не осуждала. Наш одиннадцатый округ с тех пор называется шестым, что вы, конечно, тоже не одобрили бы. Париж теперь напоминает гигантского спрута. Ныне в городе двадцать округов, и со дня на день население достигнет четырехсот тысяч человек. Наш город поглотил Пасси, Отей, Батиньоль-Монсо, Вожирар, Гренель, Монмартр, а также места, где я никогда не бывала, такие как Бельвиль, Ла-Виллет, Берси и Шарон. Мне кажется, это просто страшно, это сбивает с толку.
Несмотря на все, споры с Александриной всегда были интересными. Конечно, она упряма и ей случалось сердиться по пустякам, но потом она всегда просила прощения. Я к ней очень сильно привязалась. Да, она стала мне второй дочерью. И есть еще одна причина, почему сердечная, умная, образованная Александрина стала мне так дорога. Она оказалась ровесницей Батиста. Только один раз я рассказала ей о нашем сыне. Мне было мучительно больно говорить.
Иногда я думаю: почему она до сих пор не вышла замуж? Может быть, дело в ее горячем характере? В том, что она говорит только то, что думает, и совершенно неспособна подчиняться? Возможно. Она призналась, что ей не раз представлялся случай создать семью, но поиски мужа были последним, что ее заботило. Признаюсь, подобные убеждения казались мне почти неприличными, но верно и то, что Александрина ни на кого не похожа. Она мало что рассказывала о своем детстве в Монруже. Ее отец был грубым и имел склонность к бутылке. Мать умерла, когда она была еще маленькой. И я, как вы понимаете, в какой-то степени заменила ей родителей.
Как я уже говорила, после вашей кончины два человека спасли мне жизнь. Теперь я объясню, как это было. (Прервусь на несколько минут: я устроилась в своем погребе поудобнее, положив на колени нагретый кирпич. Жильбер наверху, возле эмалированной плиты, но до меня, представьте себе, все равно доносится его храп! Это странный успокаивающий звук, который я так давно не слышала.)
Вы помните историю с розовым приглашением, которое я получила однажды утром? Приглашение, которое приятно пахло розовой эссенцией? Я тогда впервые спустилась к Александрине, которая ждала меня в крохотной гостиной позади лавки, недалеко от того места, где я пишу вам сейчас.
Она приготовила прекрасное угощение. Легкое миндальное пирожное с лимоном, слоеные пирожки с кремом, земляника, сливки и великолепный чай с дымным привкусом. Кажется, это был чай из Китая. Она купила «Лапсанг сушонг» в новой модной чайной лавке «Марьяж Фрер» в Маре.
Я была напряжена. Не забудьте, что мы плохо начали первую встречу, но Александрина повела себя очень любезно.
— Мадам Роза, вы любите цветы? — спросила она меня.
Я вынуждена была признаться, что ничего не понимаю в цветах, но считаю их красивыми.
— Ну, это уже начало, — рассмеялась она. — И как можно не любить цветы с таким именем, как ваше?
После чаепития она предложила мне немного посидеть в лавке, чтобы посмотреть, как она работает. Меня удивило ее предложение, но вместе с тем и польстило, что такой женщине, как она, приятно мое общество. И вот она вынесла стул, и я уселась со своим вышиванием возле прилавка. Работа моя не слишком продвигалась, потому что меня заворожило то, что я увидела в тот день.
Лавка была настоящим пиршеством для глаз, и я прекрасно себя чувствовала в этих розовых стенах, среди расставленных повсюду цветов и одуряющих ароматов. У Александрины был помощник по имени Блез, который был очень молчаливым, но работал хорошо.
Я была удивлена, обнаружив, что у цветочников много работы. Представляете, букеты цветов к разным случаям жизни, по самым разным поводам. Я наблюдала за Александриной, одетой в длинную черную блузу, придававшую ей строгую изысканность. Быстрыми точными движениями она ловко разбирала ирисы, тюльпаны и лилии. Блез не отставал от нее ни на шаг, ловя каждое ее слово. По мере надобности он доставлял букеты заказчикам.
