— Обязательно загляну, — пообещала Татьяна. — В шесть не смогу, но вот часиков в девять…Чур, за мной — белый танец.
— В таком случае за мной — белое вино.
— Ну у вас и память, Василий Александрович, — искренне изумилась прапорщица.
— Да пока, слава богу, не жалуюсь…
Золотов миновал вертушку и направился к лестнице. Дождавшись, когда он минует первый пролет и скроется за поворотом, дежурная сняла трубку внутреннего телефона и набрала три цифры:
— Это постовая. Золотов приехал. Поднимается к вам. Встречайте
Василий Александрович привычно толкнул дверь кабинета и… от неожиданности застыл на пороге. Нет, конечно, в этот день он ожидал от своих подопечных какого-то сюрприза с подвохом. Но чтобы такого!
Народу в кабинете набилось человек пятнадцать. Выстроившиеся полукругом сотрудники на открытие двери отреагировали дружным гулом, восторженным свистом и аплодисментами. Посредине комнаты, на охапке накачанных гелием воздушных шариков, в подвешенном состоянии парил новенький кожаный рюкзак, стилизованный под «старорежимный кошелек» с застежкой сверху «крест-накрест». На спинке рюкзака золотой ниткой была вышита надпись: «Не все те Золотов, что блестят».
Степан дал отмашку, и народ — а-капельно и нестройно — затянул куплет самопальной песню на популярный мотив глубоко почитаемого Золотовым покойного Юрия Визбора.
Товарищ Золотов к Захарьевской шагает
И предвкушает, и предвкушает.
Немного пива ему щас не помешает.
У генерала пива вряд ли подадут…
Василий Александрович растроганно слушал песню, чуть привалившись к дверному косяку. Сердце предательски сжималось, а к горлу подступал ком. «Не хватало еще расплакаться при всех!» — поймал себя на мысли Золотов и стиснул волю в кулак. А народ продолжал выводить душевно:
То — в хвост, а то — в гриву,
То — в цвет, то — не в масть.
«Шмели» и «терпилы»,
Дежурная часть.
Прощается с ксивой
Наш мент золотой…
Уходишь — счастливо!
Кондуктор — постой!..
Степан взмахнул рукой, делая знак собравшимся затихнуть и, выдвинувшись вперед, начал «толкать речугу». Он вообще был большой мастак на такие штуки. Не зря сотрудники «карманного» за глаза называли его «наш Цицерон»:
— Господин-товарищ-барин! Позвольте мне, по поручению коллектива работников депо по эксплуатации и ремонту карманной тяги, вручить вам этот скромный, но очень полезный подарок. В него можно класть — всё что хочешь. Но особенно сей предмет станет незаменим при поездках на дачный участок, от которых вам отныне уже не отвертеться, прикрывшись срочным вызовом в Главк, а также при походах в собес за пенсией. Которая, смеем надеяться, будет столь же велика, как и любовь к вам всех, собравшихся в этой зале… Подполковнику Золотову, виват!
По этой команде несколько сотрудников оглушительно выстрелили заранее приготовленным шампанским и далее начались характерные подобным моментам суета и сумбур. Народ полез обниматься-целоваться с «именинником», у наиболее сентиментальных барышень на глазах выступили слезинки. Впрочем, Золотов и сам еле сдерживался. С трудом перекрикивая гомон и гул, слово взял заместитель по личному составу Игорь:
— Ша, народ!.. Да дайте же сказать!.. Я хочу поднять этот хрупкий, пластиковый бокал за Василь Саныча. Человека…
— …и парохода! — насмешливо подсказали из народа.
— Попрошу не перебивать! — огрызнулся Игорь. — И, к вашему, сведению, подполковник Золотов — это не пароход. Это — линкор, эсминец…
— …ракетонесущий крейсер!
— Во! Крейсер — самое правильное слово. Ведь что такое есть, к примеру, крейсер «Аврора»? Это — часть истории. Здесь — истории с большой буквы «И»… Кто-то из великих сказал: «В истории остается не человек, а легенды о нем». Так вот, в нашем славном подразделении о подполковнике Золотове сложено столько легенд, что место в истории с большой буквы «И» ему давно и прочно забронировано. Вот за это я и предлагаю выпить. Ура!
Народ одобрительно загудел и кинулся чокаться.
— И еще!
Игорь взял со стола свою рабочую папку из кожзама и вытащил из нее нечто, свободно уместившееся в кулаке. Сжав локтем папку под мышкой, он подошел к Золотову и, таинственно улыбаясь, произнес:
— А это, Василь Саныч, тебе мой персональный подарок.
С этими словами он разжал кулак, демонстрируя Золотову и окружающим девственно-новую, запечатанную пачку старых советских бритвенных лезвий.
— Мать моя женщина! «Спутник»?! — ахнул Василий Александрович, аккуратно вскрывая пачку и извлекая на свет раритетное стальное лезвие. — Откуда?! Я думал, таких уже и на свете нет.
— Вещь действительно антикварная, — подтвердил Игорь, улыбаясь. — В общем, Василь Саныч, если ментовской пенсии тебе все-таки будет не хватать — ты знаешь, что надо делать.
Под одобрительные аплодисменты Золотов сжал замполича в крепких объятиях, которые, как успели отметить многие, затянулись чуть дольше положенного в таких случаях церемониала. Наконец, Василий Александрович выпустил Игоря и, обращаясь к народу, жульмански прищурившись, объявил:
— Помнят, руки-то! Помнят, родимые! Эх, какая сталь была! Разве с нынешними «жилетами» сравнишь?!
Эта золотовская реплика осталась не вполне понятой, так что народ недоуменно воззрился на своего начальника. И тогда Золотов, продолжая держать в правой руке лезвие, левой вынул из кармана брюк записную книжку, торжествующе протянул ее Игорю и молча показал глазами на папку, которую тот по-прежнему продолжал сжимать под мышкой. Только теперь осознав произошедшее, народ дружно зашелся в припадочном смехе: одна из стенок папки была классически взрезана по всей длине. «Спутник» действительно оказался хорош. Но и Золотов-то каков!
— Вы что же это, господин без четверти минут пенсионер, творите, а? — слегка обидевшись, досадливо протянул Игорь. — Бли-ин, такую вещь испортил! На кошках надо тренироваться, на кошках! А не на добропорядочных коллегах!
— Не переживай, Игореха, я тебе свою отдам, — похлопал его по плечу Василий Александрович. — Мне теперь всё едино без надобности. Вон, с рюкзачком буду ходить. Как тинейджер… Всё, народ. Сейчас ничего говорить не буду: благодарности, слезы-сопли оставляю на вечер. Напоминаю: в 18–00 — чтоб как штыки. А сейчас, все в сад — по коням и по карманам. Разбежались.
Народ, на ходу допивая шампанское, шумно потянулся к выходу. А делегированный личным составом Степан, подошел к Золотову с мучающим всех вопросом:
— Василий Александрович! Из ставки Гитлера доходят слухи, что вчера вы имели возможность лицезреть своего таинственного преемника на капитанском мостике нашего
