— Я, можно сказать, в двух войнах побывал, пока лечился, — шутил Царик. — В Чите рассказывали, как били японцев, а на запад перевезли — рядом появились раненые из Финляндии. Каждый день свежая информация. Бывало, придут газеты, соседи по койке в списках награжденных свои фамилии находят.
— Люди воюют, а мы как наблюдатели, — слушая Царика, говорил Рогачев, — даже не летаем.
— А я думаю, что и нам в огне побывать придется, — утешил его Тимонов. — Фашистская Германия не перестает воевать, Гитлер захватывает одно государство за другим, наверное, и на нас кинется.
— Ну уж это ты хватил! — возражали ему. — А мирный договор с Германией, для чего он существует?
— Договор договором, а фашизм остается фашизмом, — отвечал Тимонов. И разубедить его никто не мог.
Летать!
Ранняя донская весна порадовала теплыми солнечными днями. Земля освободилась от снежного покрова и, досыта напоенная вешними водами, нежилась на солнышке. На ровном поле аэродрома в небольших низинах-блюдцах ослепительно блестели последние лужи, тонкими иголками прокалывалась первая зеленая поросль.
— Недели две такой погоды — и аэродром подсохнет, — выглядывая из окна учебного корпуса, говорит Кириллов.
— А нам раньше и не требуется. За это время закончим «терку», конспекты в сторону — и на аэродром, — подхватывает Рогачев.
Мы уже знаем, что через неделю закончат подготовку всех самолетов, а первого апреля — отправка в лагеря…
А пока у нас урок тактики, тема: воздушная разведка на истребителе. Воображаемые звенья боевых самолетов летят над картой, отыскивая военные объекты, иногда встречаются с истребителями противника и, маневрируя, уходят на бреющем полете. Задание выполнено, преподаватель приказывает доложить результаты. Урок заканчивается разбором решений, которые принимались по дополнительным вводным.
Последнее занятие по программе наземной подготовки проводится на пути в лагерь — это марш- бросок и развертывание батальона для боя с ходу. Командует капитан Львов. Он непрерывно меняет обстановку, усложняет задачи, организуя преследование невидимого «противника». Как всегда, капитан строг, не признает никаких условностей: на ученье как в бою.
Батальон, передвигаясь по-пластунски, накапливается для атаки. Наша задача выбить «противника» из населенного пункта Кулешовка и закрепиться там.
Потные, пропыленные, до предела усталые, мы полны решимости — будто перед нами настоящий противник. Поднимаемся в атаку и, не жалея сил, закрепляемся на занятом рубеже. Это же наш последний на земле рубеж. Впереди — воздух, полеты.
Живем в палаточном городке, с рассветом начинается предполетная подготовка. Лишь первые лучи солнца озарят палатки лагеря, эскадрилья уже на старте. Как хорошо в эту пору на аэродроме: над головой — бесконечная голубая высь, на земле тишина — травинка не шелохнется; на изумрудной зелени бриллиантами сверкает роса.
Сегодня нас будет проверять в воздухе командир звена. Вывозная программа на Ут-2 наконец-то закончена. Инструктор представил всю группу на контроль перед самостоятельным вылетом.
Первый летный экзамен все курсанты сдали успешно и в один день вылетели самостоятельно. На учебно-тренировочном самолете осталось отработать пилотаж в зоне. Летали непрерывно. Как только инструктор отпускал нас, с нами до отбоя занимался капитан Львов, чтобы не забыли строевой подготовки. Когда стали жаловаться на усталость, он ответил, что мы только сидим в самолете, что нам необходимо размяться. Доказывать ему свою правоту было бесполезно и небезопасно: достаточно Львову доложить инструктору или командиру звена, что курсант пытается увильнуть от строевой, как последует отстранение от полетов. А рисковать летным днем никто не хотел.
Первыми закончив программу на учебных машинах, мы на три дня сели за изучение курса летной подготовки на боевых истребителях. А инструкторы шлифовали технику пилотирования. Пришлось снова заняться составлением конспектов. По методике обучения на боевом самолете полагалось законспектировать каждый элемент полета по кругу.
И-16 в то время считался самым скоростным и высотным. Это была исключительно «строгая» машина, не прощала малейших просчетов. Особое внимание обращалось на меры предупреждения произвольного штопора. «Не теряй скорость», «Не перетягивай ручку на разворотах», «Не передай ногу» — такими категорическими требованиями пестрела инструкция.
Перед первым летным днем провели комсомольское собрание, обсудили трудности в освоении боевой машины, вспомнили свои ошибки при полетах на Ут-2. Разговор шел откровенный. Мы уже на собственном опыте убеждались не однажды, что все надо предусмотреть на земле. В воздухе летчик-истребитель один, там ему надеяться не на кого.
— Чувствуешь, что неуверен, скажи инструктору, ничего не таи, — говорил Киселев на собрании.
И каждый из нас строго, с пристрастием еще раз спросил себя — готов ли сесть в боевую машину, нет ли колебаний и пробелов в знаниях.
На следующий день наше звено, опередив другие на три-четыре летных дня, вышло к боевым машинам. Истребители, сверкая темно-зеленой краской, стояли как в строю, словно гордились своим превосходством перед низенькими учебными машинами.
Первый полет — ознакомительный. Надеваю парашют и усаживаюсь в кабину. Несмотря на наземную тренировку, все кажется неузнаваемо новым: мощный мотор закрывает передний обзор, мешает при рулении, педали ниже, чем на учебном самолете, в кабине вдвое больше приборов.
Пилотирует инструктор. Моя задача присмотреться к машине, заметить как можно больше особенностей полета.
Оторвавшись от земли, инструктор переводит самолет в набор высоты. И-16, кажется, висит на моторе, маленькие закругленные плоскости не дают ощущения опоры. Полет по кругу занял всего четыре минуты. Самолет, коснувшись земли, жестко запрыгал на неровностях, гулко гремя фюзеляжем.
— Ну как? — спросили у меня курсанты, ожидавшие своей очереди.
— Заметил большую скорость, крутой угол набора высоты и больше ничего, — откровенно признался я.
Одного за другим инструктор быстро провез всех десятерых курсантов группы и зарулил машину на стоянку.
В последующие дни Киселев отрабатывал с нами отдельные элементы полета. Особое внимание обращал на плавность действий рулями управления. На первых порах все давалось с большим трудом, несмотря на наши старания. Дело в том, что на УТИ-4 движения ножного и ручного управления дифференцировались в зависимости от скорости полета. Это исключало механическое запоминание.
Но постепенно мы привыкли к истребителю и сами начали замечать свои ошибки.
В часы подготовки материальной части к полетам курсанты тщательно изучали сложную машину. Техник Усов распределял работы так, что каждый из нас обязан был подготовить определенный агрегат, и непременно с оценкой «отлично».
— Вы теперь можете самостоятельно готовить машину к полету, — сказал Усов, глядя, как уверенно работают курсанты.
— Разрешите возразить, товарищ воентехник? Кириллов только в классе видел крепление стабилизатора, а на боевой машине — увы, — смеялся Рогачев.
— А я виноват, что ли, если конструктор поместил узлы крепления в такую тесноту, — оправдывался Кириллов.
Стабилизатор крепился в самом хвосте фюзеляжа. Чтобы пробраться туда, надо было пролезть между
