Лорд Эмсворт опустился на подушки.
— Из Матчингема!
— Да, тут близко, ты же знаешь, где Парслоу. Лорд Эмсворт заморгал, ослепленный светом. Как он ошибался, как грешил против веры и надежды, решив, что Промысел Божий не найдет путей воздаяния! Ни совесть, ни закон не властны над сэром Грегори. Что ж — Корн, то есть Туша, кто он там, прекрасно их заменит. Сможет ли дохнуть бывший друг, когда рядом, за воротами парка, живет этот жуткий человек? Нет, не сможет.
Сурово, да, но кто посмеет сказать, что и несправедливо?
— Прекрасно, прекрасно, прекрасно, — возликовал граф. — Конечно, я дам ему приход.
— Дашь?
— Еще бы!
— Молодец, — сказал Фредди. — Спасибо тебе большое.
© Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.
Сви-и-оу-оу-эй!
Благодаря любезной рекламе самых важных газет все знают в наши дни, что серебряную медаль на 87-й сельскохозяйственной выставке получила свинья графа Эмсворта, Императрица Бландингская.
Но почти никто не знает, как близка она была к поражению.
Сейчас мы вправе об этом рассказать.
Эта глава Тайной Истории началась в ночь на восемнадцатое июля, когда свинарь лорда Эмсворта Джордж Сирил Бурбон, двадцати девяти лет, был арестован за бесчинства в пьяном виде. Арестовал его констебль Ивенс в кабачке «Козел и Утка», и на следующий день, сообщив, что он пировал по случаю дня рождения, и даже попытавшись доказать алиби, несчастный был приговорен к двум неделям заключения без права обжалования и замены штрафом.
Двадцатого июля Императрица, до сих пор отличавшаяся прекрасным аппетитом, отказалась от еды. Утром двадцать первого ветеринар признался лорду Эмсворту, что этот странный случай выходит за пределы его медицинских познаний.
Проверим даты, чтобы ничего не спутать:
18 VII — Пир по случаю дня рождения Джорджа Сирила Бурбона.
19 VII — Арест Дж. С.Б.
20 VII — Внезапная аскеза свиньи Императрицы.
21 VII — Растерянность ветеринара.
Так. Все правильно.
Лорд Эмсворт себя не помнил от горя. Суета и беды нашей сложной жизни обычно не задевали рассеянного, кроткого графа — ему хватало солнечного света, простой еды и полной свободы от младшего сына. Тогда он жил тихо и счастливо, но и в его латах были щели. В одну из них вонзилась стрела.
Потрясенный новостями, он стоял у окна огромной библиотеки, глядя на свои сады невидящим взором.
Пока он стоял, открылась дверь. Он обернулся, поморгал — и узнал в прекрасной и властной даме свою сестру. Она, как и он, очень волновалась.
— Кларенс! — вскричала она. — Какой ужас!
Лорд Эмсворт печально кивнул:
— Да, мне уже сказали.
— Как? Он был здесь?
— Сейчас ушел.
— Зачем ты его отпустил? Я бы с ним поговорила.
— Какой от этого прок?
— Я бы ему сказала, что мы его очень любим.
— За что? — спросил лорд Эмсворт. — Он дурак.
— Ничего подобного! Для своих лет он чрезвычайно умен.
— Лет? Ему не меньше пятидесяти.
— Ты в себе? Это Хичему?
— Нет, Смитерсу.
Леди Констанс показалось, что все кружится. Это бывало при разговорах с братом.
— Ты не скажешь, Кларенс, о чем мы говорим?
— Об Императрице. Она не ест, а он ничего не может сделать. И это — ветеринар!
— Значит, ты ничего не слышал? Кларенс, случилась беда. Анджела разорвала помолвку с Хичемом.
— А выставка в пятницу, на той неделе!
— При чем тут выставка?
— Как это при чем? Осталось меньше десяти дней, отбор огромный, приедут самые лучшие свиньи, а она…
— Оставь свою дурацкую свинью! Сказано тебе, Анджела разорвала помолвку с лордом Хичемом и собирается выйти за этого бездельника.
— За какого?
— За Джеймса Белфорда.
— Это сын пастора?
— Да.
— Она не выйдет. Он в Америке.
— Нет, в Лондоне.
Лорд Эмсворт покачал головой:
— Ты не права. Я встретил пастора в прошлом году, и он мне ясно сказал — в Америке.
— Неужели ты не можешь понять? Он вернулся.
— Вернулся? А… вон как… Куда он вернулся?
— Господи! Так вот, если ты помнишь, у них с Анджелой были какие-то глупости, но год назад она обручилась с Хичемом. Я думала, все наладилось. А сейчас она ездила в Лондон, встретила этого Белфорда — и пожалуйста! Написала Хичему.
Какое-то время брат и сестра думали. Первым заговорил лорд Эмсворт.
— Пробовали желуди, — сказал он. — И снятое молоко. И картофельную кожуру. Нет, не ест!
Прожженный насквозь двумя смертоносными лучами, он очнулся и поспешил воскликнуть:
— Поразительно! Просто дикость какая-то! Ну, знаете! Я с ним поговорю! Если он думает, что можно обращаться с моей племянницей как с…
— Кларенс!
Он поморгал, не в силах понять, чем же ей теперь плохо. Казалось бы, именно то, что надо, — гнев, негодование, достоинство.
— Э?
— Это Анджела его бросила.
— Анджела?
— Она любит Белфорда. Что нам делать?
Лорд Эмсворт подумал.
— Не сдавайся, — сказал он. — Сохраняй твердость. Мы им не пошлем свадебного подарка.
Несомненно, леди Констанс нашла бы ответ и на эти слова, но тут открылась дверь, и вошла девушка.
Она была красивая, белокурая, а ее глаза в другое время напоминали самым разным людям озера
