Фейн.
— Преступник, деловой человек… В моей родной стране это одно и то же, — отвечаю я. — В криминальном мире Вейи Серебряный — легендарная личность, — оглядываюсь на Нерейта. — Без лишней надобности его имя поминать небезопасно.
— Согласен, и впрямь неразумно, — кивает хааду. — Но думаю, Серебряный сочтёт, что дело того стоило, ведь это поможет одному из его людей бежать из плена.
— Ты работаешь на него?
— Собираю информацию, — подтверждает Нерейт. — Почти как ты, Орна, только моя работа не такая активная. Я своего рода шпион. Мне платят за то, чтобы наблюдал и слушал. Серебряному важно знать, что происходит в Хааде, да и в других частях Каллеспы. Вот я и собираю для него сведения.
— Как же ты тогда в плен попал?
— По пути в Вейю меня захватил гуртский разведывательный патруль. Я должен был сообщить очень важную информацию и не мог доверить её посыльному.
Нерейт скалится. Предполагаю, это означает досаду. Но точно сказать не могу.
— Но теперь мои новости никому не нужны. Срок годности у них прошёл.
— А что гуртский патруль делал на пути между Хаадом и Вейей? В тех местах боевые действия не ведутся.
— Что может делать разведывательный патруль? — с самым невозмутимым видом пожимает плечами Нерейт. — Разведывали, наверное.
Некоторое время разглядываю его. Решаю, как быть. Нерейт пользуется моментом.
— По-моему, у нас несколько главных трудностей. Для начала надо выбраться из тюремной части форта. Об этом ты позаботилась. Ты ведь собираешься проникнуть в кабинет к надзирателю, пока тот совершает обход, и оттуда продвигаться дальше?
Киваю. Об этом бы и ребёнок догадался.
— Надзиратель выходит через эту дверь, только когда идёт в кузницу. Время нашей работы постоянно меняется, но мы ни разу не видели, чтобы он направлялся отсюда куда-то ещё. Из чего можно сделать вывод, что в кабинете есть еще одна дверь. Судя по плану устройства тюрьмы, почти уверена, что оттуда можно попасть в другую часть форта.
— Согласен, — произносит Нерейт. — И вот тут мы сталкиваемся со второй трудностью. Нужно пройти через форт так, чтобы нас не заметили. Ты, конечно, шпионка ловкая, но такое даже тебе не под силу. Есть два пути — либо каким-то образом раздобыть план форта, либо замаскироваться. Гуртская женщина из тебя не получится, цвет кожи и глаза сразу выдадут. А вот если прикинешься эскаранской рабыней…
— Один учёный сказал мне, что у них тут работают служанки из Эскарана, — киваю я. Уже собираюсь сказать, что слышала, как об этом говорили охранники, но вовремя останавливаюсь. Давняя привычка велит не разглашать важную информацию без лишней надобности. Моим сообщникам вовсе не обязательно знать, что я понимаю по-гуртски.
— Да, — продолжает Нерейт. — Но в таком виде тебя за служанку никто не примет. Нужно где-то раздобыть одежду…
— В прачечной. Я над этим работаю.
— Можешь на меня положиться. У меня в прачечной есть знакомые. Одежду рабынь стирают вместе с одеждой солдат. Если у какой-нибудь служанки пропадут вещи, шум поднимать она не осмелится. Побоится, что её же в этом и обвинят, да ещё накажут за небрежность.
Признаюсь, я немного удивлена. Не ожидала, что Нерейт может быть нам настолько полезен.
— Тогда достань одну форму моего размера. Как можно скорее.
— В следующий оборот всё будет. Ну, максимум через два оборота. Тут десятки рабынь, у каждой по несколько комплектов одежды. Своих людей гурта одевают хорошо. Считают, это вопрос престижа. За оборот до прибытия Старейшины сюда доставят ещё много рабынь.
