Прежде, чем я смог ответить на этот вопрос, интернет–поиск в моем телефоне сообщил мне, что я нуждался в намного большем количестве оборудования, чем было у меня на кухне. К тому времени я попал в очередь в кассы со своей мини–паяльной лампой, формочками, сливками, яйцом сепаратором, пароваркой и органическими бобами ванили, я записал на удивление высокий список – больше, чем мой банковский счет. Или чем моя кредитная карта в этом отношении.
– Извините, – сказала кассирша, отдавая ее мне. – Отклонено.
Неприятное ощущение поселилось в моем желудке:
– Можете попробовать еще раз?
Она пожала плечами и запустила ее еще раз, только чтобы получить тот же результат.
– Отклонено, – повторила она.
Я чуть не спросил еще раз, но знал нутром, что ничего не изменится. Чувствуя себя полным идиотом, я бросил свой товар и вышел из магазина, не зная, что я собираюсь сделать сейчас. Паника нарастала во мне. Я продолжал говорить себе, что ни мой банковский счет, ни моя кредитная карта не были фактически на нуле. Просто не было достаточно, чтобы заплатить за крем-брюле. Но тогда сколько осталось? Это было то, что мне было нужно узнать. Мне нужно было только прожить 2 недели до следующего платежа, возвращаясь домой, я думал, на чем можно сэкономить. Газ. Продовольственные товары – я могу заставить Дороти кормить меня. Я заплатил за электричество? Я не мог вспомнить, но я знал, что кабель заботился о... не, что это сделало бы мне много хорошего, если они выключили питание.
«Расслабься, Адриан, – говорил я себе. – Ты достанешь деньги. И они не будут отключать электричество, если ты немного опоздал с платежом».
Но когда я пришел домой и проверил свои балансы, я увидел, что, хотя они и не были пустыми, они были чертовски близки к этому. Что я буду делать? Я едва мог сводить концы с концами с моими расходами на проживание, не говоря уже о надвигающейся задаче – дне рождения Сидни. Я опустился на пол рядом с еще упакованными коробками записей и посмотрел на них.
– Тупой, тупой, – пробормотал я. – Я такой тупой.
С высоты, на которую я взобрался из-за своего триумфа в Техасе, я рухнул на землю. Отчаяние окружило меня, его темные щупальца медленно ползли под моей кожей. После то, что я сделал вчера, было ожидаемо, что я буду подвержен магическим подъемам и спадам. У меня сегодня был подъем ранее... теперь подходил спад, навлекая неприятности как эта и делая их больше, чем они есть. И потом, как по команде, я услышал ее голос.
«Почему ты такой грустный? Ты не глуп. Ты мой блестящий, красивый мальчик. Всегда найдется выход из этого».
Я мог слышать голос тети Татьяны так же хорошо, как если бы она стояла рядом со мной. Я взял свое лицо в руки:
– Уходи, тетя Татьяна. Я не хочу добавлять галлюцинации к моему и без этого растущему списку проблем.
«С каких пор я стала проблемой?'
– Так как ты умерла, и я начинаю представлять, что я могу слышать тебя.
«Ты хочешь сказать, что ты не можешь, милый?»
– Да! Я имею в виду, нет. Это трюк. Это все в моей голове. – Это был еще один секрет, который я хранил от Сидни, как мои темные моменты в последнее время. Я представлял разговоры с моей мертвой тетей. Это была одна из самых ужасных вещей, которая когда-либо случалась со мной, потому что некоторые вещи можно в шутку назвать сумасшедшими, но без сомнений, на самом деле видения о призраках были сумасшедшими. – Я не хочу говорить с тобой.
«Почему? Разве я не всегда была здесь для тебя? Разве не всегда заботилась о тебе?»
– Да, – сказал я сквозь зубы. – Но ты мертва, и у меня есть возможность помочь моей...