У Александрины не было ни минуты передышки. Вошел элегантно одетый господин с завитыми волосами и в черной развевающейся накидке. Ему была нужна гардения — не может же он появиться вечером в Опере без бутоньерки! Потом пришла дама и заказала цветы на крестины, а потом еще одна (вся в черном, бледная и измученная, она едва не плакала), эта заказала цветы на похороны. Молодой священник, который прислуживал отцу Леваску, зашел выбрать лилии на открытие церкви после двухлетней реставрации. Потом наступил черед мадам Паккар, — это был большой еженедельный заказ, потому что она ставила свежие цветы в комнату каждого нового постояльца отеля «Бельфор». Месье Эльдеру потребовалась особая цветочная композиция — в его ресторане на улице Эрфюр собирались праздновать день рождения.
Александрина внимательно выслушивала каждого клиента, что-то подсказывала, предлагала те или другие цветы, описывала букет. Она не торопилась, даже если в лавке создавалась очередь, но проворно предлагала присесть, угощала конфетами или чашкой чая, и следующий клиент терпеливо ожидал, сидя рядом со мной. Нет ничего удивительного, что ее дело так процветает, подумала я, сравнивая Александрину с угрюмой и старомодной мадам Колевийе.
Пока Александрина работала, я сгорала от желания задать ей множество вопросов. Где она берет цветы? Как она их выбирает? Почему она стала цветочницей? Но она была так занята, что я не решалась ее прервать. Я могла только смотреть, сложив на коленях праздные руки, пока она трудилась весь день.
На следующее утро я снова спустилась в ее лавку. Я неуверенно постучала в витрину, и она кивнула, приглашая войти.
— Смотрите, мадам Роза, ваш стул ждет вас! — сказала она, сопровождая свои слова плавным жестом. И ее голос показался мне менее скрипучим, почти приятным.
Я всю ночь думала о цветочной лавке, Арман. С самого утра я не могла успокоиться, пока снова не пришла к Александрине. И я начала понимать распорядок ее дня. С утра они с Блезом побывали на рынке, закупили свежие цветы. Она показала мне темно-красные розы божественной красоты.
— Посмотрите, они настолько великолепны, что разойдутся в одно мгновение. Это сорт «амадис», никто не может устоять перед такими розами.
Она была права. Никто не мог устоять перед этими роскошными розами, перед их упоительным ароматом, богатством окраски и покрытыми дымкой лепестками. В полдень в лавке не оставалось уже ни одной розы «Амадис».
— Люди обожают розы, — объясняла мне Александрина, связывая букеты, которые будут раскуплены теми, кто возвращается вечером домой или отправляется в гости на ужин. — Розы — это королевские цветы. Вы не ошибетесь, выбирая их в подарок.
Она собрала уже три или четыре букета из различных цветов и листьев и украсила их атласными лентами. Внешне это казалось так просто. Но я понимала, что это не так. У молодой женщины был настоящий дар.
Однажды утром Александрина показалась мне взволнованной. Она придиралась к несчастному Блезу, который продолжал исполнять свои обязанности как солдатик перед лицом врага. Я спросила, что вызвало такое беспокойство. Она постоянно бросала взгляд на настенные часы, открывала дверь на улицу, каждый раз придерживая колокольчик, выходила на тротуар и, подбоченясь, внимательно оглядывала улицу Хильдеберта. Я была поражена. Кого она ожидала? Жениха? Особую поставку?
Потом напряжение сгустилось, на пороге возникла какая-то фигура. Это была самая прелестная женщина, которую мне случалось видеть.
Казалось, она вплыла в лавку, словно передвигалась на облаке. О мой дорогой, как вам ее описать? Даже Блез встал на одно колено в знак приветствия. Она была изысканная и хрупкая, словно фарфоровая куколка, одета по последней моде: розовато-сиреневый кринолин (в том году императрица носила только этот цвет) с белыми кружевными манжетами и воротничком. Ее шапочка напоминала прелестную безделушку. С ней была служанка, которая осталась на улице в этот светлый весенний день.
Я не могла отвести глаз от волшебной незнакомки. У нее было безупречно овальное лицо, прекрасные черные глаза, молочно-белая кожа, перламутровые зубки и черные волосы, уложенные в косу и закрепленные на затылке. Я не знала, кто она, но тотчас поняла, какое важное значение имеет эта встреча для Александрины. Дама протянула ей свои маленькие белые ручки, и Александрина, сжав их, в восторге воскликнула:
— О, мадам, я думала, что вы уже никогда не придете!