Оказывается, Нерейт всё продумал. Видно, давно собирался бежать, только ждал подходящего случая. И дождался — в моём лице. Кроме меня, ему помочь некому — у других квалификации не хватит, а главное, они не того пола.
— Старейшина приезжает через восемь оборотов, — напоминаю я всем. Охранники только об этом и говорят. — В форте будет столпотворение. Тогда и сбежим.
— Только есть ещё одно затруднение, — продолжает Нерейт. — Гурта не берут в рабство женщин. Одних только девочек, причём маленьких. Хотят воспитать их в своём духе, чтобы росли скромными, покорными и не доставляли проблем.
— Знаю, — отвечаю я. — Вот только не пойму, к чему ты клонишь.
— Сейчас поймёшь. Все рабыни хорошо владеют гуртским.
— Ничего, как-нибудь справлюсь, — отвечаю я.
— Мало того — они используют особый диалект гуртского, на котором говорят одни рабыни. У них есть свои сложные обычаи, традиционные жесты. Чтобы всему этому научиться, нужны годы. Даже приветствовать разных людей необходимо по-разному. Гурта церемонии обожают и от рабынь требуют, чтобы соблюдали все до единой. — Нерейт поводит затёкшими плечами, вытягивает шею. — Тебя они в секунду раскусят.
— Не раскусят.
Нерейт пожимает плечами. Его дело — предупредить, а идей получше всё равно нет. Придётся рисковать. Мы и не ожидали, что сбежать из форта будет легко.
— А потом что? — спрашивает Чарн.
Вообще-то я ему уже объясняла. Наверное, спрашивает, чтобы успокоиться.
Но я ничего особо успокаивающего сообщить не могу.
— Я пойду на разведку, всё разузнаю и найду способ, чтобы нам четверым незаметно покинуть форт.
— Ну, не знаю, как-то это ненадёжно, — возражает Чарн.
— А ты что предлагаешь? Сразу вчетвером отправиться, когда мы даже не знаем, что там, снаружи? — справедливо замечаю я. — Надо действовать постепенно. Я что-нибудь придумаю, а потом вернусь за вами, и мы сбежим все вместе.
Чарн хмыкает. Так вот что его беспокоит. Не верит, что я правда вернусь. Впрочем, скорее всего, так бы я и сделала. Если бы не Фейн.
— Всё равно других вариантов нет, — напоминаю я. — Если хочешь, можешь отказаться. Никто тебя не держит.
— И вообще, без нас ей не обойтись, — вставляет Нерейт. Чарн оглядывается на него. — Хорошо, допустим, сбежали. И что дальше? Думаешь, она сможет одна добраться до Вейи? Орна, ты хоть дорогу-то знаешь?
— Найду, — отвечаю я.
— Ещё с нами Дитя Солнца, а их народ многие поколения выживал в дикой природе. А мне точно известно, как отсюда добраться до Вейи. Много раз ездил этим путём в мирные времена, пока хааду и гурта не начали враждовать.
До сих пор даже не думала, что Фейн может пригодиться. Сама себе удивляюсь. Я вообще-то человек прагматичный. На меня это не похоже.
— Значит, помнишь дорогу?
— Мы, хааду, ничего не забываем.
Не даю ему возможности посмеяться над моим невежеством. Как-то мы с Кереном выпили в баре, и он рассказал мне, что про хааду говорят, будто у них исключительная память. Но потом прибавил, что хааду пожирают собственных детей, если те рождаются больными или калеками. Вторая новость стёрла всё положительное впечатление от первой.
— А я? — выпаливает Чарн. — Я тоже пригожусь.
Обиделся, что Нерейт его не назвал. С тех пор, как тот узнал, что Чарн планировал побег тайком от него, отношения у них разладились. Кажется, теперь Нерейт с Чарном больше не друзья.
— Ты свою задачу выполнил, — пренебрежительно бросает Нерейт.
Чарн умолкает. Возразить нечего.
