раненый не будет ждать бесконечно - но это не песочные часы и водомер. Борода, против опасений, не набрала пыли и осталась в неприкосновенности... но это уже мелочи. Все мелочи, кроме крохотной дырочки в чужом теле, из которой утекает жизнь.
«Где же я его видел?» - подумал Поволоцкий, старательно – до красноты и жжения - растираясь жестким колючим полотенцем, разгоняя по телу кровь. Привезенный показался ему смутно знакомым, но точно вспомнить не удалось. Если они когда-то и встречались, то бледное восковое лицо умирающего слишком сильно изменилось, утратив сходство с прежним.
- Запишите в карточку - проникающее ранение верхней части живота, близко к средней линии. Шок... второй-третьей степени. Состояние тяжелое. Полусознание.
- Плох? - спросила медсестра из-за ширмы, прикрывавшей стол с бумагами от брызг.
- Очень. Почти безнадежен. Потерял много крови, и непонятно пока, что натворил осколок. Если печень или почки — то совсем скверно. Вряд ли желудок, тогда его бы, скорее всего, вообще не довезли. Раздеть, отмыть, проверить рентгенометром. Согреть стол, две дозы крови и пятьсот миллилитров противошокового раствора внутривенно. Я пока продезинфицируюсь еще раз, - отрывисто скомандовал медик и проговорил про себя заученную последовательность действий:
«Операция. Местное обезболивание, лапаротомия, поиск перебитой артерии. Резецирование пробитых кишок. Перевязка артерии. Брюшину шить, кожу не шить. Широкая плотная повязка. Далее в палату или к священнику, в зависимости от результата».
Одежда раненого уже сгинула в одном из контейнеров для зараженных предметов. Безвольное тело лежало на теплом столе, обложенное грелками, укрытое стерильной простыней, ватным одеялом и снова простыней - все, кроме лица, рук и живота. Рана, как и ожидалось, казалась обманчиво маленькой и безобидной – самое коварное, что может быть. Привычные к бытовым травмам врачи, даже опытные, слишком часто полагались в начале войны на внешний вид крохотной ранки, не видя превращенные в фарш внутренности - пока за пациентом не приходил перитонит.
«И все же, где я тебя видел?»
- Новокаин! – скомандовал хирург, ощупывая живот раненого и прикидывая, как пойдет будущий разрез. На подносе рядом с правой рукой в готовности лежали скальпели, похожие в свете лампы на длинных узких рыб. Весь арсенал хирургии, хитрый и в то же время немудреный - пинцеты, зажимы, ножницы, лопатки, иглодержатель. Иглы с шелком, а так же рассасывающимся шовным материалом.
Новокаин для местной анестезии, много новокаина. Бедняга и так на грани смерти, поэтому общий наркоз почти невозможен. Даже самый легкий может
- Он в сознании?
- На грани.
- Документы достали?
- Документы... нет, они там...
- Бывает. Передайте в приемное, чтобы последний раз.
Скальпель был походным, эрзац, используемый для экономии настоящих. Половинка бритвенного лезвия, схваченная малым зажимом Пеана, коснулась кожи, окрашенной бледно-желтым раствором йода. В такие мгновения Поволоцкий всегда чувствовал суеверный страх и робость от того, что сейчас он вторгнется в храм тела и души. Но это колебание никогда не длилось дольше мгновения.
Черт побери, сколько крови… Как будто не было совершенно сумасшедшей кровопотери еще до операции. Вокруг инструментов сновал длинный пинцет сестры-ассистента, быстро протирающей тампоном операционное поле от темно-красной жидкости.
- Аспиратор!
Громкое название для прибора из двух банок, полутора метров трубки и ящика, отсасывающего жидкость из полости. Но ничего, работает. Натощак ранило, это в плюс. Минимум пол-литра крови в брюшной полости, не считая вылившегося и впитавшегося - это в минус.
