часов в неделю, 32,3% — по 48, а большинство рабочих (40%) вкалывало более чем по 48 часов. На верфи в Портсмуте последней категории рабочих не было вообще, а в Норфолке, наоборот, больше половины — 52%. Летом 1941 г. министр Нокс потребовал от судостроительной промышленности увеличить объемы выпускаемой продукции и прийти к единому расписанию рабочей недели. В конечном итоге к концу 1941 г. американские военно-морские верфи перешли на трехсменную рабочую неделю, подверглись серьезному урезанию отпуска, что позволило значительно увеличить объемы продукции и скорость строительства военных кораблей. Общая численность рабочих, занятых на государственных судостроительных предприятиях, возросла до 133 200 человек, то есть в два раза в сравнении с летом 1939 г.
Таким образом, американское правительство приложило значительные усилия для развития и увеличения мощностей военно-промышленного комплекса, что стало базисом для резкого увеличения продукции военных предприятий, последовавшего сразу после японского нападения на Пёрл-Харбор. Но прочность цепи определяется прочностью самого слабого ее звена, а слабым звеном американского флота на Тихом океане была ремонтная база и вспомогательные корабли. На Западном побережье США и в зоне Панамского канала существовала развитая сеть судоремонтных и судостроительных заводов. А вот американские военно-морские базы такими возможностями не обладали. Лишь в Пёрл-Харборе имелся один сухой док (правда, способный принять сверхдредноут) и несколько плавучих — и все. Но этого было явно недостаточно, чтобы обеспечить потребности целого флота во время войны. На зализывание ран, полученных кораблями вследствие непрофессионализма капитанов, их, конечно, хватало, но для ремонта боевых повреждений требовались месяцы. Следовательно, один снаряд, бомба или торпеда полностью перекрывали судоремонтные возможности американских тихоокеанских форпостов.
В отношении вспомогательного флота дела обстояли не лучше. Транспортных кораблей, которые бы подвозили в случае начала боевых действий флоту вооружения, оборудование, топливо и пополнения, было катастрофически мало. Нефтяных танкеров, например, было всего три. Ситуация в определенной мере сглаживалась наличием огромного торгового флота, который в случае войны стал бы донором подобных кораблей. Единственное, что требовалось для приведения в нормальное состояние вспомогательного флота, это время на мобилизацию судов.
Итак, к 1941 г. американские ВМС в их материальной части представляли собой грозную силу. В строй вступили новейшие корабли основных классов, на верфях строилось беспрецедентное количество боевых судов. Грозной силой была американская морская авиация, и если некоторые типы самолетов и уступали своим японским аналогам, то мощности промышленности вполне компенсировали это. За три предвоенных года было подготовлено 4 270 пилотов (это не считая армейских летчиков), включая уже служивших офицеров, и можно заключить, что в воздушном аспекте морская мощь Соединенных Штатов была на высоте. Однако «ахиллесовой пятой» ВМС США была некомпетентность значительной части офицерского корпуса и полная неразбериха в системе управления и координации действий между различными структурами как внутри флота, так и в деле взаимодействия с армией.
ЧАСТЬ III
«МАГИЯ» РАДИОВОЛН
Разведывательное сообщество
Наконец мы добрались до того, что, по мнению многих историков, объясняет все о Пёрл-Харборе, до того, что стало причиной такого количества сломанных копий, что и подсчитать-то невозможно, — до американской разведки. К 1941 г. успехи американских спецслужб, в особенности в деле дешифровки японских кодов, были настолько велики, что, когда эти достижения всплыли на поверхность, стало очень сложно поверить, что военные «прошляпили» японскую атаку. До хрипоты спорят американские историки — ревизионисты и апологеты официальной точки зрения. Исписаны миллиарды бумажных листов, опубликованы тысячи книг и десятки тысяч статей и памфлетов. Сотни интернет-чатов раскалены от неугасающих споров, суть которых в общем проста: одни — ревизионисты — стремятся доказать, что Рузвельт знал о японских авианосцах, знал об опасности. Он-де искал «черный вход» в войну и нашел его, подставив линкоры Тихоокеанского флота под бомбы и торпеды японских асов. Другие, наоборот, пытаются доказать, что самолеты с красными кругами на крыльях появились над о. Оаху совершенно неожиданно как для военных на острове, так и для президента в Вашингтоне. Но обо всем по порядку.
Америка — очень оригинальная страна. То ли в силу того, что долгое время она была английской колонией, то ли в силу того, что очень быстро стала сверхдержавой, но в любом случае по ту сторону Атлантики попросту не любят использовать чужой, и прежде всего европейский опыт. В Соединенных Штатах до 1917 г. не было разведки. Разве что небольшой разведотдел при штабе ВМС. Только вступление США в войну заставило Белый дом задуматься о создании спецслужб. Президент В. Вильсон исповедовал принципы открытой дипломатии, он довольно презрительно относился к разведке. Лишь инцидент с «телеграммой Циммермана» заставил его изменить точку зрения. Немцы пытались заручиться поддержкой мексиканского правительства, втянуть почти что американский протекторат в Первую мировую войну на стороне центральных держав. Наживка была заброшена соблазнительная — штат Техас[629]. Но, к несчастью для Германской империи, в Лондоне расшифровали немецкий дипломатический код — в результате депеша легла на стол В. Вильсону. Это событие заставило американское правительство пересмотреть свои взгляды на развитие разведывательных служб в целях национальной безопасности.
И опять специфика Америки — если делать, то с размахом, разведка появилась, да не одна, а сразу несколько. Но почему-то никто не удосужился развести собственно разведывательную деятельность от контрразведки — вот и занимались все вновь созданные ведомства и тем и другим. Появился даже новый термин: «разведывательное сообщество», который включал в себя все службы, занимавшиеся как добыванием информации, так и охотой за шпионами и диверсантами. Сообщество включало в себя разведывательные службы армии и флота, Госдеп, Федеральное бюро расследований, Секретную службу, Таможенную службу и Береговую оборону (три последние в составе министерства финансов)[630]. К этому «изобилию» добавлялись отделы тактической разведки флотов, эскадр, военных и военно-морских округов, а также армейских соединений. Хор получился довольно разноголосый, и каждый стремился оттянуть на себя кусок одеяла побольше[631].
Многие из вышеперечисленных организаций делили свои разведывательные отделы на три секции: разведка средств связи (КОМИНТ), классическая разведка (ХУМИНТ) и отдел прогнозирования (ИМИНТ)[632]. Варианты подчинения всех трех ветвей были совершенно различными даже в пределах одного ведомства, что делало совершенно невозможным взаимную корреляцию текущей информации. Немного поясним, что означают эти сложные аббревиатуры.
Разведка средств связи — «это информация, полученная через перехваты сообщений, переданных по радио» или другим электронным средствам коммуникаций[633]. Она разделяется на две части: криптоанализ (дешифровка) и анализ передвижений. Криптоанализ — это взлом кодов и шифров, он базируется на использовании математических принципов и лингвистике. В случае успеха криптоанализ позволяет читать перехваченные послания, которые противник считает секретными. На стол ключевых военных или главы государства ложатся документы, дающие возможность глубоко проникнуть в планы, мысли и возможности противника. Анализ передвижений — это процесс, который базируется на идентификации радиопередатчиков через их позывные и пеленгации. Дело в том, что каждый радиопередатчик, особенно мощный, уникален (именно такие стоят на кораблях), имеет свои отличительные черты — его радиопередача индивидуальна, — опытный оператор, «слушающий» эфир, в состоянии узнать, какой именно передатчик послал сообщение. Есть и еще одна уникальная черта —
