По словам некоторых авторов той эпохи, кончилась и ее супружеская жизнь.
Анна де Писле торжествовала. Она не полностью вытеснила госпожу де Шатобриан, поскольку король регулярно писал последней; но она стала официальной фавориткой и сохраняла этот пост шестнадцать лет, к большому несчастью Франции» [148] .
Праздники завершились турниром, устроенным подле особняка Сен-Поль на улице Сент-Антуан. В нем приняли участие сам король и его дети, а среди присутствующих были Анна де Писле, Луиза Савойская и Диана де Пуатье. «Ко всеобщему удивлению, Генрих склонил свой стяг перед Дианой де Пуатье». И кто бы подумал, что ей это обещало прекрасное будущее. Когда же по окончании этого славного рыцарского увеселения был объявлен турнир красоты, победительницей из него вышла Диана де Пуатье, чего совершенно не ожидала мадемуазель д’Эйи. Она никак не могла понять, как тридцатидвухлетняя «старуха» (будучи на одиннадцать лет ее старше) смогла победить ее, красавицу в расцвете сил и очарования юности.
Именно с этого времени в душе фаворитки впервые родилась непримиримая ненависть к Диане де Пуатье, которой суждено было впоследствии смерчем обрушиться на Францию.
С 6 августа по 7 сентября 1531 год небо над Парижем озарялось ярким светом. Так явилась на горизонте комета, предвещавшая смерть кого-либо из государей. Ее так и поняли, но суеверие толпы заблуждалось — небо имело в виду Луизу Савойскую.
Мать короля скончалась неполных пятидесяти четырех лет от роду в сентябре 1531 года, в своей постели в замке Фонтенбло. Поскольку все знали, что она очень суеверна, то, естественно, скрывали от нее появление кометы. Много ночей подряд ставни ее комнаты были тщательно закрыты, а занавеси на окнах задернуты, чтобы она ничего не заметила. Но однажды ночью, как говорит Брантом, «она увидела, что вся ее комната залита светом, проникавшим в окно. Она рассердилась на горничных, ухаживавших за ней, за то, что они развели такой яркий огонь, а те ответили ей, что огонь горит слабо и что такой яркий свет посылает луна.
— Как, — воскликнула она, — сейчас луна заходит; она не должна так светить в этот час.
И, внезапно отдернув занавесь, увидела комету, светившую прямо на ее постель.
— Ах! — воскликнула она. — Такое предзнаменование не для черни. Бог посылает его лишь для нас, сильных мира сего. Эта комета предвещает мою смерть. Значит, надо к ней готовиться.
И на другое утро, послав за своим исповедником, она выполнила долг доброй христианки, хотя врачи и заверяли ее, что до этого дело еще не дошло.
— Если бы я не видела предвестника смерти, — сказала она, — я бы в это не поверила, потому что я чувствую себя не так уж плохо.
И рассказала им всем о появлении кометы. А через три дня, покинув мирские дела, преставилась» [149] .
Похороны ее были грандиозны. Франциск оставался один и горько оплакивал кончину своей матери и окончание своей молодости. Наступала пора зрелости, пора заката.
В начале 1532 года Франциск, оставив госпожу д’Эйи в Фонтенбло, а королеву Элеонору в Блуа, отбыл в Шатобриан, чтобы навестить возлюбленную Франсуазу. Из этой поездки он вернулся в конце августа, добившись при помощи Жана де Лаваля, губернатора Бретани, признания сессией бретонских штатов прав своего сына на престол герцогов Бретонских [150] .
В течение месяца Франциск и Жан де Лаваль объезжали новые владения короны, весело пируя и охотясь. 16 августа 1532 года в Ренне состоялась церемония коронации наследника престола герцогом Бретонским. Так завершилась пятидесятилетняя тяжба за обладание короной герцогства Бретонского, между французскими королями и склонными к полной независимости герцогами древней и свободолюбивой Бретани. Свершилась золотая мечта Людовика XI и многих других французских королей. Франциск I добился того, чего хотели они, и после четырехмесячного отсутствия вернулся к своей жене и Анне де Писле, давно уже с затаенным гневом поджидавшей его. Уезжая из Шатобриана, он с чувством глубокого сожаления простился со своей бывшей возлюбленной.
«Мадам де Шатобриан плакала. Она плакала бы еще больше, если бы знала, что никогда больше не увидит короля Франции» [151] .
Часть вторая
Введение
Никогда в истории Франции женщины не играли такой заметной роли, как во время правления поздних Валуа. Их влияние легко обнаруживается во всем — в политике, литературе, искусстве. Они управляли делами политическими, вели переговоры и нарушали соглашения, участвовали во всех интригах, во всех заговорах и гражданских войнах. Государи управлялись женщинами:
Франциск I — герцогиней д’Этамп,
Генрих II — Дианой де Пуатье,
Франциск II — Марией Стюарт,
Карл IX — Екатериной Медичи.
Замешанные во все наслаждения двора, страстно любящие охоту, вскакивавшие на коня, как бесстрашные амазонки, присутствующие на турнирах, на дуэлях, очертя голову бросавшиеся в самые рискованные предприятия, женщины в течение всего этого драматического периода вели блистательную, волнующую, полную страстей и приключений жизнь [152] .
Что за примечательные типы! Сколь несходные характеры! Вот Екатерина Медичи. Холодная, ловкая, коварная флорентийка, женщина Этрурии, как сказал о ней венецианский посол, — в которой знаменитый «медлитель Фабий Кунктатор, этот великий римлянин, узнал бы свою дочь».
Вот Диана де Пуатье, прекрасная охотница, которую Жак Гужон изваял обнаженной и торжествующей в скульптуре, обнимающей своей мраморной рукой шею восхитительного оленя.
Диана де Пуатье, удивительная женщина, женщина вечной молодости, та самая Диана де Пуатье, которая на фресках Приматиччо, в Фонтенбло, является нам то королевой ночи, то сумрачной Гекатой в свете адского пламени. Такова и Мария Стюарт, образ совершенно трагический. Такова и Мари Туше, о которой историк Мишле сказал:
«Две вещи имели влияние на Карла IX: музыка и эта уравновешенная фламандка». Это и Жанна д’Альбре, «всецело поглощенная, — согласно замечанию Агриппы д’Обинье, — в мужские дела, имевшая страсть к большим начинаниям и сердце, которое ни в любви, ни в ненависти не знало пощады».
Жанна д’Альбре, воспитывавшая своего сына, будущего Генриха IV, «в самых диких и суровых местах, босоногим и свободным от всяких условностей».
Такова и Маргарита Валуа, знаменитая королева Марго, идеал Брантома, Маргарита Валуа, чудо грации и красоты, но законченный образчик совершенного распутства тела и души. Это и герцогиня де Монпансье, заклятый враг Генриха III, доведшая свою ярость до безумия и вооружившая руку Жака Клемана.
Во всех основных событиях этого века, столь изобилующего перипетиями судьбы, женщины всюду и всегда являлись одними из самых заметных и деятельных героев.
В замке Амбуаз, после заговора, придворные дамы наблюдали за пытками и казнями с высоты дворцовых террас и столь отдавались этому времяпрепровождению, словно присутствовали при каком-то причудливом маскараде, ничем не выказывая своего волнения или сострадания. Только герцогиня де Гиз,