Кожа обезболена и разрезана. Теперь брюшина. Бритва рассекает напитанные новокаином мышцы без боли, но дальше куда сложнее – разрывы тканей мешают инфильтрату анестезии. Придется дать немного эфира.
Уставшие глаза совсем некстати заволокло пеленой слез. Александр нетерпеливо дернул плечом и опытная сестра, поняв все с одного жеста, протерла ему лицо свежим тампоном.
Разумеется, наркозные аппараты были погружены и эвакуированы вместе с незадействованным персоналом и всем лишним имуществом. Так что - маска имени господина Эсмарха, складная, образца казенного, 1886 года. Вообще-то, она для хлороформа, но и для эфира пойдет.
- - Полкубика атропина, подкожно. Эфир, совсем немного, и осторожно. Следите за пульсом.
- Сто десять, наполнение слабое.
Не слишком хорошо, балансирует на границе. Операция может убить – но только может. А непрекращающееся внутреннее кровотечение убьет гарантированно.
Теперь захваты, чтобы раскрыть края разреза и открыть доступ к внутренностям.
Всякая огнестрельная рана опаснее, чем кажется – так писал Дитерихс, и был совершенно прав. Но, конечно, лучше так, чем широкий осколочный разрыв. Хотя… похоже, здесь все-таки не пуля.
Тихо звенели инструменты, гудел компрессор, подававший отфильтрованный воздух внутрь павильона.
Вот они, кишки, на первый взгляд – бессистемное переплетение сизых трубок с желтоватыми бляшками жира. Похоже, этот человек держал себя в форме, несмотря на возраст. Жировых отложений ровно столько, сколько должно быть у здорового мужчины лет сорока-пятидесяти – ни полкило лишнего. А вот направление раневого канала нерадостное - к печени. И ранение он получил наверняка, когда стоял, с тех пор его везли, перекладывали... канал изменился. Значит, придется в буквальном смысле перебирать кишечник. Обычно люди не представляют себе, насколько плотно «упакованы» органы в человеческом теле, как легко повредить отлаженный механизм анатомии.
И кровотечение не останавливается, заррраза…
Шум снаружи, гудение клаксона, быстрая речь. Кто-то в белом халате и марлевой повязке просунул голову в операционный бокс, но, оценив увиденное с одного взгляда, сразу же убрался обратно, не забыв тщательно закрыть клапан тамбура. Похоже, все-таки пришел новый автопоезд с фронта, но им сейчас займутся помощники. Как скверно… При кажущейся простоте ранения – предельно тяжелый случай. Длинный зазубренный осколок из твердой стали разделился на несколько узких фрагментов, разошедшихся в разные стороны.
Продолжаем.
- Сколько у нас крови?
- Пятнадцать доз нулевой, по восемь второй и четвертой, десять третьей.
- У этого какая группа?
- Ноль.
- Готовьте две дозы крови. И теплый физраствор для промывания готовьте, литров шесть. С риванолом.
Зажим. Еще зажим. И еще. Уже дважды куски исковерканного металла с бряцанием падают на металлический поднос, такие безобидные на вид. Но откуда-то продолжает кровить, по капле... за час и даже за два по капле столько натечь не могло. Тромбировалось? Хорошо бы.
Полная ревизия кишечника. Это значит - проверить каждый миллиметр, потому что малейшая ранка может привести к перитониту. И подумать только, когда-то все эти манипуляции делались голыми руками, без перчаток и антисептиков. А лет шестьдесят назад какие-то умники предлагали надувать кишечник водородом и искать места прорывов с помощью зажженной лучины.
[Люэ, «Лекции по военно-полевой хирургии», 1900 год, а так же Зейдель, «Военно-полевая хирургия», 1905 год.]
Господи, благослови науку и медицину.
Еще зажим. Должен быть третий осколок, должен, но куда его унесло-то? Где-то около печени. Причем, с внутренней стороны. Почки целы, ну хоть в чем-то повезло. Хотя нет, не только. То ли пациент –
