«Потому что я по уши влюблена в тебя, и у меня нет никакого желания оставаться после твоей свадьбы в Бристоле, где все напоминает о тебе. Ужасно, что ближе всего друг к другу мы были тогда, когда ты оглушил меня деревом, а у меня даже не было возможности оценить эту близость».
О'кей. Я этого не сказала. То есть я хотела сказать именно так, но произнесла лишь:
— А почему бы нет?
— Есть множество профессий, которым можно было бы посвятить «Дневник». Как насчет…
Он колеблется.
— Как насчет производства шерри? — торжественно произносит он, вспомнив то единственное, чем славится Бристоль.
— Я уже все решила.
— А что говорит твой парень по поводу идеи заделаться в горные спасатели? Он же не позволит тебе этого!
— Мы с ним порвали.
— О, Господи. Прости.
— Все в порядке. Это я была инициатором разрыва.
— Что, был повод?
Я не отрываю глаз от окна. Он затрагивает слишком интимные вещи. Мне становится неуютно.
— Не важно, — говорю я.
Тема закрыта. Остаток пути проходит в угрюмом молчании.
Подъезжаем к аптеке. Винс уже ждет нас — стоит, облокотись о свою машину. На нем розовые джинсы и белая рубашка, и вообще выглядит он прекрасно. Мы выходим из машины и направляемся к нему.
— Ох. Что с вами? У вас такие недовольные лица!
— Попробуй переубедить ее. Она собирается посвятить новый «Дневник» работе с горными спасателями, — резко говорит Джеймс.
— А что в этом такого? — спрашивает Винс.
— Ты представляешь Холли в горах? Ей там не поздоровится.
— Что ты хочешь сказать? — сердито спрашиваю я.
— Ой, нет, это же здорово! — восклицает Винс, глядя то на Джеймса, то на меня и радуясь участию в нашей перепалке.
Джеймс заходит в аптеку, Винс и я медленно следуем за ним.
— Он такой упрямый, — вздыхает Винс. — Господи, как бы я хотел оказаться на месте его невесты в следующий уикэнд.
От этих слов я вздрагиваю. Жизнь стала такой трудной. Мне бы вернуться в то время, когда счастье заключалось в чашке горячего шоколада и просмотре видеофильмов.
Винс игриво толкает меня в бок.
— По-моему, ты нравишься детективу, — говорит он, вальсирующей походкой входя в здание.
— Ага, а еще ему нравится «Манчестер Юнайтед», но он же не отменит из-за этого свадьбу, — ворчу я, следуя за ним.
Вы, наверное, удивляетесь, почему я не говорю Джеймсу о своих чувствах. Я и сама удивляюсь этому. Думаю, что я действительно нравлюсь ему — так же, как ему нравятся домашние тапочки или греческий салат. То есть сначала он не любил ни то ни другое, а потом все это стало ему нравиться. Дело в том, что, как мне кажется, он не испытывает ко мне тех чувств, которые я испытываю к нему, иначе бы он не стал жениться на Флер — этой прекрасной доброй девушке. Я уже вижу все признаки хеппи-энда. Все те шесть недель, что мы работали вместе, я была ему в тягость. Мы постоянно ругались, но к концу нашей совместной работы стали ладить. Разве станешь отменять свадьбу ради человека, с которым у тебя хорошие отношения? Никогда. Поэтому я не вижу, просто не вижу смысла раскрываться перед ним, а еще я не хочу, чтобы надо мной смеялся весь город. Вокруг него наверняка вьется множество прекрасных женщин. Взять, к примеру, Робин. Вспоминая ее историю, я не могу позволить себе быть неосторожной. Я не понаслышке знаю, что значит быть обманутой. Если Джеймс нарушил свою верность Флер, то стоит ли говорить обо мне?
Мама и Лиззи, спасибо им, конечно, старались облегчить мне жизнь на этой неделе, но сделали только хуже. Мама убедила себя в том, что есть способ исправить ситуацию, и вместе с Лиззи стала вынашивать какие-то коварные планы. Зная, что мама большую часть времени пребывает в мире своих иллюзий, что она смотрит на жизнь через розовые очки, я не слишком надеюсь на нее. Вопреки моим протестам и ссылкам на необходимость работать, она настояла на том, чтобы встретиться сегодня за ленчем.
В полдень я понимаю, что опаздываю на встречу с мамой. Я смотрю на Джеймса. Он погружен в работу с бумагами — занимается расследованием поджога ветеринарной аптеки. Надеется арестовать подозреваемого прямо сегодня. Этот арест стал бы замечательным, даже триумфальным завершением моего «Дневника». Все чудесно, но мне нужно уезжать.
— Джеймс?
— Гм?.. — Все еще в своих мыслях, он поднимает на меня глаза.
— Я еду на ленч с мамой. Ты заедешь за мной перед тем, как отправиться на арест?
— Где ты будешь?
— В баре «Браунс» на Парк-стрит.
— Хорошо. Отдыхай, а мы, полицейские, останемся стоять на страже порядка. Впрочем, не бери в голову.
Он вдруг улыбается:
— Передавай привет маме.
— О'кей.
Мы с Тристаном едем через центр города, и я стараюсь не переживать из-за временной разлуки с Джеймсом. Через десять минут вхожу в «Браунс» и вижу маму. Она курит сигарету, перед ней на столике красуется наполовину опустошенная бутылка вина. Вокруг мамы крутятся несколько официантов, но они быстро расходятся при виде ее угрюмой и не слишком привлекательной дочери.
— Дорогая!
Мама крепко целует меня в обе щеки и, немного отстранившись, осматривает меня с головы до ног:
— Что, черт возьми, на тебя надето?
Я смотрю на свою юбку в цветочек и хмурюсь. Мне всегда нравилась эта юбка.
— У твоей бабушки был диван, обитый такой же тканью, — продолжает она, видя недовольное выражение моего лица. — Ты точно не сдирала обивку с этого дивана тайком от бабушки?
— Точно.
Я наливаю немного вина в бокал, который мне только что принес официант. Мама прикуривает очередную сигарету и садится:
— Я хочу поговорить с тобой.
Подходит официант и вручает нам меню. Я внимательно его изучаю, желая на корню пресечь неприятный разговор (я знаю, о чем мама хочет поговорить). Останавливаю свой выбор на сэндвиче. Даже не взглянув в меню, мама с сияющей улыбкой отдает его обратно и говорит:
— Мне то же самое.
— Еще апельсинового сока, — обращаюсь я к официанту. — Ты будешь? — спрашиваю я маму.
— Господи, нет, дорогая, — она глубоко затягивается. — Не хочу витаминов. Так что? — решительно произносит она, когда официант уходит. — Ты объяснилась с ним?
— Нет, и я не собираюсь ему говорить о чем бы то ни было.
— А тебе не кажется, что это следует сделать?
— Нет! — с жаром говорю я. От напряжения начинают проявляться дурные стороны моего характера.
— Почему я должна объясняться? Если бы он испытывал ко мне такие же чувства, как я к нему — все дело в этом «бы», — неужели бы он ничего не сказал? В субботу Джеймс женится. Он не любит меня. Вот и
