если сбоку взглянуть — вверх-вниз, с горки на горку, ино-гда, будто по обрамлённой горами пустыне, иногда по краю кручи. В бронетранспортёр можно упаковать до двадцати пехотинцев, но в каждом ехала группа из шести человек, включая водителя. Ребята расположились с комфортом. Поездка считалась неопасной, наши как бы контролировали зону предполагаемой инспекции. Лето. Август. Жара и пыль.
Выполняя распоряжение Ставки, генерал Шершнев выехал из Моздока по направле-нию Назрань — Магас — Владикавказ и далее до границы с Грузией. Какая нужда имелась в этой поездке? По-видимому, руководство Генштаба озаботилось: уж коли в группе войск на Северном Кавказе имеется свой человек, то пусть он лично и проинспектирует эту самую группу на предмет боеспособности. То бишь, охарактеризует моральный климат в частях, реальное состояние боевой техники, тактическую подготовку применительно к местным условиям, снабжение частей, отношения и контакты с населением, и прочее, и прочее. 'Свой человек' обязан всё рассмотреть, всё оценить и составить отчёт по пунктам. Задача, мягко выражаясь, для одиночки неподъёмная. В этом были свои резоны. Во-первых: однажды сорвавшийся с кавказских гор, нескончаемый поток военных отчётов и донесений различного уровня и содержания требовал перекрёстной проверки. Во-вторых: отчёт прикомандированного к Северокавказскому Военному Округу генерал- лейтенанта Генерального штаба — серьёзный документ, на который можно ссылаться при постановке и решении различных задач. Ну, и, в-третьих, как понимал сам Виктор Сергеич: подшитая бумага — отпечаток пальца, способный, буде появится такая нужда, изобличить автора в халатном отношении к своим обязанностям, сделав его козлом отпущения. Может, были и другие резоны, но лично Шершневу ранее перечисленных хватало выше самой высокой кремлёвской маковки.
Расстояние по трассе от Моздока до Назрани — километров шестьдесят, из них сорок по территории самопровозглашённой республики Ичкерия — от блокпоста к блокпосту, а там ещё четвертак до Владикавказа. Если просто проехать — пару часов, если инспектировать, и то не шибко въедливо — минимум неделя. Генералу, привыкшему к тиши московских кабинетов — влом по обычаю, но опальный Виктор Сергеич не позволял себе расслабухи и горестного нытья, избрав манеру волевого, жёсткого, готового к любым трудностям командира. Да и не настолько уж он изнежен — Афган прошёл, правда, сей факт — дело давно минувших дней, но факт же…, и боевые награды — не бирюльки по случаю какого- нибудь юбилея. После Афганистана по настоящему воевать больше не довелось — он делал карьеру, а карьера делала его.
Из Моздока отбыли на УАЗе часов в семь утра. Два БТРа — памятные с Афгана 'бато-ны' спереди и сзади. За рулём УАЗика боец-срочник по имени Коля, а по фамилии — Ивань-ков. Рядом с водителем капитан, разведчик, а в данном случае штурман, великолепно знаю-щий дорогу — Паша Полежаев, на заднем сидении сам Шершнев. Полежаева представили Виктору Сергеевичу в штабе округа за день до поездки, рекомендации дали самые блестя-щие. Рекомендациям генерал-лейтенант поверил безоговорочно, лишь только глянул на офицера. Знаете, в каждой армии мира есть такие парни: с первого взгляда любому ясно — воин. Это и призвание, и профессия, и образ жизни, и что-то ещё сверх образа. Если просто взять в кадр — вроде бы ничего уж такого особенного: парень, как парень, худощавый, чуть выше среднего роста, волосы русые, улыбка приятная, видок обманчиво простецкий. А за кадром…, будто в каждом кулаке фугас, в каждом глазу лазерный прицел. Нет, и ещё раз нет, тут важно понять, он совсем не походил на 'универсального солдата' нового поколения с компьютером в башке. Так сразу и не объяснишь. Скорее на защитника, на витязя.
На коленях у Паши обязательный АКМ, а, вообще, боезапаса хватило всем с избытком.
До первой плановой остановки в воинской части на границе с Чечнёй километров два-дцать — всего полчаса езды, не более. Виктор Сергеевич, зная, что капитан первым не нару-шит молчание — не имеет права в присутствии генерала — решил сам разговорить попутчи-ков, чтоб не выглядеть в их глазах барином, заносчивым дураком, презирающим всех, кто чином ниже. В конце концов, им предстояло не один день вместе мотаться по разрозненным очагам российского воинского контингента. Надо дать понять ребятам, что он не чужак, может быть, прихвастнуть, совсем немного. Не заигрывая.
