Трикстер, Гермес, Джокер

— Вот теперь настал подходящий момент. Иди за мной.

Они пошли к озеру, навстречу заходящему солнцу. Остановившись на берегу, Бешеный Билл вынул что-то из кармана и протянул Дэниелу. «Это тебе. Я делаю прощальные подарки всем студентам — не в качестве диплома, черт возьми, или символа окончания учебы, а просто в благодарность за все, чему научился во время их обучения». И Бешеный Билл вручил Дэниелу золотую черепашку ручной работы размером в четверть ладони. Глаза у черепашки были из крошечных бриллиантов.

— Какая красивая, — пробормотал Дэниел, покачивая ее на ладони, любуясь ее блеском и прозрачными глазками.

— Некоторые студенты думают, что черепаха — это знак мудрости, но я-то обычно имею в виду только скорость обучения.

Дэниел зажал черепашку в кулаке и взглянул на Билла:

— Знаете, чего я до сих пор не пойму?

— Не знаю, — усмехнулся Билл, — думаю, у меня большой выбор.

Дэниел не обратил внимания на усмешку:

— Я не понимаю, отчего вы так стыдитесь своей нежности.

— Вот и еще одно объяснение тому, почему это именно черепаха. Как ты думаешь, зачем ей панцирь?

Дэниел засмеялся. Он погладил черепашку указательным пальцем, потом размахнулся и изо всех сил забросил ее в озеро.

В том месте, где черепашка с тихим всплеском коснулась воды, пробежала едва заметная дрожь.

Бешеный Билл ошеломленно смотрел на воду, стараясь почувствовать внутри эту спокойную, неизбежную дрожь. Затем он повернулся к Дэниелу и кивнул:

— Хорошо. Очень хорошо, Дэниел. Отлично.

— У меня был отличный учитель.

Они стояли у озера, пока солнце не соскользнуло за хребет. На какое-то мгновение все озеро стало золотым — точно золотая черепашка из глубины вод поделилась с ним своим блеском.

ЗАПИСЬ

телефонный разговор Вольты и Бешеного Билла Вебера

БЕШЕНЫЙ Б.: Lapidem esse aquam fontis vivi. [4]

ВОЛЬТА: Воистину. Как твои дела, Билл?

БЕШЕНЫЙ Б.: Отправляюсь в пустыню.

ВОЛЬТА: Как знаешь, Билл. Я предложил бы тебе миллион долларов, я встал бы перед тобой на колени, умоляя продолжить преподавание в ближайшие пять лет.

БЕШЕНЫЙ Б.: И не мечтай. Удачи.

ВОЛЬТА (со смехом): Ну ладно, ладно, с учением покончено. Кстати, как твой последний ученик?

БЕШЕНЫЙ Б.: Внимателен.

ВОЛЬТА: Кто бы сомневался. Как он тебе?

БЕШЕНЫЙ Б.: Никаких ограничений. Склонен мучить себя вопросами, но порой это резонные вопросы. И я полагаю даже, что он способен додуматься до некоторых ответов.

ВОЛЬТА: Как он отреагировал на взрыв?

БЕШЕНЫЙ Б.: Как и ожидалось.

ВОЛЬТА: Кстати сказать, я тронут тем, что ты со мной посоветовался. Или хотел поделиться ответственностью?

БЕШЕНЫЙ Б.: Даже отважным и безрассудным свойственны сомнения.

ВОЛЬТА: И если они не слишком безрассудны, со временем они обретают мудрость.

БЕШЕНЫЙ Б.: Он был подготовлен к этому. К тому же накануне ночью у него было крайне уместное видение: он слышал, как его мать кричит «Олли-олли-три быка».

ВОЛЬТА: Я же говорил: это будет лучший твой ученик.

БЕШЕНЫЙ Б.: Ты, случаем, не знаешь, кто его отец? Дэниел говорил, его мать не знала и сама, но поскольку тебе известно все, я рискну спросить.

