Кто, Женя, восстановит нас с тобой?
Григорий Зильберглейт
К концу 1972 года Будинасу повезло вдвойне. Он получил первое в своей жизни собственное жилье, и у него родилась дочь Лена.
Маленькая, запущенная и требующая немедленного ремонта, однокомнатная квартира на первом этаже, с окнами, выходящими на улицу, в то время, была пределом мечтаний, после длительных скитаний по чужим углам.
Счастье осложнялось приездом тещи из Бреста, родной сестры из Вильнюса, необходимостью забрать жену и ребенка из роддома и неотвратимостью косметического ремонта.
Посовещавшись, мы решили, что покраска стен придаст квартире вполне приличный вид. Последнее (покраска стен) казалось нам самым легким, как по сути, так и по содержанию.
Купив все необходимое, мы приступили к делу. Кое-как покончив с кухней, мы перебрались в комнату. Осмотрев четыре обшарпанные стенки, вдруг с ужасом осознали, что закончить работу к вечеру выше наших профессиональных и физических возможностей.
Нужен был стимул. Стимул, не оставляющий никаких путей отступления. Стимул, по убойности равный заградотря-дам НКВД и приказу Сталина «Ни шагу назад».
«Давай по последней — я все придумал», — сказал Женька, решительно протягивая мне стакан.
Через несколько минут на всех стенах трехметровыми буквами было написано слово ХУЙ.
Теперь за нашей спиной были тихая опрятная старушка из Бреста, интеллигентная сестра из Вильнюса, Лариса с новорожденной и множество простых советских людей, которые, с наступлением темноты, могли любоваться через окно любимым словом, перекочевавшим с забора на стену квартиры.
И мы, вооружившись кистями, пошли в атаку на...
После победы Лукашенко над Кебичем, на «Полифакт» и Дудутки обрушились всевозможные проверки и комисии. Всем были известны политические пристрастия Будинаса.
Особенно усердствовала местная экологическая служба, обвиняя Дудудки в грядущей экологической катастрофе Пуховического района.
Во время очередной проверки «жалоб», находящихся на грани катастрофы, но ничего не подозревающих об этом местных жителей, произошел случай, который мог бы стать ингредиентом «Перлового супа».
Председатель экологической комиссии Пуховического района, рассказывая проверяющим об экологических преступлениях Дудуток и невозможности «помывки» людей в священных водах реки Птичь, угодил ногами в свежую коровью лепешку.
Встав в позу местного Георгия Победоносца, повергающего Дракона, он произнес короткий монолог, в котором было все, что накопилось в многострадальной душе чиновника,
— Вот видите, товарищ председатель, у них даже говно валяется, где попало!
На что Будинас, тоже приняв позу, со свойственным ему сарказмом, произнес фразу, способную, по его мнению, покончить с карьерой зарвавшегося местного эколога.
— Смею вам напомнить, уважаемый, то, что вы называете говном, с незапамятных времен было, есть и будет ценным органическим удобрением.
Но Будинас рано праздновал победу интеллекта над чиновничьей серостью. Ибо то, что он услышал в ответ, было приговором, не подлежащим обжалованию.
— Это (указывая пальцем себе под ноги) вам, Евгений Доминикович, при Кебиче было органическим удобрением, а при теперешней власти это — говно.
Все присутствующие мгновенно осознали фатальную гениальность сказанного,
Далее следовала финальная сцена из «Ревизора».
Даля Паслаускене, Йонас Паслаускас
Впервые мы услышали о Будинасе на следующий же день после приезда в Минск. Персонал посольства обсуждал какие-то таинственные Дудутки, ветряную мельницу, самогонный аппарат и некоего Барина. Мы знали, что означает слово «барин» в любом из славянских языков — всемогущего владельца земель и крестьян. Еще мы знали, что в славянском сознании всегда жила мечта о хорошем Барине.
Неделю спустя нам довелось с ним встретиться.
Нас, как семью только что назначенного посла, пригласили в Дудутки, которые оказались музеем народных ремесел на открытом воздухе. Там-то мы и познакомились с Евгением -создателем музея, собственником большинства экспонатов, и, кроме всего прочего, нашим соотечественником. Да-да, он оказался литовцем. Но мы сразу отметили, что открытость и широта его души характерна для всех наций, когда-либо входивших в состав Великого княжества Литовского.
Было десять утра, когда началось волшебство в духе рассказов Тургенева.
Нас встретили хлебом и солью, после чего провели в самое сердце ветряной мельницы. Там угостили водкой, луком и салом, которое, хоть и является разновидностью бекона, но, ох! как же далеко от него! Все торжество проходило почти на самой вершине, в леденящий холод февральского утра, на стропилах обдуваемой всеми ветрами мельницы...
Затем нас провели по музею, дали отведать самогонки. После этого начался обед, который, под руководством Будинаса, ненавязчиво перешел в ужин.
Были и катания на санях, запряженных лошадьми, при свете луны, и фольклорные песни и танцы, и
