подчеркивая интонацией:
— Полная?
Человек взял ферзевую пешку белых, повертел в грубых пальцах. Вернул на доску, нарушив ровную линию белых пехотинцев.
— Желательно, чтобы она не пострадала.
Ни мужчина, ни женщина даже не шевельнулись.
— Но если убедитесь, что ситуация выходит из-под контроля, действуйте на свое усмотрение.
И опять — ни звука, ни движения, только явственное чувство, что этот приказ понравился чистильщикам куда больше.
«…председатель правительственной комиссии по этике научных исследований, отец Гавриил, подтвердил, что мнение Церкви по данному вопросу остается неизменным. В ответ на это директор российского подразделения компании Future Today, академик Виктор Линц заявил…»
Тьфу, черт!.. «Подтвердил… заявил»… Экая ересь!
Алиса обмякла в кресле, глядя на экран сквозь смеженные ресницы. Она сидела недвижно, без каких-то внятных мыслей, пока Бублик не пискнул, сообщая, что прошло уже пять минут, и он хочет уйти в спящий режим.
Девушка ткнула пальцем в проекцию клавиатуры на столе. Если дать Бублику уснуть, не сохранив файл, на мониторе потом всплывает мешанина из точек и черточек, больше напоминающая абстрактную картину, чем текст. Алиса потерла слезящиеся глаза. Еще и изображение последнее время стало каким-то «мыльным». Надо бы вызвать специалиста, да все руки не доходят.
А если уж честно, заранее неловко за Бублика.
Алиса живо представила, как вызванный спец — этакий увешанный гаджетами техномальчик, всегда идущий на полшага впереди прогресса — будет иронично ухмыляться, разглядывая ее древний компьютер. Как примется с издевательской вежливостью объяснять, что починить Бублика выйдет дороже, чем купить новый ноутбук. А она смущенно — или пусть даже не смущенно, но все равно оправдываясь! — станет объяснять, что Бублик для нее не просто компьютер, а старый боевой товарищ. Что у нее руки не поднимутся променять друга на современный безликий ноутбук.
Нет, прав все-таки Сим, нельзя давать имена технике, нельзя наделять ее человеческими качествами. Глупо, да и лишние терзания на пустом месте от этого.
Алиса рассеяно повертела в руках пачку, пытаясь вспомнить, сколько в ней оставалось сигарет в начале вечера. Похоже, за четыре с небольшим часа она выкурила их никак не меньше десяти, что подтверждали слои сизоватого дыма в полумраке комнаты. Очередная попытка избавиться от дурацкой привычки закончилась ожидаемым провалом. Расплата за три законченных статьи.
Писала Алиса легко, настрочить три статьи за вечер не составляло для нее большого труда. Было бы их и больше, но на четвертой журналистка выдохлась и, хоть оставалось всего-то придумать ехидную концовку про современных мракобесов да отредактировать готовый текст, в голове воцарилась пустота. Лишь писклявый голосок напевал запомнившееся с детства:
При всем сюрреализме, этот куплет идеально подошел бы для финала материала. Впрочем, как и для финала карьеры журналистки Алисы Керген. С барственной снисходительностью игнорировавший обвинения в некомпетентности, средневековом фанатизме и обыкновенной глупости, отец Гавриил становился мстителен как слон, стоило намекнуть на его амурные похождения. «Кроткого пастыря» можно было понять — пока никого еще не лишили сана за глупость. А вот за аморальное поведение вполне реально вылететь с теплого местечка в комиссии по этике.
Алиса обычно писала под псевдонимами, так что могла бы рискнуть и закончить статью как угодно, наплевав на месть престарелого селадона. Но не видела в том особого смысла. Ее демарш еще на стадии первой вычитки заметит главный редактор и станет уговаривать переписать концовку. А если она упрется, завернет статью, привычно ссылаясь на семью, которую ему надо кормить. Будут взаимные упреки и обиды, а толку от такой «карманной революции» — ноль целых, хрен десятых.
«Можно подумать, от твоей писанины вообще есть какой-то толк!»
Приступы отвращения к журналистике вообще и своему месту в ней посещали девушку все чаще. С другой стороны, у филолога со специализацией по средневековой французской литературе выбор не велик. Короткий период экономической стабильности, породивший надежду, что после института можно будет спокойно заниматься любимым делом, закончился как раз в тот год, когда Алиса получила диплом. Хорошо еще, что она всегда умела трезво оценивать ситуацию и не боялась общаться с людьми.
Пишут многие, хорошо пишут единицы, но и таких в избытке. А вот добиться встречи с нужным человеком — известным политиком, популярным актером, а особенно какой-нибудь скандальной знаменитостью «на час» — мало кто умеет. И не просто взять интервью, а разговорить, что бы пациент распустил хвост и, расслабившись, выболтал какую-нибудь эксклюзивную информацию. Алиса умела. Но чем дальше, тем меньше радости она получала от своей чернильной охоты. Иллюзий об изменении жгучим глаголом мира к лучшему она и раньше не питала, но в последнее время ощущение сартровской тошноты от окружения становилось все отчетливее.
Мутная желтая тоска стояла за плечами.
И ни одной сигареты в пачке.
Нужно сходить в магазин сейчас, иначе никотиновый голод погонит на улицу посреди ночи, а это чревато неприятностями даже здесь — в центре столицы. Да и еды какой-нибудь неплохо было бы запасти.
Хорошо все-таки, что телу постоянно что-то нужно. Простые вещи вроде сигарет или еды, ради которых приходиться шевелиться, действовать, чувствовать себя живой… Алиса уловила, как желтая тоска качнулась, отступая, и удовлетворенно хмыкнула. Она давно научилась изгонять врага на задворки сознания, загружая себя пустыми заботами и ненужными устремлениями.
Желтая тоска пряталась и терпеливо дожидалась своего часа, что бы вернуться.
— А ну, прекрати, — приказала своему отражению в зеркале Алиса. — Не смей нюни распускать!
Фраза из детства была еще одним оружием против желтой тоски. Произнося ее, Алиса представляла себя с «распущенными нюнями» и настроение поднималось.
Из чистого упрямства она бы попыталась закончить статью, но тут Бублик вновь запищал, самовольно погасил клавиатуру, свернул монитор и отключился. Такое самоуправство случалось все чаще. Видимо, придется себя пересилить и вызвать-таки мастера. Может, ничего фатального и не случилось? Просто настроить что-нибудь… Алиса вздохнула. Техника была ее слабым местом. Даже функции стиральной машины она так до конца и не освоила. А покупка Бублика четыре года назад довела друга- системщика, неосторожно вызвавшегося помочь, до натуральной истерики. Алиса решила, что внезапное окукливание Бублика — знак судьбы, и стала собираться в магазин. Сменила домашние джинсы и растянутый толстый свитер на… другие джинсы и свитер, разве что не такой растянутый — ее универсальный комплект почти на все случаи жизни. Собрала волосы в хвост. Помыть бы, конечно, голову и сделать прическу. Но нет ни сил, ни желания возиться. Да и время поджимает. Ей повезло снять квартиру у знакомых в Центральном округе, где камеры наблюдения чуть не на каждом дереве и ночью улицы патрулируют бронеавтомобили полиции, но даже здесь постоянно кого-нибудь грабят, насилуют, убивают. От коллег, пишущих криминальные новости, Алиса знала непричесанную статистику, и по ночам старалась из квартиры не высовываться.
Стоило выйти на лестничную площадку, как лампа истерично замигала и погасла. Вторая за неделю, пятая за месяц, наплевав на обещанные шесть лет гарантированной службы. Похоже, дело в проводке, но
