— Ну, проезжал человек мимо. Только и всего.
— И случайно с вещами, да?
— С какими вещами?
— У него была сумка. Она пожала плечами.
— Ну да, он наверняка надеялся переночевать. Переспать по старой привычке. — Она улыбнулась. — Но я бы все равно дала ему от ворот поворот независимо от того, заглянешь ты или нет. Теперь выкладывай, что случилось, а я принесу тебе выпить.
ЧАСТЬ V
Проснувшись на следующее утро от аромата кофе, Джон прежде всего подумал, чего это ради Клэр поднялась раньше его; потом — где дети, почему они не прыгают у него на постели. Он поискал глазами будильник на тумбочке и, только увидев незнакомую лампу, вспомнил, где он, и все обстоятельства вчерашнего вечера. Он снова закрыл глаза и уткнулся лицом в подушку, точно хотел уснуть, чтобы увидеть сон с другим концом, а не этот кошмар.
Но уснуть он не мог. Жуткое зрелище тела Клэр, прижатого к двери в сад, вызвало у него такое сердцебиение, что в ушах загудело; при мысли о том, что Генри Масколл лежал нагой в их постели, болезненно защемило под ложечкой. Тут он подумал о детях, о родителях Клэр, о Пауле и Терри Пайке, о лейбористах из Хакни-и-Харингея и глубже уткнулся в подушку; задохнуться, ничего не видеть и не слышать.
Он услышал рядом с постелью какой-то шорох. Мелькнула мысль о полиции, но он узнал голос Паулы, она тихо окликнула его. Повернулся, открыл глаза.
— Проснулся? — спросила она.
— Да, — сказал он, садясь в постели, — но лучше бы не просыпаться.
Она держала поднос. Кофе, молочник, тосты, мармелад, масло и вареное яйцо — все это было аккуратно расставлено на белоснежной салфетке.
— Я принесла завтрак, — сказала она.
— В горло ничего не лезет.
— Надо, — сказала она. — И я тебе дам еще валиум. Чтобы ты успокоился.
Он поставил поднос на колени, а она пошла к своему туалетному столику за пилюлей. Подождала, терпеливая, как сиделка, пока он принял лекарство, запил его кофе, и села в изножье кровати.
— Послушай, — сказала она, — вчера ты был в невменяемом состоянии, что ж, это естественно, но сейчас надо срочно решать…
— Понимаю, — сказал Джон.
— Прежде всего звони в полицию. Объясни, что произошло, скажи, где ты был вчера вечером, и условься встретиться с ними там сегодня.
— Ты сказала, что подтвердишь мое алиби.
— Да, если ты действительно хочешь, но, по-моему, лгать не стоит. Во-первых, Терри знает, что по крайней мере в течение часа мы не были вместе, и мне страшно подумать, как он может это использовать. А во-вторых, «ланчию» мог кто-нибудь видеть там, у коттеджа.
— Пожалуй, ты права.
— И потом, просто глупо врать — в этом нет необходимости.
— Но ведь полиция заподозрит меня…
— Ерунда. Ты же сказал, что кровь уже засохла. Значит, их убили задолго до того, как ты там оказался.
— Да.
— Итак, первую половину дня ты был в Принне-те — мы уехали оттуда после обеда. Затем до четырех были здесь. Ты не мог оказаться в коттедже ни на час раньше, чем это было в действительности.
— Но они могут подумать, что мы с тобой в сговоре…
— Нет. Я думала об этом. Ты мог войти с любовницей в сговор, чтобы убить жену, но не жену с любовником. И потом, Гривзы живут над гаражом в Приннет-Парке. Они могли слышать, как ты заводил машину.
Джон вздохнул:
— Похоже, ты права.
— У тебя есть поверенный?
— Знаю нескольких, но своего у меня нет.
— Хорошо, я позвонила сэру Питеру Крэкстону, папиному адвокату, и он заедет по дороге в контору.
— Тогда надо одеться.
— Он будет через полчаса.
— А мне сейчас звонить в полицию?
— Нет. Подождем его.
Джон поставил поднос на тумбочку у кровати.
— Ты очень добра, что позаботилась обо всем. Вряд ли я бы сам со всем этим справился.
Она посмотрела на него любящим взглядом.
— Ты пережил жуткий шок. Люди месяц приходят в себя после такого, а у нас нет этого месяца — через две недели выборы, и нельзя допустить, чтобы этот ужасный… несчастный случай все испортил.
— Мне придется снять свою кандидатуру.
— Нет, ни в коем случае. Если ты это сделаешь, то не только дашь основания подозревать тебя в убийстве жены. Ты лишишь себя всякого шанса на будущее. А сейчас у тебя все так удачно складывается, ты наверняка получишь это место…
— Но кто станет голосовать за подозреваемого в убийстве?
— Никто тебя не подозревает и никогда не будет подозревать. Когда полиция узнает, где ты находился и кто подтверждает твое алиби, им и в голову не придет подозревать тебя; а раз так, то ты вызовешь не подозрение, а наоборот, тебе будут сочувствовать, вот что. Если это станет достоянием гласности до выборов.
— Но ведь выплывет же…
— Может быть, но сэр Питер мастер в таких делах.
— Каких?
— Не допускать в газеты что не надо.
— Но как я стану выступать на предвыборных собраниях…
— Станешь, должен, — с ударением произнесла Паула, — не только ради своей карьеры, но и просто чтобы не спятить. Иначе ты превратишься в ипохондрика. Подумай о детях. Ты должен сделать это ради них.
— Тебе не понять этого.
Она поднялась, подошла и снова села рядом. Взяла его руку в свои и стала гладить морщинистую
