Мы с пулеметчиком выстрелили одновременно. При этом не повезло обоим…
«Флектарна» отбросило назад, на сиденье. Водитель, ударенный локтем падающего трупа, слегка вильнул рулем, но тут же выправил машину и отработанным пинком выбросил мертвеца из автомобиля. Мгновение – и к пулемету, перемахнув через спинку переднего сиденья, встанет второй «флектарн», похожий на первого как две капли воды…
В общем, мое невезение множилось. Пуля по касательной вспорола мне кожу на трицепсе, а замена мертвому стрелку уже перебрасывала свое тренированное тело через сидушку. Водила же, защищенный наверняка бронированным лобовым стеклом, начал дергать автомобиль вправо-влево, уводя стрелка от обстрела. Еще пара секунд – и мне точно конец.
Выяснять, бронированная лобовуха у водителя «гелендвагена» или нет, я не стал – чревато, если не знаешь, сколько у тебя патронов. И пытаться подстрелить наученного горьким опытом пулеметчика тоже глупо: он хоть и клон, но, судя по движениям, не конченый баран. Еще пара секунд – и начнет поливать свинцом вслепую, какая-нибудь из пуль да найдет свою цель.
Оставалось лишь одно – повторить опыт мертвого гарнизона ДОТа и стрелять по колесам. Что я и сделал…
Пистолет глухо тявкнул, словно больная собака, – и его затвор зафиксировался в крайнем заднем положении. Все-таки водила, сволочь, оказался воином бережливым. Хотя оно и понятно. На фига, спрашивается, набивать магазин патронами до отказа на острове, охраняемом бетонными ДОТами и авторитетом его хозяина? Кто ж знал, что шеф привезет на базу пару сталкеров, ценящих свободу больше, чем собственную жизнь.
Но на фоне беспросветного невезения порой случаются светлые пятна. Колеса «гелендвагена» оказались не бронированными, и автомобиль, вильнув в сторону, как давеча наш подбитый «Гризли», остановился. Вот и ладушки, вот и хорошо.
Из люка уже лез хозяйственный Шухарт, отягощенный двумя трофейными автоматами, так что у нас появился некоторый шанс смыться. Один МР5 Рэд бросил мне, из второго дал очередь в сторону «гелендвагена», откуда уже выскочили четверо преследователей – один в длиннополом кожаном плаще, трое в «Флектарнах». Впрочем, нет, уже двое. Один споткнулся, наткнувшись грудью на очередь Шухарта, и зарылся носом в пыль. Остальные поспешили укрыться за машиной, попутно открыв беспорядочный неприцельный огонь.
По броне «Гризли» защелкали пули. Но мы не стали вступать в обмен свинцовыми любезностями, а предпочли соскользнуть на землю с другой стороны броневика. До пристани оставалось всего ничего, пара-тройка минут хорошей пробежки – и мы у цели. Однако при приземлении американец застонал, выронил автомат, схватился рукой за правый бок и совершенно точно рухнул бы на землю, если б я его не поддержал.
– Что? – бросил я, уже понимая, что не печеночная колика на фоне сталкерского алкоголизма настигла Рэда при попытке к бегству.
– Шит хэппенз[7], – прохрипел тот, пытаясь зажать рану какой-то тряпкой, невесть как оказавшейся в его руке. – Отбегался я…
Попытка оказалась неудачной – тряпка вывалилась из руки Шухарта, упала в пыль и тут же попала под его ботинок, неловко на нее опустившийся. Еще немного – и, судя по вмиг побледневшему лицу американца, сам он тоже вот-вот рухнет на землю.
– Это точно, – отозвался я. С пулей в печени пробежки даже на короткие дистанции категорически не рекомендуются врачами. Поэтому я зачем-то накинул ремень автомата себе на шею и, присев немного, забросил себе на плечи обмякшее тело Шухарта, словно мешок с овсом. Тот попытался было трепыхнуться на тему «оставь меня, командир!», но я бесцеремонно нажал пальцем на подколенное сухожилие раненого, временно парализовав сокращающуюся ногу. Шухарт, поняв бескомпромиссность моих намерений, перестал дергаться и покорился судьбе.
