лестнице. Он прибавил скорости, пробежал в темноте расстояние до двери, нашел ее, взлетел по маленькой наружной лестнице.
Вместо того чтобы выбежать на дорогу там, где он вошел на участок, Ларс свернул влево и понесся через молодую лиственную рощу. Ветки хлестали его по лицу. Он успел убежать достаточно далеко, когда услышал, как за его спиной открылась дверь. Продолжая бежать с той же скоростью, Ларс уже через пять минут добежал до своей машины. Повернул ключ в зажигании, едва плюхнувшись на сиденье, и понесся прочь — прочь от ее дома, прочь от Гуниллы, прочь…
Они сидели в VIP-зале, пустом, прохладном и уютном — сидели в креслах и смотрели друг на друга. Он собирался что-то сказать, но потом передумал, отвел глаза, посмотрел на женщину за стойкой, махнул ей рукой и попросил принести воды.
Они пили в молчании. За окнами каждые две-три минуты взлетали и приземлялись самолеты, в конце концов звук их двигателей уже стал неотъемлемой частью бытия.
— Как чувствует себя твой сын? — осторожно спросил Гектор.
София взглянула на него:
— Плохо.
— Что говорят врачи?
— Пока ничего.
— Что ты хотела рассказать мне? — спросил он тихо.
— Это уже не имеет значения.
Он внимательно разглядывал ее:
— Рассказывай.
София наклонилась к нему:
— Я пришла сказать, что Михаил и его приятель обратились к Йенсу за помощью, что они пришли не для того, чтобы навредить тебе.
Он окинул ее критическим взглядом:
— Зачем ты собиралась рассказать мне это?
— Потому что я была там, когда они приехали.
— Где?
— У Йенса.
София сама понимала, как нелепо звучит ее ложь. Однако внимание Гектора привлекло не это.
— Что ты делала у него?
— Мы с ним знакомы с молодости.
Гектор приподнял одну бровь:
— Каким образом?
У них над головами пролетел турбинный самолет.
— Я ждала тебя в ресторане, когда Михаил и его приятель ввалились туда в первый раз — мы с тобой собирались на ужин, ты ушел в офис и не вернулся. Тогда я зашла в офис и нашла Йенса, который без сознания лежал на полу. Мы не виделись больше двадцати лет, все это невероятная случайность.
Гектор наблюдал за ней.
— Я не придала этому значения. Некоторое время мы не общались, а потом снова начали контактировать.
Гектор и глазом не моргнул.
— Михаил приехал в Швецию, чтобы забрать своего друга из Каролинской больницы, — продолжала она тихим голосом. — Там их поджидали полицейские, которые ранили его друга в руку. У Михаила был номер Йенса, он позвонил и попросил о помощи. Они пришли в квартиру Йенса — у друга в руке засела пуля. Я помогла ему.
Гектор выдержал паузу.
— А потом?
— А потом я поехала в ресторан. К тебе.
— Чтобы рассказать об этом?
Теперь она с удивлением посмотрела на него.
— Нет, нам нужна была помощь, за нами гнались русские… Мы просто не знали, куда деваться.
Логичный ответ несколько успокоил Гектора.
— Кто они были, эти русские?
— Клиенты Йенса.
Он задумался, лицо его помрачнело.
— У тебя с ним интрижка? Любовь?
София покачала головой.
Однако что бы она ни сказала в данной ситуации — «да» или «нет», — все это не имело никакого значения. Гектор ревновал, однако ни за что не хотел показать, что его все это задевает. Самое уязвимое состояние у мужчин. То состояние, которое большинство из них ненавидят у самих себя, в котором они никогда себе не признаются. И Гектор — не исключение. София заметила, как он постарался отключиться от неприятных чувств, еще глубже погрузившись в свои размышления: почти физически ощущалось, как он вытесняет их.
— На него я не могу полагаться. Он — человек случая, с самого первого своего появления он действовал импульсивно.
— В ресторане он спас нам жизнь.
Гектор ничего не ответил — казалось, он изо всех сил старается посмотреть на нее объективно.
— Кто ты на самом деле?
Вопрос прозвучал не как вопрос, и она промолчала. Женщина, подававшая им воду, появилась снова и сказала, что их самолет скоро прибудет. София и Гектор сидели неподвижно, глядя друг другу в глаза. Он — ища что-нибудь, за что можно было бы зацепиться, она — потому что всякое иное поведение выдавало бы ее с головой.
Гектор отвел взгляд, поднялся.
Стоя возле большого окна, они наблюдали, как «Гольфстрим» приземлился, резко затормозил и подрулил к зданию, в котором они находились.
Через полчаса, после дозаправки и странной проверки, где на их багаж вообще никто не посмотрел, они оказались в самолете. София сидела в бежевом кожаном кресле рядом с Гектором — их разделял проход. Самолет выехал на взлетную полосу и стал набирать скорость. Сила земного притяжения вдавила Софию в спинку сиденья. Самолет резко набрал высоту — внезапно они оказались среди облаков, подъем стал не таким крутым. Она посмотрела вниз — Стокгольм уже почти исчез из виду. Альберт оставался там, внизу, а она сидела в самолете, уносившем ее от него, — ничего более противоестественного даже представить себе невозможно. Чувство вины разлилось в душе, заполняя каждую клеточку. София знала, что никогда не сможет от него избавиться. В эту переделку сын попал по ее вине. Она и только она виновата во всем, что произошло с ним. Если бы она повела себя как-то по-другому, то, может быть…
София видела озера и острова, видела над собой небо — голубое, как обычно. Она слышала, как Гектор отстегнул ремень безопасности и прошел назад, вернулся с двумя бутылками пива и двумя бокалами, — она кивнула. Он уселся на свое сиденье и, не заботясь о том, чтобы налить пиво в бокал, выпил несколько глотков прямо из горлышка.
— Мы приземлимся в Малаге, я отвезу тебя домой к отцу, а сам поеду дальше.
— Куда ты поедешь?
— Далеко… Полиция наверняка послала запрос в Интерпол. Но с тобой все будет в порядке, папа обо всем позаботится.
— Обо всем позаботится?
Гектор кивнул.
— О чем — обо всем?
Прошло некоторое время, прежде чем Гектор ответил:
— Обо всем. Тебе придется скрываться, пока все не уляжется. Папа поможет тебе…
