидишь, там очень хорошо — два места на лавке. Четвертый и вот, однако, пятый. Дождемся света, и ты увидишь! Можно спать сидя…
Свет ворвался в проем с последними словами шамана. Это несказанно обрадовало Алекса. Он поймал себя на мысли, что капля света в этом мире может сделать человека почти счастливым, а его радость — несоизмеримой. Оглядевшись, Алекс заметил, что его нога стоит в сантиметре от руки, принадлежащей спящему человеку. Человек спал, прильнув спиной к косяку проема, темные пряди волос лежали на его лице с четкими и выразительными чертами. А на лавке сидел тот самый мужчина с четким лицом, которого шаман и Алекс видели еще днем, чинящим табурет. Здешняя компания была сугубо мужской.
— Проходите, устраивайтесь здесь, — сказал тот самый мужчина, указывая на место напротив себя, через старый покосившийся деревянный стол.
— Здесь, однако, все готовятся завтра отплыть на черном корабле, — выдавая осведомленность,