Я же с такой вот неслабой ношей на спине припустил к катеру, капитан которого совершенно точно собирался свалить во второй раз – он как раз бежал по палубе с явным намерением освободить причальный канат, скинув его с тумбы. И ведь ничего не сделать! Как говорил незабвенный Брюс Ли, «если б можно было бить глазами», капитан уже превратился бы в хорошо отбитый стейк с колоритной якорной фуражкой на голове, темно-синей от гематом. Но в моем положении я мог только перебирать ногами, сильно надеясь, что перед нашими приключениями американец успел сходить по нужде – при серьезном ранении организм рефлекторно освобождается от мочи и дерьма, и очень не хотелось бы, чтоб последствия этого рефлекса оказались на моем камуфляже.
Но Шухарт держался молодцом. Более того: несмотря на свое неудобное положение он сумел вытащить трофейный пистолет и, извернувшись, принялся прямо с моей спины палить по преследователям. Представляю, как ему там хорошо и комфортно. Я далеко не Шварценеггер, и уж тем более не Крюк, с которым мы как-то оказались в схожей ситуации[8]. Плечи у меня не то чтоб костлявые, но стрелять с них, имея пулю в печени, думаю, не особо приятно. Но американец палил, сдерживая вражью силу, я же бежал что есть мочи к катеру, ибо капитан сбросил-таки канат с тумбы и сейчас чесал в рубку на предельной скорости, намереваясь лишить нас транспортного средства.
Видя, что катер вот-вот отвалит от причала, я, не добежав до пристани метров двадцать, недипломатично сбросил Шухарта на землю, сорвал с пояса гранату, выдернул кольцо и швырнул его на палубу – так сказать, в порядке предупреждения.
Я не особо надеялся, что капитан, уже заведший мотор, обратит внимание на крохотную железяку. Но оказалось, обратил – наверно, сильно ценил собственную жизнь. Так или иначе, катер остался стоять на месте. Я же с гранатой, зажатой в одной руке, другой (откуда силы взялись!) ухватил американца за шиворот и таким вот макаром проволок его через весь причал.
Капитан оказался не только понятливым, но и шустрым. Пока я корячился с американцем, он успел метнуться и скинуть на берег легкий трап. Понял, небось, что любая задержка чревата полетом гранаты в рубку с его драгоценной тушкой, еле вмещающейся внутри. Вот и подсуетился, за что ему наше человеческое спасибо.
Рывком забросив безвольное тело сталкера на палубу, я развернулся и метнул гранату назад, в сторону преследователей. Отлетев, спусковая скоба звякнула о палубу, заставив капитана заметно вздрогнуть и шустро рвануть обратно, на свое рабочее место. Это ничего, полезно для сгонки лишнего веса, общего оздоровления и понимания, что незваный пассажир шутить не намерен.
Задело кого взрывом или нет – не знаю, не было времени рассматривать. Главное сделано. Катер уже отваливал от причала, я же, вслепую дав очередь из автомата в сторону берега, метнулся к пулемету на станине. Если из клубов сизого дыма и пыли, поднятой взрывом, появятся преследователи, теперь-то им точно крышка.
Не появились. Я серьезно опасался, что из недр базы выкатит какой-нибудь грузовик или БТР, оснащенный скорострельной пушкой и ПТУРами. Но, похоже, полоса моего невезения реально закончилась – катер беспрепятственно покинул гавань. Капитан высунул из рубки бледную рожу и, получив мои указания в виде короткой отмашки рукой, нырнул обратно.
Набрав скорость, катер летел в сторону Зоны.
Глава 3
Зона
Он лежал на спине, зажимая ладонью правую часть живота. И улыбался. Это хорошо, что скалится. Значит, живой и пока не в отключке. Вокруг его ладони расплывалось бурое пятно, медленно увеличиваясь в размерах.
Самое поганое на войне – ранение в живот. Хрен его знает, что задето, что нет. Причем делать ничего нельзя. Ни кишки вправлять, ни пулю доставать. Только повязку на брюхо – и в госпиталь как можно скорее, пока друг-товарищ от перитонита не загнулся.
Но в Зоне госпиталя нету. Есть один крупный спец, но не донесу я американца до него по болотам. Проще сразу пристрелить, чтоб не мучался.
– Куда? – прошептал Шухарт. – И сколько?
Сквозь рев двигателя слов было не услыхать, но я прочел по губам и ответил честно.
– Похоже, печень задета. От четырех до восьми часов.
