разведчики в непромокаемых костюмах, с плавучими резиновыми кругами на бедрах. Среди скал и лесов на южном крыле фронта непрерывно длилась тяжелая борьба за командные высоты. Воздушные разведчики, ходившие под прикрытием десяти-двенадцати истребителей, фотографировали укрепления противника, чтобы дать артиллеристам и пехоте точные данные для предстоящей операции.
Истребители Бормана уже приобрели солидный боевой опыт. Дивизия, проведя в апреле 71 воздушный бой, уничтожила 118 вражеских самолетов. И 70 из них сбили летчики полка, в котором служил Покрышкин. Майор Крюков за эти 22 дня сбил 5 самолетов, лейтенант Труд — 7. Но всех опередил Фадеев: он успел уничтожить 14 гитлеровских машин!
Фадеев был охвачен каким-то острым порывом, будоражившим его мятежную, беспокойную душу. Он искал встреч с противником настойчиво, жадно, не признавая никаких правил и расчетов.
— Война в воздухе — это особая воина, — горячо говорил Вадим, когда друзья упрекали его в безрассудстве. — Нас потому и зовут соколами, что мы воюем, как птицы. Инстинктом! Математику и физику я оставляю пешеходам, а себе беру стихию чувства.
Увидев в небе вражеский самолет, он бросался на него и бил, терзал до тех пор, пока тот не падал горящим на землю. И до этого мгновения ему не было никакого дела до того, что творится вокруг. Труду часто приходилось вертеться волчком, изнемогая в неравной борьбе, пока Фадеев прикончит свою жертву, — Вадим думал только о том, как уничтожить врага. Но летчики многое прощали этому веселому компанейскому парню, который даже в воздухе сыпал остротами и горланил песни, включив свой радиопередатчик, чтобы его слышали друзья.
А когда Фадеев возвращался из удачного полета, начиналось целое представление. О том, что он вернулся с добычей, узнавали сразу: невзирая на категорические запреты и взыскания, он неизменно отклонялся от аэродрома, снижался до бреющего полета над станицей Поповической и делал умопомрачительную «горку» над хатой, где жила его жена, сопутствовавшая ему в боевом походе. Потом заходил на посадку, плавно, аккуратно, словно извиняясь за нарушение наставления о полетной службе, приземлял самолет и, выскочив на крыло, сигналил взмахами шлема.
Все сбегались к нему, и он сразу же начинал рассказывать о бое, густо уснащая рассказ едкими прибаутками и яростно жестикулируя. На весь аэродром разносились раскаты его бархатистого, могучего голоса. Летчики гурьбой валили за ним до самого командного пункта. И солидный начальник штаба полка, покусывая губы, чтобы не рассмеяться, строго говорил:
— Ну, докладывайте, товарищ старший лейтенант!
Отрапортовав, Фадеев шаркал ногой, отдавал честь и уходил, окруженный толпой поклонников.
— «И будешь ты цар-рр-рицей мир-рра!..» — прокатывалось по аэродрому.
И майор, махнув рукой, только вздыхал:
— Ну что ты с него возьмешь?!..
Один Покрышкин неодобрительно отзывался об этих «вольностях», как он их именовал. Капитан привык во всем, даже в мелочах, действовать строго по уставу, и малейшее отступление от привычных строгих норм поведения на службе коробило его.
Некоторые воспринимали это как ревность: старший лейтенант опережал капитана, причем оба они командиры эскадрилий. Но Покрышкина трудно было смутить этим, и он стоял на своем, доказывая, что пример Фадеева может дурно повлиять на молодежь, которая начинала слепо следовать своему любимцу.
Однажды, вернувшись из полета, Труд со смехом рассказал, как они вдвоем с другим летчиком затеяли охоту на «мессершмитта». Тот гонял гитлеровца, как зайца, одиночными снарядами, а Труд, поднявшись под облако, ждал, пока тот с перепугу выскочит на него. «Сейчас он пойдет к тебе. Лови!» — передал ведущий по радио. И точке, «мессершмитт» сделал «горку», уходя от снарядов. Труд подошел к нему вплотную и раскрошил вдребезги.
— Нехорошо, — резко сказал Покрышкин Труду. — Это баловство, а не война. Понял? Такое ухарство может недешево вам обойтись. Представь себе, пока вы балуетесь с ним, к вам подходит пара «охотников». Ты смеешься над бестолковым «мессершмиттом», который мечется между вами, как заяц, а в это время из облака вываливается опытный немецкий «охотник». Одна очередь — и нет Труда. Ясно?
