возносил его:
— Я горжусь, что у меня такой друг детства! Держи меня, Русс, рядом с собой. Я буду твоим верным помощником, твоей правой рукой. Не пожалеешь!
Ударили в инструменты музыканты, все бросились в пляс. Молодая кровь толкнула Русса в самую гущу плясунов, бродившие в нем силы искали выхода, и он от души выделывал всякие коленца. Вдруг заметил, что рядом с ним павой ходит какая-то девушка. Вгляделся: Велина! Лицо строгое, взор опущен вниз, руками еле шевелит, зато туфельками перебирает часто-часто, отчего кажется со стороны, что не идет она, а плывет, словно лебедушка. Русс не устоял, чертом закрутился вокруг нее…
Когда закончился танец, Русс взял ее под руку и повел на выход; она не сопротивлялась. На крыльце он повернул ее к себе и хотел поцеловать, но она уперлась ему руками в грудь и проговорила насмешливо:
— Это что, ты у римлян научился такому вольному обращению с девушками? Говорят, у них царит разврат. Но мы в своем племени соблюдаем строгие нравы, которые пришли к нам от наших предков.
Русс тотчас остыл. Он думал, что, обиженная его вольным поведением, Велина покинет его, но она продолжала стоять рядом и с улыбкой наблюдала за ним; в этой улыбке не было ни насмешки, ни издевки; скорее, наоборот, смотрела она на него ласково и доброжелательно. И он решился пригласить ее пройтись по городу. Она не отказалась.
Они долго кружили по коротким улицам племенного центра, разговор как-то легко и непринужденно перескакивал с жизни в римском городе и на римской границе на события, которые происходили в эти годы в племени бодричей.
Увиделись они на другой день, а потом стали встречаться все чаще и чаще. Сначала Русс с некоторым недоверием относился к девушке. У него еще цепко держалось в памяти, как Луцилла водила его за нос, делала вид, будто влюблена в него, а сама в душе смеялась и издевалась над ним. Может, и Велина держит его около себя ради забавы? К тому же Скрынь так говорил о ней… Однако день проходил за днем, он чувствовал, что она все больше и больше привязывается к нему, сама ищет встреч. И он поверил ей. Как-то сказал:
— А ты вовсе не такая, как говорят о тебе.
Она тотчас спросила:
— А кто говорил?
Он промолчал, но она тотчас угадала:
— Наверно, этот Скрынь про меня наплел. Он так долго и упорно приставал ко мне, так домогался моей любви, что надоел хуже горькой редьки.
А подумав, добавила:
— Гадкий он человек. Жестокий и мстительный. Умеет подольститься к человеку, никого, кроме себя, не любит.
— Я этого не заметил. Бывает, что настаивает на своем, но с кем такое не случается?
— Просто ты ему нужен. У него нет друзей, у него только нужные люди. И ты один из них. А когда будешь не нужен, он уйдет от тебя, не оглянувшись.
Как-то они шли по улице и увидели, как в одном из домов играют свадьбу. Дудочники, сопельники и барабанщики наяривали какую-то разудалую мелодию, пьяненькие мужики и бабы шпарили залихватскую пляску, бегали, стремясь рассмешить народ, ряженые, вокруг дома собралась большая толпа зевак. Было забавно смотреть на это представление.
Когда им это надоело и они отошли, Русс спросил Велину полушутливо:
— Скажи, ты выйдешь за меня замуж?
Она ответила тут же, не раздумывая:
— А ты посватайся, тогда узнаешь.
— А вдруг откажешь?
— А вдруг не откажу?
Несмотря на шутливый разговор, Русс с этого момента стал всерьез задумываться о свадьбе. Однако неожиданно на него навалились новые заботы. Его вызвал князь и сказал:
— Я долго размышлял и решил вот что. Битва с германцами показала, что твоя центурия стоит половины моего ополчения. У племени скопилось достаточно средств, чтобы вооружить крепкую дружину. Но этого мало. Надо ее обучить римскому строю. Кроме тебя, этого сделать никто не сможет. Готов ли ты взяться за подготовку тысячи моих дружинников в ближайшие дни?
