Анатолий Толян
Анатолий Орлов пытается заставить Гумилёва вспомнить своё прошлое, чтобы выяснить, где он находится и как ему вернуться домой. Тем временем на горизонте событий появляются первые соседи.
Когда мы спустились со стены и направились к постройкам, я спросил у Гумилёва:
— Здесь есть ещё люди, кроме нас?
— Есть несколько строителей, они с семьями живут в промышленном квартале. — Гумилёв махнул рукой куда-то в сторону построек. — Люди приходят, уходят. Вообще жителей немного, город-то маленький, его отстраивать надо. Может, прикажете построить дом? Чем больше домов, тем больше семей. Чем больше семей, тем больше жителей в городе. Когда много жителей, в городе просыпается жизнь…
Его немного унылый и равнодушный тон внезапно вывел меня из себя. Я и так еле держался, после жуткого зрелища с безумцами, и предыдущими приключениями.
— Слушай, ты! — крикнул я, схватив Гумилёва за плечо и разворачивая к себе. — Меня не интересует этот город. Я хочу понять, что происходит, как я сюда попал, и самое главное, как мне вернуться домой! Я не хочу идти ни в какой штаб! Я не хочу строить дом! Я хочу поговорить с кем-то, кто сможет объяснить мне, что здесь происходит!
Я уже почти орал, я едва не сорвал голос, и мне потребовалась пауза, чтобы перевести дух. В это время Гумилёв спокойно сказал:
— Поговорить здесь вы сможете только со мной.
— Как это? — спросил я, уже успокоившись. — Ты же сказал, что в городе есть жители.
— Да, жители есть, но они… как бы это сказать… вот, кстати…
Навстречу нам шли трое мужчин. Один был в грязной робе, на голове у него находилась каска с фонариком, а в руках он держал кирку. Второй тоже был в каске, в рваном комбинезоне и с толстым мотком электрического провода в руке. У третьего из одежды были только шорты и сланцы, в руке он держал топор с длинной рукоятью. Заметив нас, они прижались к стене, став по стойке смирно.
— Представители рабочего класса. — сказал Гумилёв, когда мы подошли к ним. — Шахтёр, электрик и лесоруб. Ещё есть повар, но он сейчас на ферме, работает. А эти бездельничают, покуда шахта, станция и лесопилка не функционируют.
— Здрасьте, — сказал я, но рабочие молчали и не двигались. — Вы можете сказать, что это за город и где мы находимся? Эй! Вы меня понимаете? Do you speak english? Deutch? France?[27] Тинь-тянь-хуань, вашу мать!
Рабочие напоминали каменных истуканов, смотрели перед собой и молчали.
— Бесполезно, — сказал Гумилёв. — Они не разговаривают. Вообще.
— Почему? — спросил я.
— Они же рабочие. Пролетариат. Зачем им разговаривать? Их жёны, дети, тоже все молчат. С самого рождения. Это не только в нашем городе, но и в других городах.
— У кого-нибудь из вас есть телефон? — спросил я, обращаясь к рабочим. — Вы можете позвонить в полицию? Это вообще что за страна?!
Рабочие не шевелились. Ни единого движения, никаких эмоций.
— Городу нужен карьер, — внезапно сказал Гумилёв.
— Какой ещё карьер? — спросил я машинально.
Гумилёв что-то говорил про железо, необходимое для дальнейшего развития. О том, что работает только ферма, обеспечивая город едой, потому что это было единственное, что построил предыдущий владелец… Что-то про то, что одной едой сыт не будешь.
Но я ничего этого не слышал. Его голос шёл фоном к моим мыслям, как радиоприёмник в машине.
Я смотрел на перегоревшую электрическую лампочку, болтавшуюся на проводе в тусклом свете смоляного факела. И думал о том, что я нахожусь не на Кубани. И не в Северной Америке. И, может быть, самый главный вопрос даже не в том, ГДЕ я нахожусь, а в том, КОГДА я нахожусь.
Наверное, мне не скоро придётся вернуться домой.
— Ладно, — кивнул я Гумилёву. — Показывай, где тут штаб.
Едва мы отошли от рабочих, те словно оттаяли, и продолжили свой путь, как ни в чём не бывало. Я несколько раз обернулся и посмотрел им вслед, прежде чем они растворились во тьме.
— На восточной окраине города есть карьер, — сказал Гумилёв. — Если там построить железодобывающую станцию, то у нас появится железо. Вам достаточно лишь отдать приказ, и карьер заработает.
Если мне всё равно, будет ли на восточной окраине города работать карьер, а мэр города очень этого желает, то так тому и быть, подумал я. И сказал:
— Хорошо. Приказываю включить карьер. Ну или как там…
— Начато строительство карьера, — произнёс механический голос. — Расчётное время окончания строительства две минуты.
— Так быстро? — удивился я.
— Первый уровень возводится очень быстро, — ответил Гумилёв и махнул в сторону одного из строений. — А вот и наш штаб.
Штаб отличался от остальных построек чуть большим размером и наличием крыльца с четырьмя ужасными ступеньками.
Ступеньки скрипели, пока мы поднимались. В такт им механический голос равнодушно сообщил об окончании строительства карьера. Когда мы уже входили внутрь, я услышал топот ног на улице и обернулся. Мимо штаба на всех парах пробежал рабочий-шахтёр, примерно в том направлении, откуда пришёл.
— Город начал получать железо, — радостно сказал Гумилёв и сделал приглашающий жест. — Пожалуйста, проходите, Павел Дуров.
Внутри нас ждали фанерные стены, коптящий светильник и ящики вместо мебели. На стене висел старенький монитор, на экране постоянно мелькали цифры и графики, но я не стал акцентировать на этом своё внимание.
— Где карта? — спросил я.
— Секунду. — Гумилёв подошёл к монитору, покрутил какое-то колёсико, на экране появилась картинка, изображавшая немного не то, что я ожидал увидеть.
Горы, леса, озёра, какие-то строения. Ни материков, ни стран, ни городов.
— Это наш город! — Гумилёв ткнул пальцем в центр монитора, в изображение небольшого домика. — А вокруг наша провинция.
— А дальше? — спросил я. — Что на юге, на севере?
— Я там не был, — ответил Гумилёв.
— А где ты был? Так, ладно! Давай с самого начала.
Я сел на ближайший ящик, и начал задавать вопросы.
Сперва я попытался выяснить историю этого города. Откуда он взялся, кто построил эти сараи, почему вокруг на тысячи километров выжженная пустыня, в которой бродят спятившие люди. Гумилёв ответил, что так было всегда, и так везде. В пустыне царствовал вирус бешенства, превращающий людей в обезумевших животных. Счастливчики, избежавшие столь печальной участи, объединялись, строили поселения и форты, в конце концов становившиеся городами.
Тогда я попросил его рассказать свою историю. Когда он родился, где, как сюда попал.
И тут началось самое интересное.
Всю свою жизнь, сколько себя Гумилёв помнил, он прожил здесь. Убивал безумцев, обитавших в пустыне с незапамятных времён. Командовал рабочими и строителями. Выполнял распоряжения основателя и владельца города, назвавшегося сначала Мегамозгом, потом Великим Магистром, а потом Павлом Дуровым.
Прежний владелец города большую часть времени проводил вне его стен. За гарнизоном он почти
