В школе в ведении директора было пятьсот детей, и чувствовалось, что он привык, чтобы его слушались. Быстро разобравшись, что к чему, он велел работнику бассейна помочь Цацики убрать кучку. Сам он взял Никоса и, когда Цацики закончил с уборкой, пригласил его в бар выпить лимонаду с тостом.
Это было божественно вкусно. Когда работаешь няней, страшно хочется есть.
Слушая рассказ Цацики о том, как они с Эленой изображали из себя бедняков, директор смеялся так, что его живот подпрыгивал.
— Какая изобретательная девочка! — хохотал директор. — Хотел бы я с ней познакомиться.
— Скоро познакомитесь, — сказал Цацики. — Только она много ругается, — предупредил он.
Дело в том, что в школе запрещалось сквернословить. Так решил директор с учителями.
Элена, мягко говоря, удивилась, обнаружив Цацики и своего младшего брата в баре с незнакомым туристом.
— Это Элена, а это директор моей школы, — познакомил их Цацики.
— Рад знакомству, — сказал директор. — Очень рад.
Целую неделю директор разъезжал по острову, осматривая старые руины. Он обожал руины больше всего на свете, кроме, разве что, школьной еды — директор говорил, что ничего вкуснее не знает. Никто в школьной столовой не брал себе такие большие порции, как он.
Чтобы успеть осмотреть как можно больше руин, директор взял напрокат небольшой автомобиль, на котором он подвез Цацики, Элену и Никоса до дома.
К счастью, директор пообещал ничего не рассказывать об их проделках Янису и маме Элены. Хотя Цацики всё убрал за Никосом, вернуться в «Гранд-отель» они уже не смогут. Парень из бассейна никогда не простит Элене и Цацики, что они так провели его.
Для бабушки и Яниса было большой честью, что директор приехал к ним в гости и ради этого проделал такой путь. Бабушка накормила его обедом, а Янис показал свою гостиницу. Они не отпускали директора, пока тот не пообещал, что приедет завтра, чтобы выйти на их лодке в море. Элену тоже отпустили с ними.
— Вот это я понимаю — настоящие каникулы, — держась за румпель, довольно вздохнул Цацики. Они выходили в море вот уже второй день подряд.
На горизонте виднелась Турция, вода отливала бирюзой — турецким камнем, как ее еще называли. Через неделю директор уедет. Цацики решил, что полетит с ним. Янис проверил, есть ли билеты на тот же рейс. Места были — к большой радости Цацики, который не любил летать один.
— У тебя ведь есть Диана, — сказал Цацики, заметив, как погрустнели глаза Яниса. — И гостиница…
— Да, — согласился Янис. — А что ты думаешь про Диану?
— Она хорошая, — сказал Цацики.
— Мы, может быть, поженимся и заведем детей. Благодаря тебе мне захотелось, чтобы у меня еще были дети.
— Здорово, давайте, — ответил Цацики. — Ты отличный папа!
Мамаша была права. Хорошо, что Янис теперь не одинок. Иначе как бы Цацики оставил его? Ну почему Греция находится не в Швеции, чтобы они могли чаще видеться!
Как бы то ни было, сейчас они проведут целую неделю вместе. Он и папа, Ловец Каракатиц.
Элена, если хотела, могла к ним присоединиться. Но все решения на этой неделе принимал Цацики. Они будут ловить каракатиц и высматривать дельфинов, а как-нибудь ночью отправятся в горы срывать с неба звезды. В этот поход они Элену не возьмут. Иногда не стоит ни с кем делить своего папу.
— Мой сын, — сказал Янис и потрепал Цацики по голове. — Иисус-Мария, как же я тебя люблю!
— Я знаю, — сказал Цацики. — Я знаю!
Кровные братья
К тому времени, как Цацики вернулся из Греции, Пер Хаммар стал настоящим скейтером. Они с Виктором и Хесусом всё лето провели на рампе в парке «Ролис».
— Самый большой скейтпарк в Северной Европе, — гордо заявил Пер Хаммар. Словно видел свою личную заслугу в том, что рампу построили именно на Кунгсхольмене.
Цацики стало завидно. Пер Хаммар научился кататься на скейтборде без него. К тому же они отлично провели время с Виктором и Хесусом. А вдруг они стали теперь лучшими друзьями?
Однако тут он ошибался. Пер Хаммар по-прежнему считал Цацики своим лучшим другом. Более того, они стали кровными братьями. Кровный брат — это куда круче, чем просто друг, и даже круче, чем просто брат. Кровные братья никогда не расстаются, даже если очень сильно поссорятся.
Идея стать кровными братьями принадлежала Перу Хаммару. Он стащил у своего папы бритву. Она была довольно древняя, такие уже не рекламировали по телевидению, зато до сих пор использовали в работе художники.
— Папе она больше не понадобится, он же безработный, — сказал Пер Хаммар и показал Цацики бритву.
На лезвии было немного засохшей краски, и Цацики совершенно не хотелось резать такой бритвой свой палец. От одной мысли об этом ему делалось больно.
— Она такая острая, что ты ничего не почувствуешь, — заверил его будущий кровный брат. — Давай, режь, пока твои не вернулись.
Мамаша с Йораном ушли в магазин.
— Ну ладно, — ответил Цацики и сделал крошечный надрез.
Он почувствовал боль, но крови не выступило. Цацики пришлось сильно сдавить палец, чтобы выжать малюсенькую каплю.
— Трус, — заявил Пер Хаммар, схватил бритву и резанул себе большой палец.
От боли он завизжал как поросенок и замахал рукой в воздухе.
Ужас, сколько крови в одном-единственном пальце! Белые кухонные шкафчики, Цацики и сам Пер Хаммар были забрызганы кровью. Чем сильнее он махал рукой, тем пятнистее становились шкафчики.
— Я умираю! — кричал Пер Хаммар. — Я умираю!
Цацики не выдержал и рассмеялся, такое уморительное это было зрелище: Пер Хаммар как безумный скакал по кухне, задрав вверх кровоточащий большой палец.
— Держи, — Цацики протянул ему кусок бумажного полотенца. Он начал немного беспокоиться: вдруг Пер Хаммар умрет от потери крови?
— Сперва надо смешать кровь, — устало сказал Пер Хаммар и протянул свой несчастный палец.
Жалкая капелька Цацики уже засохла, но у Пера Хаммара крови было столько, что с лихвой хватило на двоих.
Они соединили свои пальцы и поклялись: что бы ни случилось, никогда, никогда не бросать друг друга.
Войдя в кухню, Мамаша побледнела. Даже Йоран, никогда не теряющий самообладания, бросил пакеты с продуктами на пол и в два прыжка подскочил к мальчикам.
— Что случилось?
— Мы стали кровными братьями, — поведал Цацики.
— Думаете, я умру? — спросил Пер Хаммар, показав им свой обмотанный палец. На повязку ушел целый рулон бумажных полотенец.
— Нет, — засмеялся Йоран, осмотрев порез и заклеив его пластырем.
— Но я потерял очень много крови, — пожаловался Пер Хаммар. — И мне до сих пор адски больно. Ты только подумай, я только что чуть не пожертвовал жизнью ради тебя. Кровного братства крепче и быть не