Русс немного подумал, ответил:
— Один не справлюсь. Надо к этому делу привлечь воинов моей центурии. Я дам каждому из них по десять человек. Они хорошо знают военное дело, под моим наблюдением передадут эти знания и умения дружинникам. Только давай, князь, сразу договоримся: внуши своим воинам подчиняться нам во всем. Без строгой дисциплины и порядка мы ничего не добьемся. Занятия будем проводить ежедневно, разве что устроим выходные по праздникам. А это не каждому понравится, будет и недовольство, будут и протесты…
— Ничего. Я сам буду часто присутствовать на военных упражнениях, чуть что, приструню лодырей, а то и просто выгоню из отряда.
Тысяча дружинников была поселена в палатках, которые раскинули на лугах возле крепостных стен; в городе по настоянию Русса стали строить для них деревянные казармы. Занятия начались с общего построения на лугу. Перед дружинниками прохаживался Русс и наставительно говорил:
— Начнем мы наши занятия со скучного дела: умения ходить и воевать строем. Почему такое внимание уделяется, кажется, никчемному делу? Запомните одну важную вещь, братцы: строй делает из мужика воина. Настоящего воина. Такого, который умеет слушать приказы своего военачальника и стоит на поле боя до конца, пока не будет отдан приказ на отступление. Это раз. А еще имейте в виду, что строй удесятеряет силу войска. Толпа противника будет бессильна против нас, если мы будем воевать строем, он разобьется о нас, как о каменную стену. Именно благодаря боевой выучке и строю римская армия одержала столь много блистательных побед и завоевала полмира.
И началась шагистика. Тысяча была разбита на десятки, во главе их встали воины центурии. Строевые учения продолжались до полудня. После обеда приступали к учебным боям на мечах, в деревянные кружки, подвешенные на шестах, бросали пилумы. И так изо дня в день, из недели в неделю… Русс бегал по лугу, вмешиваясь в подготовку и учебу дружинников, наводил порядок. Подсказывал, распекал, поправлял и подсказывал. После таких занятий приходил он домой усталый и расслабленный, как моченое яблоко. А потом, чуть отдохнув — много ли надо для восстановления сил молодому! — бежал на свидание к Велине.
Как-то на луга напросился Скрынь, посмотреть, чем занимаются дружинники. Побыл день, пришел на второй, а потом стал посещать ежедневно, находясь возле Русса. То по его просьбе оружие принесет или какое-нибудь снаряжение для отряда добудет, то о пище воинов позаботится, а то о самом Руссе побеспокоится. Скоро почувствовал Русс, что стал очень нужен ему его друг Скрынь, что без него он не может обойтись, и стал просить приходить к нему на учения. Постепенно и дружинники привыкли к этому шустрому и пронырливому парню, что он всегда с Руссом, что можно кое-какие вопросы решить, если Русс где-то отсутствует; в общем, стал Скрынь вторым человеком в дружине.
Как-то на лугу, когда дружинники были заняты учебой и все шло по заведенному порядку, Русс спросил князя (они сидели в тенечке дерева, отдыхали):
— Нашему племени трудно одному справиться с германскими племенами. В этот раз саксы привели с собой англов, потом могут прихватить и данов. Тогда нам точно не устоять, они просто задавят нас численностью. Почему бы нам не начать переговоры с лютичами и словенами, или теми же гаволянами? Мы все славянские племена, у нас единый язык, боги. Почему же не можем договориться?
— Слишком много обид накопилось друг против друга. Много раз мы вторгались в земли соседей и разоряли их. Совсем недавно лютичский князь Лютобор огнем и мечом прошел наши пограничные края, пожег селения и посевы, оставил совсем пустынные места. Разве я мог пройти мимо такого преступления и простить? Я тоже внезапно напал на его владения и оставил после себя пепелища… Вот сейчас воюют словене и лютичи. Думаю, немало слез льется у людей этих племен. И немало еще прольется, потому что не вижу конца межплеменным спорам и раздорам…
