Как только прозвучало про империю, которой больше нет, Гинтири как будто дернуло. Она вся подалась вперед и теперь вслушивалась в каждое слово. А стоило закончиться песне, как она сразу попросила:
– Можно еще раз?
– Конечно, можно! – ответил я.
Теперь уже девушка мне подпевала. Голос у нее был красивый, а если учесть, что песня исполнялась всего второй раз…
Даля. Стрелок-истребитель
Сбитый мною последним истребитель дзыниров, который отбуксировали на линкор, потом еще долго изучали. И вовсе не в смысле технологий. Просто не могли поверить, что вообще возможно так попасть. Буквально охали и ахали. И то, что щиты оказались на момент выстрела почему-то выключенными, еще ничего не значит. Выяснилось, что я поразила единственную точку, позволяющую гарантированно вывести боевую машину из строя, при той мощности заряда, что у меня тогда оставалась.
Даже пытались меня спрашивать, как такое возможно. А я сама не знаю как. Просто почувствовала, что стрелять нужно именно в тот момент. Не раньше и не позже! Вот и выстрелила. Я всегда руководствуюсь прежде всего чутьем, а не глазами. Поэтому тренировочные и тестовые результаты у меня хоть и немаленькие, но боевые все равно выше. В последнем случае опасность настоящая, следовательно, и чутье острее.
Почему у того истребителя оказались выключенными щиты, так никто и не понял. Чисто технически они были в полном порядке, а считать информацию с бортового компьютера, который по совместительству служил еще и черным ящиком, возможность отсутствовала, так как я вместе с пилотом сожгла и главный узел электронного мозга. А спросить у выжившего пилота дзыниров, которого тот и пытался спасти, почему-то никто, кроме меня, не додумался.
Поскольку никаких запретов на общение с пленным не было, я так и сделала. Помогла мне одна особенность, обнаружившаяся при гипнообучении языку. Те, кто говорил только на родном, а какой-нибудь из иностранных знал на уровне школьной программы, то есть между почти никак и совсем никак, почему-то дзынирский получили примерно в таких же объемах. Я же свободно говорила на двух языках и, соответственно, оба их и получила.
Пленный дзынир выглядел вполне как человек или ашжурец. Если издалека и не присматриваться. Хотя нет, лысых ашу или ожу я что-то не видела, поэтому с ними точно перепутать было бы сложно. Слышала, что кожа у дзыниров может быть самых причудливых расцветок, но этот имел вполне человеческую, в смысле нормальную, белую, разве что слегка сероватую. Только вот при ближайшем рассмотрении оказалось, что состояла она из маленьких змеиных чешуек.
Пока рассматривала пленного, тот никак не показывал, будто вообще заметил мое присутствие. Не исключено, что принимал за еще одну ашу.
– Это я тебя сбила, – «обрадовала» я дзынира.
– И что? – только и спросил он.
– Прилетевшего тебя спасать тоже.
Пленный никак не отреагировал. Неразговорчивый попался.
– Пришла узнать, он был дураком или героем? – обозначила я цель своего визита.
Хотела объяснить, что если сам в бою щиты выключил, то полный идиот, а если потерял их уже в сражении, но все равно попытался выручить своего, то, возможно, и наоборот. Хотя, в принципе, одно другому не так чтобы очень сильно должно мешать. Однако не понадобилось, дзынир и так все понял.
– Это был мой друг, – начал пленный. – У него произошел сбой в системе компьютера, в результате чего и отключился силовой кокон. Против челнока прекрасно можно было выстоять и так. Кто же мог подумать, что обломок вражеского истребителя со взорванными двигателями и покореженными орудиями сможет выстрелить, да еще и попасть?
Прекрасная новость для пропаганды Арбитров с их нелюбовью к компьютерам вообще и искусственному интеллекту в особенности. Только я не имела намерений ею ни с кем делиться. Если кому надо, пусть выясняют сами. Все, что хотела узнать, я узнала и уже собиралась уходить, как он меня остановил:
– Довольна, ашу?
– Я не ашу и не ожу. Я человек!
Гинтири. Пилот-истребитель
Как только выдали новый истребитель, мы с напарницей тут же отправились его осматривать.
– И зачем ты меня сюда притащила? – спросила Даля. – Машина совершенно ничем не отличается от предыдущей. А настраивать под индивидуальные параметры все равно техники потом будут.
– Традиция у нас такая, – объяснила я в ответ на, в общем-то, справедливое замечание.
И это действительно так. Когда получаешь новый истребитель, то нужно идти с ним знакомиться. После того как тебя сбили, это даже важнее, чем в первый раз. О том, что нужно попросить у истребителя сохранить пилота и стрелка в будущих сражениях, рассказать все же не решилась.
– Слушай, подруга, – вдруг обратилась ко мне напарница. – А где звездочки?
– Какие? – не поняла я.
– Маленькие, можно даже красные, – ответила хомо.
– Зачем? – опять спросила я.
– Как это зачем?! – удивилась Даля. – Сбиваем вражеский истребитель, рисуем у себя на борту звездочку, сбиваем линкор… Ну не знаю, когда собьем, тогда и придумаем.
– Да, время подумать действительно будет, – с усиленной иронией в голосе, чтобы смогла услышать даже обладательница слабого слуха, ответила я.
Но сама идея мне неожиданно показалась интересной. Тем более с ее слов выходило, что это тоже традиция, практикуемая у них на планете. Дикари, в своей детской непосредственности, иногда придумывают интересные идеи. После недолгого обсуждения решили для пилотируемых истребителей дзыниров и их беспилотников использовать различные обозначения. Для первых красная пятиконечная звезда с вписанной в нее черной фигурой гуманоида, а для вторых она же, но с шестеренкой.
Поначалу я настаивала на пиктограмме, с помощью которой у нас обычно обозначают вычислительную технику, однако ей удалось меня переубедить.
– Что может означать этот иероглиф, никто, кроме вас, и не поймет, в то время как шестеренка у всех разумных выглядит примерно одинаково, – выдала довольно логичный аргумент она.
Ага, логичный. После чего добавила нечто никакого отношения к логике не имеющее:
– То, что у компьютеров вместо мозгов шестеренки, спорить не станешь?
Я не стала. После недолгого раздумья согласилась (на эмблему, а не на последний «аргумент», естественно). В конце концов, это их традиция.
– Должна тебе сказать, что сама я рисую не очень, в смысле, никак, – призналась напарница.
– Это был намек, что все придется делать мне?
– Не обязательно, – ответила Даля, – могу и у ребят из десантных дивизий поспрашивать.
– Ну уж нет! – заявила я. – Наша машина, и все, что связано с традициями, нужно делать самим.
В общем, рисовать пришлось мне. Еще немного посовещавшись, решили также чуть в стороне добавить круг, перечеркнутый молнией, повторяющий контурами медаль, которую дают сбитым, но выжившим.
– У тебя совсем не плохо получилось, – прокомментировала напарница, рассматривая результат.
– Спасибо.
– Так и рождаются традиции, – добавила она.
– Думаешь?
– Уверена! Пройдет совсем немного времени, и все начнут так делать. Как говорят у нас на Земле – дурной пример заразителен.
Шутки шутками, но должна сказать, что напарница оказалась права. Сначала на нашем линкоре, потом на других начали появляться истребители со звездочками на борту. Постепенно новая мода захватила весь
