— Так оставайся.
— А на что я жить буду?
— Тебе дадут пособие.
— Я же здесь ни одного дня не проработал. Я не имею морального права.
— Имеешь. Знаешь, какие я налоги плачу.
— Все платят.
— Но не такие. По статистике первое поколение эмигрантов живёт лучше среднего американца, а стало быть и налогов платит больше.
— А второе?
— Ещё лучше.
— А третье?
— Третье как средний американец.
— К какому же поколению, по-твоему, отношусь я?
— К нулевому.
— И что говорит статистика обо мне?
— Про статистику не знаю, а практика показывает, что ты здесь будешь как сыр в масле. Конечно, Америка уже не та, что раньше, но на твой век хватит.
— Интересно, какой же она была раньше?
— В 50-х годах она лопалась от изобилия, женщины здесь не работали, предприятия платили служащим пенсию, а хозяева переманивали работников друг у друга. Теперь совсем другое дело. Я должен вкалывать гораздо больше положенных восьми часов в день, да ещё и выглядеть моложе своих лет. Вот мне и приходится зарядку каждый день делать, диету соблюдать и волосы красить.
— Ну, от диеты и зарядки хуже не будет, — усмехнулся Борис Яковлевич, — а волосы мог бы оставить в покое.
— Нет, папа. Я уверен, что только благодаря этому меня приняли на работу… на зарплату молодого специалиста.
— Большой успех для сорокапятилетнего юнца, — согласился Борис Яковлевич, — но на жизнь-то тебе хватает?
— Как сказать, — ответил Илья.
— Понимаю, — протянул Борис Яковлевич, — денег всегда мало, мне даже Захар на это жаловался.
Захар планировал полететь в Лас Вегас, чтобы встретиться на очередной выставке с клиентами. Заодно он хотел показать город отцу.
— Мне гораздо приятнее пообщаться с внуками, — возражал Борис Яковлевич.
— Они от тебя не убегут, ты у нас надолго, а в Вегасе будешь всего несколько дней.
— Езжай один.
— Один не могу, только с тобой. Ты там отдохнёшь, посмотришь на кактусы с пальмами, поплаваешь в открытом бассейне.
— Я и здесь отдыхаю, — сказал Борис Яковлевич, — тем более что в рулетку играть я всё равно не умею.
— Теперь Лас Вегас — место семейного отдыха. Там самые лучшие шоу и полно всяких выставок.
— Не интересует меня это.
— А ещё там официально разрешена проституция, так что если захочешь можно девочку в номер заказать, — сказал Захар, подмигивая отцу.
Остановились они в гостинице «Аладин». Огромные залы были уставлены игральными автоматами. Около них сидели люди всех возрастов, они бросали монеты, нажимали кнопки и ждали, пока вращающийся барабан остановится. Если выпадал счастливый номер, то из машины со звоном высыпались деньги. Звук этот по мысли дизайнеров должен был вызывать азарт у игроков, но Бориса Яковлевича он только раздражал. Всё выглядело очень буднично, никакой романтики. Официантки в коротеньких юбочках и открытых платьях разносили напитки. Они были не очень молоды и совсем не симпатичны. Наверно, те, кто покрасивее и помоложе зарабатывали на жизнь другим, официально разрешённым здесь способом.
— Что это? — спросил Борис Яковлевич, показывая на огромный циферблат с одной стрелкой.
— Это барометр, на нём написано, что по данным метеослужбы в начале каждого часа над озером в северной части гостиницы проходит гроза с молниями и проливным дождём. Пойдём, посмотрим.
Они пошли по длинному коридору, убранному под восточный базар, заглянули во дворец шаха, осмотрели гарем, посочувствовали участи евнуха, охранявшего жён владыки и поглядели, как женщины в ярких восточных одеждах исполняли танец живота. На озере они оказались всего за минуту до обещанной грозы. На искусственное небо набежали искусственные тучи, засверкали молнии, загрохотал гром и точно в назначенное время полил проливной дождь. Шёл он так, что ни одна капля не попала на мраморный берег, где столпились зрители. Вскоре гроза кончилась и засияло искусственное солнце. Стрелка огромного барометра, точной копии того, который они видели при входе, установилась на «ясно».
— Много здесь таких развлечений? — спросил Борис Яковлевич.
— Полно.
— Что ты мне ещё покажешь?
— Лондон-клуб.
— Что это такое?
— Точно не знаю, кажется это клуб мультимиллионеров. Членами его могут также стать короли, премьер-министры и кинозвёзды. Я давно мечтал в нём побывать, но в Европе меня к нему близко не подпустили.
— Наверно и здесь не подпустят.
— Давай попробуем. Сейчас в Штатах идёт борьба за равноправие и представители американской элиты иногда должны терпеть таких плебеев как мы.
Они поднялись на второй этаж.
В этой части гостиницы «Аладин» царил другой дух. Дилерши носили более изысканную форму, чем во всех остальных залах. Игроки были одеты как на великосветском рауте: мужчины в токсидо, а женщины в вечерних нарядах. Цена их украшений могла сравниться с годовым бюджетом стран третьего мира. Глядя на этих людей, Борис Яковлевич почувствовал атмосферу, которую он и ожидал увидеть в казино. Захар смотрел вокруг, как заворожённый. В этот момент он очень напоминал Пушкинского Германа.
— Ты что? — спросил Борис Яковлевич сына.
— Понимаешь, — тихо ответил Захар, — я и раньше видел, как люди играют на крупные суммы, но это были рядовые американцы. А здесь — сильные мира сего.
Они остановились около столика и стали наблюдать за игрой. Никто не сделал им замечания, не попросил выйти, но Борис Яковлевич чувствовал, что с них не спускают глаз. Мужчины спортивного вида с рациями прогуливались по залу и обменивались короткими репликами. Их профессия угадывалась невооружённым глазом. Точно таких же безликих и внешне ничем не примечательных товарищей Борис Яковлевич видел, когда министр и генералы приезжали на полигон, чтобы посмотреть, как проходят испытания.
— Что тебе здесь так нравится? — спросил он сына.
— Видишь вот этого человека в чёрном костюме с галстуком-бабочкой?
— Да.
— Он только что проиграл миллион. Я посчитал количество токенов, которые он выбросил на стол. Потрясающе!
Борис Яковлевич пожал плечами.
— Меня это зрелище захватывает больше, чем любое шоу, — возбуждённо говорил Захар, — я могу смотреть на него до бесконечности. Люди проигрывают такие суммы, которых мне бы хватило до конца жизни.
