Железнодорожному транспорту предстояло выдержать многократно возросшие нагрузки за счет военных перевозок (оружие, боеприпасы, солдаты) и гражданские грузы, которые станет невозможно перемещать водным транспортом.
По иронии судьбы Япония являлась третьим внешнеторговым партнером США. Соединенные Штаты экспортировали в основном стратегические материалы: металлолом, сырую нефть, хлопок; в несколько меньших масштабах продукцию тяжелого машиностроения и технологии. Основную часть японских поставок составлял шелк. На долю Японии приходилось примерно 20% всей внешней торговли Америки. Размеры данной цифры не должны смущать нас, разрыв американо-японских торговых связей не мог существенным образом повлиять на население США или вызвать крупные сбои в функционировании промышленности. Дело в том, что данный показатель составлял не более 2—3% от ВНП Соединенных Штатов и, естественно, такая потеря не могла существенно повлиять на страну.
Положение Японии в случае конфликта выглядело менее завидно. Империя импортировала 100% потребного ей хлопка, шерсти, резины и никеля. Более 90% сахара, леса и свинца, 78% олова, 68% продукции химической промышленности, 57% чугуна и 45% кожи. Не лучше обстояло дело с углем, которого было мало и невысокого качества, и нефтью. Нефть вообще была «ахиллесовой пятой» Японской империи. Она производила менее 10% нефти, требовавшейся в мирное время, собственно, годовое японское производство сырой нефти уступало дневному показателю США. В случае войны потребности в горючем должны были возрасти неимоверно.
В Токио прекрасно видели слабые стороны своей позиции. Во многом именно стремление обеспечить хотя бы приемлемый уровень автаркии — экономической независимости — являлся двигателем экспансии. Заглотив огромные территории Восточной Азии, Страна восходящего солнца приступила к нещадной эксплуатации их ресурсов. Те месторождения, которые недостаточно интенсивно разрабатывались при прежних хозяевах, расширялись, при этом транспортные трудности и издержки производства во внимание не принимались. Внутри страны строились новые автомобильные и авиационные заводы. Создавались обширные стратегические запасы сырья — широко известен тот факт, что к декабрю 1941 г. Япония накопила нефти на два года ведения войны в условиях полной блокады.
Но именно нефтяная проблема была наиболее острой. Ни в одной из доступных для эксплуатации областей Империя не могла найти необходимое количество нефти. Ставка на нефтеносные районы Манчжоу-го провалилась, тамошние нефтеносные сланцы не могли обеспечить сколь-нибудь значительного количества нефти. Нефтеносные районы Северного Сахалина также выглядели не очень привлекательными. Единственной серьезной альтернативой импорту являлись нефтеносные пласты о. Борнео (Голландская Индия).
Имперское правительство прилагало все силы для увеличения снабжения Японии собственной нефтью. В 1936 г. добыча нефти возросла до 370 000 тонн, что было больше на 80% по сравнению с 1931 г., однако это была по-прежнему капля в море — не более 6% от потребностей. Страна по-прежнему зависела от американского, голландского и советского импорта. Потребности в бензине составляли 13,5 млн. гектолитров, а из собственного сырья можно было произвести не более 0,8 млн. По прогнозам к 1943 г. потребность должна была составить 24,7 млн. гектолитра[521]. Подобная зависимость могла поставить крест на планах любой крупной войны.
С экономической точки зрения для Японии конфликт с США выглядел совершенно не привлекательным. В случае войны Империя теряла своего лучшего «клиента». В 1934 г. Соединенные Штаты купили у Японии товаров больше, чем вся Европа, Канада, Центральная и Южная Америки, вместе взятые. В свою очередь, Япония приобрела у США больше, чем у всего остального мира, кроме Азии. Таким образом, Америка являлась первым внешнеторговым партнером Страны восходящего солнца. Потеря подобного рынка была бы для Империи серьезнейшим ударом.
