Если я был рад своему первому вылету в качестве пилота, то наш капитан – нет. Вообще-то ее можно было понять. Обучалась еще на Земле на капитана малого крейсера или корабля такого же класса, а тут на тебе. Наталья Стрельцова не скрывала своего недовольства и ругалась так, что половина моих десантников позавидует.
Если опустить матерные и близкие к ним выражения, смысловая нагрузка всех ее откровений сводилась к одному: «Это потому, что я женщина!» Данное заявление было, мягко говоря, неправдой. Из всего прибывшего недавно пополнения капитанов для малых судов женщин было никак не меньше половины, а то и больше. Просто девушке не повезло. Крейсера для нее нет, а платформа есть, и кто-то должен стоять на ее капитанском мостике.
– Не переживай так, Наташа, будешь еще командовать собственным линкором, – попытался успокоить я ее.
– Aгa, после платформы линкор. Размечтался! – как-то обреченно ответила она. – Я на капитана малого крейсера обучалась, и на большее не стоило рассчитывать. Теперь после платформы неизвестно когда дослужу хотя бы до этого.
– Война такое дело, тут если выживаешь, быстро поднимаешься по карьерной лестнице, – заверил я своего капитана. – Платформы ведь даже не эвакуируют. Поэтому, как только появится подходящий крейсер, а ты знаешь, Арбитры их пачками штамповать могут, сразу и станешь капитаном.
Не то чтобы она мне поверила, но дальше спорить и ругаться было некогда. В пространство схватки выпрыгнули наши ремонтные доки и, не скрывая своих намерений, пошли на таран. Помочь землякам мы не могли, и оставалось только наблюдать.
Хотя ремонтные космические доки и не отличаются значащимися в их названии космическими же скоростями, наша платформа была еще медлительнее. Мы только выползали на позицию, а соприкосновение с противником началось, и бой уже шел во многих местах. Зато пока имели возможность во всех подробностях рассмотреть подвиг гигантских камикадзе. Благодаря им, кстати, сражение еще не развернулось полностью. Враг хоть и относился к такому тарану пренебрежительно, но тем не менее и с подозрением.
Когда за ремонтников взялись всерьез, сразу несколько линкоров перевели огонь в их сторону. У тех обшивка полетела клочьями и начала выливаться в космос не успевающая застывать бронепена. Только на скорость гигантов это никак не влияло. Когда враг понял, что остановить таким способом не получится, попытался убраться с траектории. Несколько орудийных платформ, что висели на пути у тарана, те смели, даже не заметив, чем продемонстрировали, какая опасность ждет остальных.
У всех, кроме одного линкора, вполне получилось увернуться. Удар уже рассыпающегося под огнем дока по крупному кораблю оказался фатальным для них обоих. Линкор переломило пополам, а изрешеченный ремонтник начал самым буквальным образом рассыпаться, сотрясаясь от внутренних взрывов. И странное дело, он оказался вовсе не пустым. В доке находился ашжурский линкор, который дал полный залп из всех орудий по ближайшим дзынирам. Большая часть зарядов достигла цели и даже нанесла какой-то ущерб, но ничего необратимого или серьезного не произошло.
Все ожидали, что линкор сейчас вылетит из-под обломков дока и вступит в бой. Шли секунды, но ничего такого не происходило. Я начал подозревать, что, скорей всего, ремонтники имели внутри уже подбитый корабль, который некогда было выгружать, вот он-то и смог сделать только один-единственный залп. На большее его просто не хватило.
Пока все следили за спрятанным линкором, из развалин стартовал быстрый катер и помчался ко второму доку. Герои вовсе не были камикадзе и предусмотрели возможность эвакуации. Когда это стало ясно всем без исключения, дзыниры все же на всякий случай добили дрейфующий среди обломков ашжурский боевой корабль. Потом принялись за оставшегося ремонтника, но не преуспели. Изнутри вынырнул малый крейсер. Мы сначала подумали, что тот самый, который сопровождал и сильно пострадал, но оказалось – нет. Это был скоростной курьерский корабль, и он рванул в нашу сторону.
