— А перекрестно сеете много?
— Перекрестного пока нет. Нажим сильный, Андрей Михайлович, требуют к десятому, да и товарищ Быстров покою не дает… Он сейчас в шестом отделении.
— А разве требуют снижать агротехнику?
Балыков смутился, но тут же нашелся:
— А мы, Андрей Михайлович, в эти дни плановые восемь тысяч вкрест и засеем.
Павлов связался с руководителем селькоровского поста. Тот сообщил, что те клетки, на которых намечался перекрестный посев, — пары и ранняя зябь, то есть лучшие поля, — уже засеяны рядовым способом.
Вечером на заседании партийного бюро совхоза за нарушение плана агротехники агронома строго предупредили.
Балыков явно обескуражен.
Совсем иначе было в колхозе «Сибиряк».
Когда вездеход остановился у стана тракторной бригады, Павлов первой увидел Вихрову. Верхом на лошади, раскрасневшаяся, в ватной фуфайке и зимней шапке, она еще издали крикнула:
— Здравствуйте, Андрей Михайлович!
Соскочив с седла, протянула Павлову руку, но тут же отдернула ее:
— Ой! Я же в земле рылась…
Павлов пожал руку Вихровой, улыбнулся:
— У вас рука настоящего агронома.
— За полями слежу, Андрей Михайлович, — оживилась Вихрова. — Вот измеряю! — она показала почвенный термометр.
И Павлов вдруг вспомнил, что он давно уже не видел почвенного термометра.
— Ну и что же говорит термометр?
— На двух полях завтра начнем сеять. Послезавтра еще два подойдут. А закрытие влаги заканчиваем, везде в два следа пробороновали.
Павлов пригласил Вихрову на поля.
Она отвела лошадь за вагончик, где устроена коновязь, разнуздала ее, сбегала в загон за кормом, насыпала его в корыто и, ласково потрепав лошадь по шее, прибежала к машине.
На первом же поле она начала руками разгребать землю.
— Вы только взгляните, Андрей Михайлович! Посмотрите, как дружно пошли сорняки! Прямо как щетина, смотрите! — она вывернула ком земли, ощетинившийся белыми и красноватыми шильцами.
— Так много сорняков, а вы радуетесь, — усмехнулся Павлов.
— Очень хорошо, что они так дружно пошли! Теперь мы их культиваторами прикончим и тогда… Одним словом, Андрей Михайлович, — тепло улыбнулась Вихрова, — урожай будет!
Эти надежды на урожай Павлов видел на лицах людей и в других колхозах и, что особенно было ему приятно, на лице Григорьева. На свой обычный вопрос «Как дела?» Павлов получил ответ:
— Лучше тех, кто хуже нас!
Григорьев вообще любил говорить присказками, и Павлов невольно улыбнулся, вспомнив, как совсем недавно на вопрос «Как живете?» Григорьев ответил: «Как горох при большой дороге». Павлов не сразу понял смысл сказанного, но Григорьев быстро разъяснил: «Щиплют все, кому не лень…»
Павлов заметил, что, когда дела радуют Григорьева, он засыпает своими присказками.
— Андрей Михайлович, вы теперь в наш колхоз можете не особенно часто заезжать, — смеялся он. — Проверяйте Соколова и вывод делайте: в «Труде» так же! С утра и мы пшеницу начнем сеять.
Утром десятого Павлову позвонил Смирнов.
— Могу поздравить, — слышался его басовитый голос, — завоевал двадцать шестое место… Поди, доволен? А знаешь, что Тавровский район посеял пшеницу? Может, помощь прислать из Тавровского?
— Вообще, Иван Петрович, сейчас можно. Только верить в эту помощь трудно.
— Это почему же?
— Тавровцы с весновспашкой провозятся, темпы сева поздних культур снизятся, а у нас все земли подготовлены.
— Шутки в сторону, товарищ Павлов. Давай по существу… — Голос Смирнова зазвучал совсем по- иному.
Павлов заявил, что до двадцатого мая пшеница будет посеяна.
Смирнов задал еще несколько вопросов, а под конец сказал, что завтра приедет сам.
И утром он действительно приехал. Ознакомившись со сводкой, решил съездить в «Сибиряк» и в «Труд».
Всю дорогу он журил Павлова, говорил, что Дронкинский район подводит область, что по севу мы оказались чуть ли не позади всех областей Сибири. Павлов на это заметил, что не следовало бы дату сева ставить каким-то условием соревнования между колхозами, районами, областями. Этим мы не боремся за урожай, а чаще подрываем его основы.
— Странные у тебя рассуждения… Скажи лучше, как будешь выводить район из прорыва.
— У нас нет прорыва! — возразил Павлов. — Все идет в соответствии с составленными планами.
— Вот это и плохо, Павлов… Не то плохо, что по плану, — поправился Смирнов, — а то, что ты сам еще не понял, что район в глубоком прорыве.
Павлов снова возразил: за один вчерашний день по району посеяно восемь процентов к плану.
— Восемь процентов? — Как видно, это произвело впечатление.
Смирнов достал из папки сводку о севе, что-то прикинул в уме, кивнул головой.
Солнце сегодня светило особенно ярко. На многих полях виднелись столбики пыли — это работали сеялки. Дорога пролегала по границе совхозных и колхозных полей: влево — земли совхоза, вправо — колхозные угодья.
Всматриваясь в бескрайнюю даль полей, Смирнов спросил Павлова о севе в совхозах и удивился ответу: совхоз Березовский засеял треть плана, а «Восток» — больше восьмидесяти процентов.
— Что же твой Несгибаемый… Ты, кажется, хвалил его.
— Толковый директор, Иван Петрович. У него опыт работы в Сибири большой, этот не подведет.
Вдали показался сеялочный агрегат. На краю поля стояла пара лошадей, впряженных в бричку. На бричке — высокий мужчина с непокрытой стриженной под машинку головой. Он придерживал грузный мешок, поставленный на край брички.
Лязгая гусеницами и звеня дисками сеялок, по полю двигался мощный гусеничный трактор с сеялками на прицепе. Вот он приблизился к бричке, начал разворачиваться, и от сеялок отделились трое парней с лицами, запушенными пылью. Первый, подбежав к бричке, ловко принял мешок на плечо и — бегом к сеялке. То же сделал второй, третий, потом опять прибежал первый.
Смирнов поглядывал на свои часы. Пока разворачивался агрегат, сеяльщики успели поднести по два мешка с семенами.
— Вот это хорошо! — похвалил Смирнов и долго провожал взглядом трактор с красным флажком на радиаторе.
А тем временем появился мотоцикл с двумя седоками: приехал бригадир Орлов и агроном Вихрова. Тут же подоспел паренек на оседланной лошади. В его руках два судка: привез обед сеяльщикам. Поставив судки на землю, паренек подбежал к пустым мешкам, оставленным на полосе, подобрал их и, вскочив на бричку, ударил вожжами по коням.
А высокий, со стриженой головой человек направился к приезжим. Это и был Иван Иванович Соколов. Пока на его лошади ездили за обедом, он сам подменял возчика семян.
— Председатель колхоза товарищ Соколов! — отрекомендовал Павлов.
Протянув Соколову руку, Смирнов сказал:
— Ну что ж, товарищ председатель, докладывайте о севе.
Соколов узнал секретаря обкома, явно смутился и оглянулся на подошедших Вихрову и Орлова, словно искал у них поддержки. Он вытянул руки по швам и, глядя не на секретаря, а куда-то в поле,