Я внезапно вскинул голову, поскольку идея поразила меня. Я вскочил на ноги и поспешил к моему шкафу, где блестели запонки тети Татьяны. Сидни сказала, что мне повезло бы, если бы я продал их... но я не должен был продавать их. Не технически. Я мог заложить их в ломбарде и получить ссуду. Через две недели я пошел бы и выкупил их. Взволнованный своим открытием, я достал их и начал отворачиваться... но вдруг остановился. Некий внутренний голос мудрости заставил меня пересмотреть логику моих действий. После момента размышления я взял одну из них... После небольшого маневрирования я щипнул один из рубинов и подержал его на свету. Нет никакой надобности рисковать другими. Это было всем, в чем я нуждался. Более чем достаточно, чтобы я мог выкупить их в течение двух следующих недель... Смех тети Татьяны эхом отозвался в моей голове.
«Видишь? Я всегда забочусь о тебе».
– Ты не настоящая, – сказал я, шагая к передней двери. – Ты просто дух в моей голове. Все это – просто психическая плата за то, что я сделал с Олив.
«Если я не настоящая, то каким образом ты отвечаешь мне вслух?»
Я знал, что это случится, что я не смогу уйти невредимым от всех этих духов. Я просто не ждал, что это перерастет в длинную беседу с моей мертвой тетей. Я должен исправить это прямо сейчас. Я не хотел, чтобы тетя Татьяна говорила со мной, пока я вел переговоры с работником ломбарда, и, конечно, я не хотел, чтобы она была рядом, когда я с Сидни. Посмотрев на часы, я понял, что осталось немного времени перед тем, как она появится, давая мне широкие возможности исправить мое финансовое положение и изгнать мою тетю.
Я еще не пил мою ежедневную порцию выпивки и решил, что нужно сделать это раньше, чтобы взять себя в руки. Условия соглашения включают только «выпивку». Так что, когда я нашел старую бутылку Бакарди 151 – сильнейшее, что у меня было – я не думал, что я обманываю, даже не смотря на то, что этого было достаточно сильно для двух выпивок. После глотка этого, я вышел за дверь. И опять немного мудрости поразило меня. Глоток алкоголя еще не поразил меня, но я предусмотрительно выбрал прогулку, а не вождение. Прошло меньше 50 минут, и к тому времени, как я достиг ломбарда, я уже десять раз пожалел о выпитом, моя голова гудела от рома. Оценка хозяина магазина все равно обескураживала.
– Двести, – сказал он.
– Это бред, – сказал я, взяв рубин обратно. – Он стоит минимум в два раза дороже. – Мне пришло в голову, что если бы я не выпил ром, то с помощью духа попытался бы выторговать более высокую цену. Я сразу же пожалел об этой мысли. Есть причины, по которым мороям запрещено использовать принуждение.
Парень пожал плечами:
– Для этого запустите объявление. Продайте его в Интернете. Вы хотите быстро получить наличные деньги? Вот что вы получите.
Я почти вышел за дверь, но отчаяние заставило меня остановиться. Двести – это мало, чтобы заплатить, и действительно ли я должен что-то сделать, чтобы получить работу в ближайшие две недели?
– Вы не можете продать это? – спросил я.
– Нет, если вы продолжите платить проценты или погасите кредит. – Его глаза говорили мне, что большинство людей никогда не возвращаются, чтобы выкупить вещи. В некоторые темные моменты, я бы барахтался в жалости к себе оттого, что моя жизнь была такой сложной. Но сейчас я не мог помочь, но думаю, что это довольно угнетающе – видеть, как отчаявшиеся отбросы общества приходят продать их ценности.
– Я возмещу, – сказал я ему. – Я вернусь через две недели, так что заботьтесь о нем.
– Как скажешь, – сказал он.
Я отдал ему рубин и заполнилл некоторые документы. Он вручил мне наличные деньги. И так я вышел за дверь, внезапно почувствовав груз в моей груди. У меня были проблемы. Я контролирую свою жизнь снова. Размышление о рубине тети Татьяны в руках того неряшливого человека действительно давало мне минутную паузу, и я наполовину ожидал, что она выступит. Но ром сохранял ее тихой, и я сказал себе снова, что не было никакого причиненного вреда.
Я не сделал никакой попытки повторить эксперимент с крем-брюле, но я действительно заболевал некоторой болью au chocolat[10] по дороге домой. Чтобы у меня было что-то хорошее для Сидни, когда она вернется. Мы могли бы съесть все это при свечах и наверстать то, что
