высказать свое мнение.
— Садись, пять. Но я сам до этого догадался, только ты вперед сказала — это было правдой, но звучало по-детски. — Давай соберем гальки для грузил, и я поплыл.
Чтобы не подвергать жизнь девочки опасности, вместо якоря я использовал три связанные бочки. Примерно на полпути я притопил их и притравливая трос, осторожно поплыл в сторону цели. Зная примерное расположение рецепторов, заметить их вовремя оказалось гораздо легче. Троса хватило с запасом. Я положил на воду три бутылки, на расстоянии пяти метров друг от друга. Теперь нужно было обойти яму с другой стороны. Терять времени на возню с бочками не хотелось, и на свой страх и риск я отцепился от троса, и проплыл с обратной стороны без страховки.
Возня с доставкой бочек, заняла уйму времени. Мы успели перекусить пару раз, и один раз я вздремнул, пока последняя бочка оказалась у цели. Перед тем как возбудить рецепторы «пещеры Аладдина», я снарядил три магазина патронов и приготовил фотоаппарат.
— Так, я сейчас иду и бросаю бутылки в круг, когда увижу, что попал, держи трос крепче. Буду убегать.
— Ага!
— Не ага, а так точно!
— Так точно! Ага?
— Ага.
С десяти метров и ребенок попадет в круг диаметром метров пятнадцать. Я бросил подряд три бутылки и стал ждать. Почти сразу вода приподнялась, и послышался шум водоворота. Цепляясь за трос мертвой хваткой, я добрался до Вари, выбрался и стал ждать результата. Минут пять вода кружилась над ямой, прежде чем монстр поднялся над ее поверхностью. Результат был. Гораздо больше половины бочек затянуло в яму.
— Варя, жди меня здесь?
— Мне интересно посмотреть.
— Нет, я сказал. Фотки потом посмотришь — повесив фотоаппарат на одно плечо, а автомат на другое, я побежал к яме. Скользкая поверхность не давала сделать это быстро, но и расстояние было не ахти какое.
Я попробовал подтолкнуть бочку к яме. Но куда там. Ноги скользили, как при нулевом трении. Тогда я подобрался на карачках к краю ямы и сделал несколько фотографий. Бочек двадцать не успели попасть в яму. Значит семьдесят лежат здесь, на дне. Это семь тысяч литров яда. А его еще разводить надо, десять миллилитров на десять литров воды. Цифра получалась астрономическая. Должно было подействовать. Я снял автомат с плеча, поставил на одиночный огонь, и начал дырявить одну бочку за другой. Вода на дне ямы окрасилась в молочный цвет. В нос ударил резкий запах химических препаратов. Мне было плевать. Гиганту скоро станет гораздо хуже, чем мне. А вдруг у него еще и аллергия на химию. Стенки ямы дрогнули и пошли друг к другу. Я прихватил свое добро и бегом кинулся к Варе.
Она смотрела в небо, прикрывшись ладонью от солнца. Затем побежала, я не сразу понял для чего. Но тут на девочку стрелой спикировала «гарпия». Она ударила Варю сзади. Девочка и птица закувыркались по черной поверхности чудовища. Затем птица вскочила и попыталась вцепиться когтями в девочку. Варя отбивалась руками, кричала и звала меня на помощь. А у меня не осталось ни одного патрона. Я бежал со всех ног. Птица кидалась на Варю. Руки и ноги девочки, которыми она пыталась отбиваться, уже были в крови. На последних метрах я прыгнул и схватил «гарпию» за шею. Я поднял птицу над собой и изо всех сил ударил о поверхность гиганта. Потом еще и еще. Затем свернул ей шейные позвонки и что-то еще, не помня себя от ярости. Птица дергалась в конвульсиях, болтая незакрепленной головой в разные стороны. Монстру пришел конец. Опомнившись, я бросился к Варе. Она ошалело рассматривала свои руки и ноги, с которых капала кровь. Я схватил ее в охапку и понес к машине. Девочка не плакала, она остекленело смотрела в одну точку. Бедняга была в шоке. Хорошо, что боли сейчас она не чувствовала. Почему я не взял ее с собой? Почему?
Варя обняла меня за шею. Я почувствовал, как кровь течет мне за шиворот. Если бы я мог повернуть время вспять, чтобы предотвратить это. Говорят, родители всегда хотят болеть сами за своих детей. Я хоть и не родитель Вари, но мне было бы гораздо легче, если на ее месте оказался я. В будке у меня лежала аптечка первой помощи. Я сам насобирал ее, на всякий случай.