— Вот что, дорогие товарищи по оружию, — Коля, не отрывая глаз от дороги, навострил уши, капитан сел вполоборота, — подозреваю, что кое-кто из присутствующих мысленно ух-мыльнулся, мол, тоже мне товарищ. Мы, мол, тут каждый день под смертью. Без обид, в мозги не залезешь. Докладываю: я не родился генералом, и дедушки генерала у меня не бы-ло. Три года в Афгане. Там и пулю схлопотал. Так что ранение и боевые награды — самые настоящие. Думается, имею право называть вас товарищами, не обижусь, если и вы меня так же. Договорились?
— Так точно, товарищ генерал! — звонко ответил Коля, полыхнув ушами.
Паша кивнул и молча бросил руку под козырёк порыжевшего кепи. Лицо, потеряв ско-ванное выражение предупредительного внимания, разгладилось, открылось, подобрело, что ли.
Виктор Сергеевич маленько оттаял душой. Кажется, контакт наметился.
— Ну, а коли так, давайте будем общаться. Разрешаю в этом кругу обращаться по име-ни-отчеству, сближает. Зовут меня — Виктор Сергеевич. 'Тщнерал' можете оставить за бор-том, а, впрочем, допустимы оба варианта, как удобнее. Но при народе извольте по уставу. А я…? Если запросто, по именам, не обидитесь? Э?
С передних мест послышалось смущённое бормотание типа: 'почтём за честь'.
— Значит, Коля-Николай и Павел, если не ошибаюсь, Петрович?
— Угу, — позволил себе чуть-чуть улыбнуться капитан, — и фамилия тоже на 'П' начина-ется. По этому поводу в полку некоторое время шутка ходила.
— Ну, ну…, - поощрил генерал.
Паша развернулся поудобнее.
— Мой позывной…рейдовый — 'Астра', утверждали, произошёл от ФИО. Якобы, прежний комполка выстроил такой ассоциативный ряд: три 'П' — три…, простите…ппер — венерическое — Венера — звезда — 'Астра'.
— Венера — не звезда, а планета, — хмыкнул Коля, и его уши снова зардели.
— 'Над тёмным носом нашей субмарины взошла Венера — странная звезда…', — продек-ламировал капитан, — Константин Симонов, между прочим, настолько астрономию тоже знал. Эх, Колька, поэзия, она подразумевает…
'Кажется, ребята раскрылись, эт-хорошо. А Паша, гляди-ка, стихи почитывает явно не из школьной программы. Парень прост, да не прост'.
— Ладушки, — подытожил Шершнев, — мне бы…
Он почему-то замолчал, уставившись сквозь левое боковое стекло на плывущие в ры-жем мареве горы, похожие на миражи или на тучи. Перевший впереди БТР поднимал в воз-дух, наверное, тонны пыли. Она искажала пространство, клубилась и проникала в УАЗик, несмотря на специальные фильтры и наглухо закрытые окна. Пылевые облака, закручиваясь и смешиваясь с горячим оранжевым светом, лупившим слева, с востока, напоминали плаз-менные протуберанцы над солнечной короной. Почему на ум пришло именно такое сравне-ние? Неизвестно. Виктор Сергеевич не имел никакого представления об астрофизике, а ко-рону и протуберанцы видел только на картинке в Детской Энциклопедии. Однако облизы-вающие стекло вихри казались неимоверно раскалёнными, способными расплавить танко-вую броню. Как ни странно, палящая жара в кабине не ощущалась — механик-специалист Коля, даром, что пацан, приспособил к своему коню кондиционер, снятый с какого-то ста-ренького 'японца'.
Генерал перевёл взгляд направо. На западе картинка выглядела менее ужасающей. Че-го там — идиллической. Они как раз проезжали мимо небольшого посёлка. Ну и ну! 'Хазбу-лат удалой, бедна сакля твоя…', какая нафиг сакля — добротные кирпичные дома, по боль-шей части двухэтажные, стоящие довольно близко друг к другу. Меж ними виднелись кро-ны, непонятно каких, но явно плодовых деревьев. Откуда ни возьмись, вынырнула речушка — своеобразная водная преграда, дугой окаймляющая жилой массив и быстренько исчезаю-щая то ли в низинке, то ли в овраге.
Проехали. Окраина селения потерялась за частоколом пирамидальных тополей. Потом тёмно-зелёная живая стена внезапно оборвалась, открыв в полукилометре от трассы желто-ватую каменистую кручу. Вот тут-то Шершнев и увидел настоящие сакли, прилепившиеся к горному склону и, похоже, давно заброшенные. А ближе к дороге высилась суровая на вид башня высотой с трёхэтажный дом, сложенная из серого камня.
Генерал не просто молчал и не только смотрел. Он ломал голову над поставленной Генштабом