ВОЛЬТА: Увы, не оправдаю ожиданий — понятия не имею. Его мать, Эннели, была женщиной редкой гордости и отваги — надеюсь, я об этом упоминал. Дэниел похож на нее.

БЕШЕНЫЙ Б.: Не спорю, но смотри не перехвали его. Он молод, а в молодости мы совершаем непростительные ошибки.

ВОЛЬТА: Безусловно.

БЕШЕНЫЙ Б.: К тому же у него небольшие неприятности. Он не видел снов со времени взрыва — или же не помнит их.

ВОЛЬТА: Это довольно опасно.

БЕШЕНЫЙ Б.: Ну, не более опасно, чем запоминать их.

ВОЛЬТА: Пожалуйста, не начинай. Во имя нашей дружбы призываю тебя ценить и наши разногласия. Буду тебе благодарен, если ты объяснишь, в чем, по-твоему, заключается неприятность — ты ведь всегда считал отсутствие снов господним благословением.

БЕШЕНЫЙ Б.: Дэниел склонен ходить по краю. Он слишком стремится к забвению.

ВОЛЬТА: Юности свойственно увлекаться.

БЕШЕНЫЙ Б.: Слишком. Это мое мнение.

ВОЛЬТА: Может, ты ищешь в нем отражение своих страхов и желаний?

БЕШЕНЫЙ Б.: Именно так.

ВОЛЬТА: Я не хочу тебя обидеть. По отношению к Дэниелу я ощущаю то же самое. Билл, мы с тобой так часто оказываемся на одной волне, что если бы не твоя твердолобость, нам вообще не о чем было бы спорить.

БЕШЕНЫЙ Б.: История нас рассудит.

ВОЛЬТА: Хочешь сказать, цыплят по осени считают?

БЕШЕНЫЙ Б.: Кстати, про осень. Дэниел спрашивал, что ждет его дальше.

ВОЛЬТА: Я как раз хотел это обсудить. Ты же провел восемнадцать месяцев рядом с ним.

БЕШЕНЫЙ Б.: Из которых три последних он варился в собственном соку.

ВОЛЬТА: Что, уже гормональные изменения? Значит, с головой можно попрощаться. Что предложишь?

БЕШЕНЫЙ Б.: Мой совет: секс, рок-н-ролл и наркотики. Изрядную дозу премудрости он уже получил — теперь пусть немножко побудет на воле. Хотя безопасности ради стоит слегка за ним приглядывать.

ВОЛЬТА: Как насчет Мотта и тетушки Шармэн?

БЕШЕНЫЙ Б.: То, что надо.

Благодаря юридической магии Александра Крифа Дэниела освободили от опекунского надзора, он сдал экзамены на аттестат зрелости и был готов приступить к поиску подходящей работы. Александр Криф упомянул, что в Ариба Фарм и Ранч Компани как раз начался набор; случайно у него в кармане завалялась и их визитка. Дэниела приняли на работу прямо по телефону и велели связаться с экспериментальной базой Рокинг Он, фермой в три тысячи акров на юге Орегона, где его будет ждать Мотт Стокер, управляющий.

Приехав на ферму неделю спустя, Дэниел с удовольствием отметил, что Мотт действительно ожидал его. Мотт был шести футов восьми дюймов росту и весил фунтов 260. Картину идеальной физической мощи дополнял зигзагообразный шрам на лбу, длинные спутанные черные волосы и такая же борода. Соответствующим было и одеяние: широкополая австралийская шляпа, украшенная связкой акульих зубов на тонкой золотой цепочке, обвислая куртка из оленьей кожи, вся в жирных пятнах, подпоясанная кобурой с автоматическим кольтом сорок пятого калибра, лента с боеприпасами через плечо, повязка на бедрах (штаны из оленьей кожи надевались только в город) и пара мотоциклетных башмаков. Только бледно-