Удар усугублялся еще и тем, что и без того слабая финансовая система страны будет вынуждена финансировать затяжную войну с могучим противником. В относительно «мирное» время, то есть когда война шла только на китайских фронтах, Япония получала средства на войну от Соединенных Штатов. США покупали у Японии золото и серебро, захваченные ею в Китае по завышенным ценам, а на эти деньги Япония покупала у США военную и техническую продукцию, требующуюся ей для создания собственной армии и флота[522]. Экономическая зависимость Японии создавала в Вашингтоне иллюзию безопасности в 1930-е гг. Большинство правящей элиты было уверено, что Япония не станет нападать на своего главного торгового партнера. Справедливости ради стоит отметить, что подобное мнение было широко распространено и в Токио. Таким образом, в США приходили к выводу, что война может начаться лишь по американской инициативе.
Война по Денлингеру и Гери
Как же представлялась грядущая война американским теоретикам? Анализ данного вопроса является крайне важным для понимания стратегического мышления американских флотоводцев — ведь авторы высказывали не только свою точку зрения, но доминировавшие в тот момент взгляды многих офицеров флота.
Итак: «Предположим, что между США и Японией объявлена война, — писали они, — Япония немедленно приступит к легкому захвату наших дальневосточных островов. Таким образом, на первом этапе Япония является наступающей, а мы — обороняющейся стороной» [523]. Уже в этом первом предположении Денлингера и Гери кроется существенная ошибка. Они, как и большинство адмиралов того времени, готовились к прошлой войне. К войне, перед началом которой противоборствующие стороны будут долго бряцать оружием, проводить мобилизацию и засыпать друг друга гневными дипломатическими нотами. И вся эта прелюдия окончится объявлением войны. Авторы, конечно, не знали в 1936 г., что через три года скрытно отмобилизованные армии будут просто нападать на противника «без объявления». Что Вторя мировая война не будет знать длительных процессов взаимной мобилизации и развертывания войск. И будь они стратегами армейскими, то это было бы простительно, но в том-то и дело, что они занимались морской войной. С 1904 г. известно, что японские ВМС атакуют флот противника либо до объявления войны, либо через несколько минут поле того. В Токио не собирались оставлять шанса врагу на подготовку сопротивления. Японские адмиралы со времен Того[524] наносили флоту противника упреждающий удар, исключая его, как стратегическую силу, в противоборстве на длительное время.
Американские стратеги, конечно, не могли полностью игнорировать пресловутую японскую «внезапность». Но они не предполагали, что это будет удар по основным силам американских ВМС. Просто японцы постараются развернуть флот и вывести его в море в направлении главных целей до разрыва дипломатических отношений. Мысль же о возможности нападения на главную базу Тихоокеанского флота даже не допускалась. А вот японские адмиралы не сомневались, что в случае ухудшения отношений между двумя странами американцы выдвинут свой флот на Гавайи. В 1936 г. японские стратеги выпустили книгу «Исследование стратегии и тактики в операциях против США». Там черным по белому значилось: «В случае базирования главных сил американского флота в Пёрл-Харборе военные действия надлежит открыть внезапными ударами с воздуха»[525]. Вот так в Токио вынесли уроки из маневров американского флота 1932 г. Спасибо адмиралу Ярнеллу. Хуже того, в 1937 г. выводы японских стратегов вновь подтвердили американцы на очередных маневрах. В апреле к Оаху подошла эскадра из 111 кораблей. На авианосцах было около 400 самолетов. Вновь аэродромы Оаху были внезапно «разгромлены» с воздуха, а на следующий день без сопротивления прошла высадка десанта. Посредники сочли, что потери «нападавшей» стороны — один линкор. Немного...
Но в 1936 г. все это было еще неизвестно, а думать все продолжали по-старому. Война виделась следующим образом: Япония атакует удаленные американские владения Гуам и Филиппины. Расстояния не позволят американскому флоту защитить колонии, но и не позволят Императорскому флоту атаковать Гавайи и Западное побережье. Следовательно, Японская империя изберет войну с «ограниченными стратегическими целями». В русско-японской войне 1904—1905 гг. не было цели полностью уничтожить Российскую империю, а выяснялся лишь вопрос о статусе Маньчжурии, не было оснований предполагать,