Даля. Стрелок-истребитель
К тому времени, когда добрались до своего линкора, он представлял из себя жалкое зрелище. Весь избитый, некоторые борта полностью залиты бронепеной, другие выворочены так, что не помогала и она. В том месте, где, глубоко спрятанная, должна находиться капитанская рубка, зияла дыра. Если бы не технологии Арбитров, с помощью которых те клонируют корабли, используя старые в качестве сырья, такой не стоило бы ремонтировать. Проще и быстрей построить новый.
Но несмотря на все повреждения, корабль продолжал вести бой. Стрелял из немногих уцелевших орудий, пытался хоть как-то маневрировать еще оставшейся частью двигателей и не то чтобы сдаваться – даже пережидать не собирался. К счастью, дзынирский линкор, с которым наш обменивался ударами, находился в примерно таком же состоянии.
– Наш истребитель и то лучше сейчас выглядит, – прокомментировала я.
– Если считать двигатели и щиты, то да, и то и другое почти в приемлемом состоянии. Без половины летать можно, – прокомментировала Гинтири. – Оружия вообще никакого. Ты как стрелок должна бы заметить.
Это она так шутит. Конечно же, я заметила. Все вспомогательное, вроде пулемета и ракет, от которого в космическом бою толку почти нет, давно израсходовано, два основных орудия оторваны напрочь, одно сильно повреждено, а четвертое в идеальном состоянии, только энергетические кабели, как главный, так и резервный, идущие к нему от реактора, перебиты. Уже какое-то время только и можем убегать и уворачиваться. Была надежда если не отремонтироваться полностью в трюме родного линкора, то перезарядить и исправить хоть что-то. Но теперь и ее почти не осталось.
– Нижний правый шлюз цел, – заметила Гин, облетая линкор и уклоняясь от вражеского истребителя, который не очень-то и старался гнаться, так как находился пусть и в лучшем состоянии, чем наш (он мог стрелять), но ненамного. – Рискнем?
– Давай. Все равно других вариантов не предвидится.
Шлюз оказался не только цел на вид, но и штатно открылся, впуская нас. На приемной площадке ангара уже ждала команда техников. Это, в общем-то, понятно, те, которые к этому моменту уцелели, все равно сидели без дела. Осмотрели машину и сообщили то, что мы и сами знали. Вспомогательное оружие перезарядить можно, перебитые кабели восстановить тоже, а утраченное и поврежденное ни ремонту, ни замене не подлежит. Во всяком случае, быстрой.
Но нам предложили другой вариант. На консервации в трюме находилось еще несколько машин, и подготовка одной из них займет немногим больше времени, чем восстановление хотя бы одного кабеля на нашей. Конечно, согласились. А что до стандартных настроек, так и у нашего такие же были. Не привыкать. Пока техники занимались своим делом, напарница решила сходить на резервный командный пункт, который находился как раз рядом. Я пошла с ней.
– Бардак! – заявила Гинтири, подходя к месту.
– Так ведь бой идет, и мы слегка подбиты, – заметила я.
– Никакой бой и повреждения не оправдывают того факта, что бронеплита капитанской рубки закрыта не полностью, – очень серьезно ответила она. – Туда не только целая абордажная команда пройти сможет, но и истребитель пролетит.
Из-за наполовину опущенной плиты раздавались приказы на ашжурском и мат на русском. Последнего было намного больше. Похоже, линкором командовали земляне. Когда прошли внутрь, убедились, что так и есть. В кресле главного пилота сидел Паша Смирнов, второе и третье пустовали, место главного артиллериста занимал кто-то из десантников, рядом с ним был какой-то техник ожу, другие кресла тоже либо пустовали, либо были поделены между техниками и десантниками с Земли. Капитанское место занимала совсем молоденькая девчонка с косичками из последнего пополнения. Увидев нас, та вскочила и сразу обратилась к моей напарнице:
– Временно исполняющая обязанности капитана тяжелого линкора, капитан орудийной платформы Наталья Стрельцова!
В ответ Гинтири буквально взорвалась:
– На военных кораблях никогда не было, не может быть и никогда не будет временно исполняющих обязанности капитана! Бывает только капитан! Всегда! В случае гибели капитана им автоматически становится старший офицер. Пока на корабле останется хоть кто-то живой, он и будет капитаном, даже
