пробормотал шаман, с большим трудом пробираясь вслед за Алексом к своему месту на лавке. Он протискивался между столом и лавкой, придерживая руками свои мешочки и баночки со снадобьями. Один мешочек все же имел такую неосторожность зацепиться шнурком за край стола. От неожиданности шаман дернулся вперед, затем медленно и осторожно подался назад, дрожащими пальцами распутал шнурок и освободил мешочек из плена. Только после этого он облегченно плюхнулся на лавку, позволив себе глубоко вздохнуть. Как только Алекс сел и получил возможность расправить плечи, веки его закрылись сами собой, раненое плечо его болезненно ныло, но это не мешало ему погрузиться в дрему. Мир в его сознании раскололся на две части: на мир внутри него — желающий отдыха, покоя, мира и гармонии; и на мир внешний — тревожный, холодный и совсем не уютный. Алекс сидел с закрытыми глазами и совершенно не желал, чтобы эти миры воссоединились. Когда сон был уже так близок, Алекс вдруг встревожился — ужасное подозрение закралось ему в душу: мысль, что враг его не спит и, как только все уснут, произойдет непоправимое. Борьба со сном казалась ему пыткой, он превозмог ее и спокойно открыл глаза.
Смит
— Что, не спится? — прозвучал из темноты голос того самого мужчины. — Мне тоже… Не могу спать — мысли о корабле не дают покоя, на нем я могу подняться вверх или опуститься еще ниже вниз. А мне нужно вверх! И, если моя Элис и жена погибли в той страшной катастрофе на Земле, то они естественно поднялись вверх — в слои просветления. Вы и представить себе не можете, как я хочу их видеть, — с глубокой тоской произнес тот самый мужчина.
— Да, однако, это была ужасная драма, — с сожалением заметил шаман, чем несказанно удивил присутствующих — все были уверены, что шаман давно спит.
— Шаман, вы не спите? Отчего же? И как вы можете знать о случившейся трагедии? — недоумевал Алекс.
— Да очень просто! Глубинная память — вот в чем секрет, однако. Я проник в вашу… да-да, в вашу память, — шаман сделал жест рукой, показывая на того самого мужчину, — и увидел все своими глазами.
— Как вы посмели? — возмутился мужчина. Все, что произошло — это моя жизнь, и никто, понимаете — никто не имеет право ничего знать! Только я! Я! — выпалил мужчина и ребром ладони бешено резанул воздух.
Но голос мужчины не выражал злости или упрека, скорее это был крик совести, отчаяние, неуверенность…
— Я должен, просто обязан попасть на этот чертов корабль, — продолжал мужчин. — И упаси Господи, если сиайра попадет в руки демонов. Я и мы все навечно застрянем здесь, а я должен, должен подняться в миры просветления, узнать о судьбе жены и Элис!
— Нет, однако, сиайра не попадет в руки к демонам. Вот человек, который этого не допустит, — шаман кивком головы указал на Алекса. — Он воин Света…
— Возможно, я стану им в будущем, — уточнил Алекс.
— Однако, у него посвящение — трудная штука, но он выполнит задание, он станет воином Света! — сказал шаман с таким видом, как будто все уже свершилось и предстоит всего-навсего торжественное облачение в плащ и вручение меча.
Алекс посмотрел на шамана бегло, но пристально, покачал головой и было видно — хотел что-то сказать, но промолчал.
— О да, — шаман почесал в затылке. — Ну, конечно, он должен многое узнать и понять в этой жизни, многому должен научиться.
— Да, да! Я и в самом деле подозревал, что вы не простой грешник, ведь вы совершенно особенный, вы — светлый, — взволновано говорил тот самый мужчина, протягивая свою руку через стол для приветствия. — Называйте меня Смитом, даже жена называла меня так… да и соседи тоже.
— Алекс, — коротко ответил Алекс, пожимая поданную ему руку. — У вас крепкая мужская рука, вы совершенно не похожи на хлюпика. Как вы оказались здесь? Наверное, произошла нелепая драка, потасовка и вы натворили невесть чего?
Внезапный всплеск света ослепил сидящих, но Алекс успел заметить, что лицо его собеседника бледно, дыхание едва заметно, одна рука крепко сжата в кулак, а другая без цели бродит по столу.
