он уделить ей минуту внимания. Она была элегантно одета, ее манеры и речь выдавали принадлежность не просто к образованному кругу, а к представителям «высшего класса», что успокоительно подействовало на Джона. Он согласился ее выслушать, и они вместе вышли на улицу.
— Чем могу быть полезен? — спросил он, поднимая воротник пальто: ветер дул немилосердно.
— Может быть, зайдем в бар? — предложила она. Джон посмотрел на часы.
— В два мне нужно вернуться в суд, — сказал он, — а я еще собирался поесть.
— У вас назначена встреча?
— Нет.
— Может быть, за обедом и поговорим? Так будет проще, — предложила она непринужденно.
— Хорошо, — сказал Джон, и они пошли в сторону собора св. Павла.
— Вы из газеты? — спросил он. Она покачала головой:
— Нет.
— А откуда?
— Подождите, — сказала она. — Я вам все расскажу, только по порядку. — Она посторонилась, пропуская встречного пешехода.
— Как вас зовут? — спросил Джон. — Или с этим тоже подождать?
Она улыбнулась, как бы извиняясь.
— Паула Джеррард.
Они дошли до «Паба Бенуа». Джон не выбрал бы его для обеда, но, чтобы поговорить, лучше места не найти. Когда они вошли и девушка сняла пальто, под ним оказались юбка и жакет из того же голубого твида, что и пальто; для особы ее возраста она одевалась немодно и слишком дорого.
Их посадили за столик, и они сделали заказ. Джон попросил вина, его спутница — минеральной воды.
— Я хочу поговорить о Терри Пайке, — наконец объяснила она.
Джон пристально поглядел ей в глаза, как будто по их выражению можно понять, о ком идет речь. У нее было красиво очерченное лицо и темные волосы, на вид лет двадцать с небольшим.
— Вам ничего не говорит это имя?
— Не припомню.
— Я так и думала. — Она, казалось, была довольна услышанным.
— А что, я должен его помнить?
— Пожалуй, нет. Просто это ваш бывший подзащитный, только и всего.
— Очень может быть, — сказал Джон. — Половину моих клиентов, по-моему, зовут Терри. — Он был немного озадачен тем, что она держалась, словно уже немолодая женщина.
— Терри Пайк сидел в тюрьме Уондзуорт[30], а я там инспектор по надзору над несовершеннолетними преступниками…
— Вы — инспектор по надзору? — удивился Джон. — Вот уж никак не подумал бы.
Она покраснела.
— Ну, нештатный. Работаю на добровольных началах, среди моих подопечных оказался и Терри Пайк.
— Вы что же, сделали это своим жизненным поприщем? — спросил Джон.
Она снова покраснела.
— Нет, это скорее подготовка к жизненному поприщу. — Она нахмурилась. — Но это я обсуждать не намерена.
— Жаль, об этом было бы интереснее поговорить, чем о Терри Пайке, — сказал Джон.
Глаза ее, глядевшие прежде куда-то поверх Джона, вдруг остановились на нем, в них пылало негодование.
— А мне не жаль.
Джон скривился в иронической усмешке, как бы извиняясь за неуместные слова.
— Извините, — сказал он. — Я вас слушаю.
— Вы, очевидно, знаете, что мы делаем для заключенных…
— Ну, в общих чертах.
— Я выполняла поручения Терри, ездила к его матери. Помогала по мере сил. Пробовала подыскать ему работу, чтобы после тюрьмы он…
— Какую именно?
— Он хотел начать с «объездки», как говорят таксисты, то есть изучить улицы Лондона, чтобы стать шофером.
— На что же он жил бы в это время? — Я добыла ему нечто вроде пособия.
— Разве теперь на курсах шоферов такси есть стипендии? — спросил Джон, от вина он пришел в игривое настроение.
— Нет, — сказала Паула, — просто я устроила ему кое-что через одну фирму.
— Похоже, вы свое дело знаете.
— Стараюсь. — Она посмотрела на него строго, в упор.
— Все стараются, — усмехнулся Джон. Она смерила его взглядом.
— Терри, — сказала она, — или Пайк, как вам угодно его называть, был осужден всего на шесть месяцев. Недавно его взяли на поруки. И снова арестовали за кражу: сговор с целью ограбления и нанесение телесных повреждений охраннику.
Джон покачал головой и уставился в тарелку с луковым супом, которую официантка поставила перед ним.
— Не лучший способ отплатить вам за ваши заботы. — Он принялся за еду.
Девушка нахмурилась.
— Не об этом речь. — К креветкам в горшочке она даже не притронулась. — К тому же он говорит, что ни в чем не виноват.
— Еще бы. — Джон подцепил ложкой гренки и плавленый сыр.
— Однако его посадили, и он хочет, чтобы вы взяли на себя его защиту.
— Какая честь. Скажите ему, пусть обратится к своему поверенному… — Джон осекся под негодующим взглядом ее больших глаз. — Ешьте, пожалуйста, — проговорил он. — У нас совсем мало времени.
Она принялась за креветки.
— Так вы будете его защищать?
— Буду, если смогу, — отвечал Джон, — но все надо провести через поверенного и клерка в моей конторе.
— Главное — ваше согласие.
— А почему Терри Пайк хочет, чтобы его защищал именно я?
— По его мнению, вы будете стараться больше других.
— В каком смысле?
— Он убежден, что обычные адвокаты заодно с прокурорами. Рука руку моет.
Джон рассмеялся:
— Полагаю, вы рассеяли его заблуждения.
— Я сказала ему, что надо быть оптимистом.
— Почему же он считает, что ради него я буду стараться больше других?
— Он считает, во всем виноваты вы.
С минуту Джон молчал, затем подобрал ложкой остатки супа.
— В чем же это я виноват?
— Прошлым августом его посадили за укрытие краденого. Вы защищали его. Он ничего не укрывал, но вы посоветовали ему признать вину. Вы сказали, что он получит условный срок.
— Да, я помню это дело, — сказал Джон, всю его игривость как рукой сняло.
— Понимаете ли, в тюрьме у него появились друзья — люди старше его. Настоящие преступники. И теперь его за компанию с ними обвинили в ограблении почтового фургона.
— А он в этом не участвовал?