Он круто повернулся и в этот вечер больше не разговаривал с Трудом. Зато на конференции летного состава, проведенной 24 апреля, он, не называя имен летчиков, строго раскритиковал эту мальчишескую забаву. На конференции были подробно и обстоятельно разобраны вопросы методики и тактики воздушного боя при сопровождении бомбардировщиков и способы построения боевого порядка при сопровождении. На следующий день состоялись занятия с летчиками по технике воздушного боя.
Короткая передышка оборвалась так же внезапно, как и началась. 29 апреля части 56-й армии возобновили наступление, сосредоточив главный удар в направлении станицы Крымская. Наступление предварили мощные удары советской авиации по аэродромам противника. К участию в них были привлечены, кроме 4-й воздушной армии, соединения 8-й воздушной армии Южного фронта, 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта, авиация Черноморского флота и авиация дальнего действия. Так было сразу же уничтожено около 260 гитлеровских самолетов. Фашистские военно-воздушные силы были оглушены и растрепаны; тем самым задача советских войск была облегчена. Но при всем том враг был еще очень силен, и наших летчиков ждали новые испытания.
Против советских гвардейцев-истребителей, летавших на новейших самолетах, гитлеровское командование бросило отборную эскадру истребителей «Удет». Каждый из летчиков этой эскадры имел на личном боевом счету не менее 300—400 боевых вылетов. Над передним краем шли непрерывные воздушные бои, длившиеся подчас часами при участии с каждой стороны по 30—50 и более самолетов.
Молодчики из эскадры «Удет» вели себя очень нахально. Они лезли в лобовые атаки, рассчитывая на то, что нервы советских летчиков окажутся слабее.
Пришлось столкнуться с немецким асом и Андрею Труду. Гитлеровец шел прямо в лоб на него, ведя огонь из всех пушек. Труд не сворачивал. Когда казалось, что столкновение неизбежно, немец резко рванул машину вверх, и Труд заученным жестом повторил этот маневр. В глазах у него потемнело, но усилием воли он сохранил сознание и сквозь дымчатую пелену увидел прямо перед собой в нескольких метрах задранный в вертикальном маневре самолет с черными крестами на крыльях и отлично нарисованной кистью винограда на хвосте.
— Чертов пьянчуга! — выругался Андрей и в верхней точке «горки» четким движением перевел машину в разворот, помня наставления Покрышкина: «мессершмитт» не любит «иммельмана». И точно, сделав «ранверсман», немецкий самолет камнем упал вниз, а у Труда осталось преимущество в высоте. Он хотел было спикировать вслед за владельцем кисти винограда, но тот уже скрылся из виду. Вечером на разборе полетов Труд узнал, что не ему одному довелось встретиться с фашистским асом: вся эскадра «Удет» участвовала в бою с гвардейцами.
Методично прогрызая оборону противника, части Советской Армии продвигались вперед. Счет шел на сотни и десятки метров. 3 мая острота битвы достигла наивысшей точки, и авиация работала особенно напряженно. Вновь отличился в этот день старший лейтенант Горбунов из полка Гарбарца: с шестеркой своих «Яковлевых» он атаковал целую армаду немецких бомбардировщиков, прикрытых истребителями. Дерзко набросившись на врага, «Яковлевы» сбили гитлеровцев с боевого курса, заставили их сбросить бомбы в стороне от дели и сожгли в воздухе два «юнкерса-88» и один «мессершмитт», не понеся при этом никаких потерь. Вскоре после этого боя Горбунов был представлен к званию Героя Советского Союза.
Так как наши истребители прочно удерживали господство в воздухе, советская бомбардировочная и штурмовая авиация работала в этот день почти без потерь. Моральное состояние гитлеровских летчиков было подавлено, и командир дивизии с удовлетворением слушал по радио на станции наведения тревожные выкрики командиров вражеских авиасоединений, находившихся в воздухе:
— В районе Крымской бьют наших бомбардировщиков... Шлите помощь!.. Кругом русские самолеты!..
— Выполнить задание не можем!.. Русские истребители преследуют нас всюду!..
И комдив весело кричал своим летчикам, управляя боем с земли:
— Так, ребята, так их!.. Идите на солнышко, идите на солнышко! Там тепло, там тепло... Видите впереди слева четверку «худых»? Тяпните их! Ну, ну!.. Быстрее, быстрее!.. Левый разворот! Бей... Бей,