— Сейчас протрем руки и ноги спиртиком, чтобы зараза не пристала, а потом забинтуем. И все будет хорошо, только не плачь — Варвара ничего не ответила, посмотрела мне в глаза, и в них я прочел понимание. Она совсем не боялась.
Я полил спиртом на большой кусок ваты и протер правую ногу девочки. По виду она была самой пострадавшей конечностью. Варя втянула воздух.
— Терпи, если не будешь плакать, я принесу тебе все, что пожелаешь. Идет? — Варя кивнула в знак согласия.
Все раны были поверхностные, кроме одной, вдоль голени. Сантиметров десять в длину и на глубину до сантиметра. Кровь из раны текла довольно интенсивно. В медицине я полный профан, но мне кажется, что никаких важных артерий в этом месте нет. Я приложил ватно-марлевый пакет вдоль раны и перемотал бинтом. Остальные раны, хоть и кровоточили, но на вид были поверхностными. Я обмотал всю ногу бинтами, оставив наружу одну коленку. Левой ноге досталось меньше. Я обтер ее спиртом и замотал бинтами. Руки пострадали только с одной стороны. Варя рефлекторно прикрывала ими лицо во время нападения. Раны на них оказались не глубокими, и после обработки спиртом я перемотал их. Потом встал и критически осмотрел дело рук своих. Варвара представляла собой очень жалкое зрелище. Перепачканная в крови, с какими-то испуганно-грустными глазами. Она смотрела на меня, и я не мог понять, что в них написано. Мне кажется, ей хотелось, чтобы я успокоил ее, сказал, что все будет хорошо. Она еще не произнесла ни одного слова с того самого момента. Я присел рядом с ней, положил ее голову себе на ноги.
— Не бойся Варь, у тебя нет ни одной серьезной раны, одни царапины, они скоро заживут. Мы с тобой сделали такое важное дело, что скоро все должно вернуться к прежнему. Твои родители приедут. Они, конечно, удивятся, что уехали всего на один день, а ты уже расцарапала себе все, что можно. После этого они всегда будут брать тебя с собой. Да. Может ты когда-нибудь, и вспомнишь про дядю Аркадия и приедешь навестить меня. Ты же приедешь поступать в университет в город? Конечно, приедешь. Не здесь же торчать всю молодость. К тому времени я уже буду матерым алкоголиком, и мы с тобой крепко поддадим, да будем вспоминать боевые деньки. Представляешь, когда мы с тобой спасем человечество, и все вернется на круги своя, никто и знать не будет, что это наша с тобой заслуга. Мальчишки будут дергать тебя за косы, а ты будешь им говорить, что если бы не ты, то их уже и в живых не было. А мой начальник, будет брызгать на меня слюной, и дуться от собственной важности, а я буду знать, что это я дал ему шанс злиться и надуваться, как жаба. — Варя закрыла глаза. У меня, с перепугу, аж все перевернулось перед глазами. Я затряс плечо девочки. — Варя, Варь!
— Я спать хочу — еле слышным голосом произнесла девочка.
— Уф, слава богу, я перепугался, конечно, спи — Я подложил подушку вместо своих ног, положил рядом Павлика и вышел.
Чтобы Варваре лучше спалось, я завел генератор и включил кондиционер. Происшествие на озере выбило меня из колеи. Оставшись наедине с собой, я занялся самоедством. Это была моя вина, чтобы иметь возможность защитить девочку, нужно держать ее рядом. А я отправлял ее на пост, как взрослую. Идиот. Мне даже не интересно было, что там происходит с озерным гигантом? Как ему по вкусу наша отрава? Здоровье Вари меня беспокоило намного больше. Я поднимался в будку через каждые пять минут, слушал ее дыхание, щупал лоб. Успокаивался на время, а потом снова поднимался и все по кругу.
Прошло восемь часов прежде, чем Варя проснулась. Я потихоньку вошел, чтобы в очередной раз послушать дыхание и пощупать лоб.
— У меня все болит — неожиданно сказала девочка. Она помахала забинтованными конечностями — особенно нога. Вот эта.
Она показала на правую ногу. В том месте, где была большая рана, бинт напитался кровью. Ноге требовалась перевязка.
— Давай, я дам тебе таблетку от боли, от заразы и перевяжу тебе ногу? — под понятием «от заразы»