— Нет, — хрипло выдохнул Смит. — В моей жизни был один случай… а, может, и не один. И только здесь и сейчас мне дана возможность оценить все с иной точки зрения, отличной от той, с которой я жил долгое время на Земле. Так вот, я должен все рассказать вам Алекс, поверьте — это нелегко, но я хотел бы, что бы вы узнали все и увидели все своими глазами. Вы не должны повторить моих ошибок, а учиться на своих… у вас нет времени. Дело вот в чем, однажды — точно определить время я не могу — время слишком по-разному течет здесь и там, на Земле, и может случиться так, что на Земле прошли десятки лет, а здесь — всего месяцы. Я сознательно совершил безобразный, мерзкий поступок. Сейчас, я понимаю — это было служение Злу. Зло заманчиво, его жуткий блеск ослепил меня, это был зигзаг внутреннего пути, в высшей степени темный. День и ночь неотвязно преследует меня одна мысль — есть ли еще на свете какое-либо действие настолько низкое, мелкое и бесчеловечное. У меня нет смягчающих обстоятельств: в то время я не был несмышленым мальчишкой, дурных компаний в моем окружении не было, у меня не было мелкого, мстительного характера. Но за импозантным фасадом моего поступка скрывалось чистое Зло. Алекс, вы просто обязаны увидеть все своими глазами, я имею серьезные опасения, что мой словесный рассказ будет сбивчив и непонятен.
— Смит, но я не умею проникать в глубинную память!
— Умеешь, однако, — откуда-то из дремы, сонно ворочаясь и непринужденно зевнув, пробормотал шаман. Он вдруг оживился, подался вперед и бодро заговорил: — Ах, точно! Я, однако, совсем забыл сообщить тебе, Алекс, что все, кто побывал в мирах просветления, могут без особого труда проникать в глубинную память собеседника.
— Что же для этого нужно сделать, уважаемый? — с иронией спросил Алекс.
— Да подождите, однако. Тут есть несколько правил. Во-первых, однако, если ваш собеседник светлый человек и выше рангом, он имеет полное право препятствовать вашему вторжению в свою память, но проникнуть в его память возможно и без всякого труда, однако — с его позволения.
— Ну, а демоны могут проникать в нашу глубинную память?
— Да, конечно, но только высшие, как, однако, блюстители кармы. Есть и другие. Так же и ты, Алекс, не каждого демона раскроешь… — задумчиво продолжал шаман. — И главное, Алекс — я знаю, ты неминуемо приобретешь жизненный опыт, зрелость ума, высоких друзей, будешь готов давать советы, будешь хранителем многих тайн, пройдешь множество испытаний… И если, пройдя этот путь, твое сердце очерствеет и душа закроется, любовь ко всему сущему покинет тебя, доступ в глубины памяти людей или демонов будет для тебя невозможен, но сам ты станешь беззащитным и открытым для всех.
— Да, однако… — сказал Алекс, подражая шаману.
— Это я, знаете, так однако, к слову говоря… а, впрочем, дождемся света.
Свет недолго заставил себя ждать, вспыхнул необыкновенно ярко.
— Алекс, тебе нужно всего-навсего пристально посмотреть в глаза собеседнику. Смит, а вы продолжайте свой рассказ. Вот, собственно, и все. — Шаман зевнул, без надобности потрогал мешочки со снадобьями и закрыл глаза.
Некоторое время царила тишина, Смит молчал и сидел так, как обычно это делает долго нездоровый человек — принуждая себя, с затаенным желанием на скорейший отдых и, может быть, выздоровление. Алекс пристально смотрел в глаза Смита, пытаясь распознать его мысли, но тщетно.
— Да, — сказал, наконец, Смит в глубокой задумчивости, но посмотрел довольно дерзко и скривил рот на манер улыбки, — зачем я жил? Для какой цели? Возможно, она существовала, но я не распознал ее… — продолжил Смит. — Я утилитарно воспринимал все существующее вокруг себя. Для меня не существовало ни животных, ни растений, ни даже людей, которые не были мне близки или знакомы. Зверей, птиц, растений, насекомых, людей — все на свете я расценивал исключительно сообразно тому, в
