Вечером третьего дня подступила абстиненция, началось отрицание. Ларс забыл о том положительном чувстве, которое возникло в начале. Даниэль заметил это и попытался снова настроить его на работу, но на лице у Ларса Винге повисла насмешливая улыбочка. Даниэль и другие мужчины вдруг стали его врагами. Он сравнивал себя с ними. Теперь все они показались ему полными идиотами и сектантами. У него не было с ними ничего общего. Они слабаки, им просто промыли мозги — и пусть засунут свою «высшую силу» себе в задницу. Его охватило желание бежать. Оно крепчало, и ночью он вылез в окно комнаты, добрался до парковки и своей машины. Он уедет домой, несколько дней попринимает таблетки, а потом снова бросит, никаких проблем. Теперь он знает, что есть такой центр, они никуда не денутся. Кроме того, он ведь вправе сам решать, как ему строить свою жизнь? Ведь он никому не приносит вреда.
Ларс приехал в свою квартиру, влил в себя весь алкоголь и принял все таблетки, какие нашел. Мозг стал вязким, Ларс ползал по полу, ища муравьев и других насекомых, чтобы поболтать с ними. Потом его вырвало в раковину, это было приятное чувство очищения. Затем он принял горсть «Гибернала». Он знал, что это такое — химическая лоботомия. Таблетки подействовали именно так, как надо. Ларс сидел на полу, уставившись в одну точку, и в его душе не было никакого намека на чувства. Он просто сидел неподвижно — Ларс Винге, ничего не чувствующий, ничего не ожидающий, ни к чему не стремящийся. Огромное ничто, звенящая пустота. Потом, как обычно, все погрузилось в темноту.
На следующее утро он проснулся на полу в кухне с неприятным холодком между ног. Пощупал рукой — да, джинсы были мокрые и холодные, он обмочился во сне.
Рядом с ним на полу зазвонил мобильный телефон, он потянулся и взял его.
—
Это был голос Томми. Ларс вытер слюну, стекающую из уголка рта.
— Привет, — хрипло проговорил он.
—
Ларс попытался собрать воедино свои мысли.
— Откуда ты знаешь?
—
Ларс почесал под носом указательным пальцем.
— Даже не знаю. Кажется, нормально.
—
Ларс не успел ничего возразить.
Томми приехал полчаса спустя, принес ему еду: пшеничную булку и две бутылочки апельсинового лимонада. Они сидели в гостиной и беседовали, как старые приятели — Ларс в кресле, Томми на диване. Томми сказал, что Ларсу стоит попробовать еще раз, что должность за ним останется, что он, Томми, как начальник, может оплатить реабилитацию. Ларс внимательно слушал. Томми стал расспрашивать Ларса о его зависимости — какие препараты он принимает, откуда их берет, какие из них наиболее сильнодействующие. Ларс отвечал как мог. Еще раз рассказал свою историю о том, как попал в зависимость еще в подростковые годы, как воля изменила ему, когда он вновь начал принимать относительно безвредные препараты. Томми слушал и качал головой.
— Досталось тебе, парень, — негромко произнес он.
Винге не мог с ним не согласиться.
— Но эту ситуацию мы исправим, — проговорил Томми, хлопнул себя ладонью по колену, поморгал, поднялся и пошел в туалет.
Ларс сидел один, позевывая и потягиваясь.
Возвращаясь из туалета, Томми прошел за спиной у Ларса. Тот ничего не понял, когда на него обрушился мощный удар. Он по-прежнему ничего не понимал, когда Томми схватил его за руки, заломил их за спину и повалил его на пол. Ларс больно ударился лицом об пол, придавленный тяжестью Томми. Янссон был тренированный старый полицейский, Ларс — с таблеточного похмелья. Борьба была неравной. Ларс стал протестовать, но Томми велел ему заткнуться, достал пару наручников, висевших на поясе, и надел их на запястья Ларса.
— Что ты делаешь? Что я тебе сделал? Томми!
Тот повернулся и вышел из гостиной. Ларс лежал пластом на животе.
— Томми! — крикнул он. Ответа не последовало. Ларс прислушался, услышал, как Томми открыл входную дверь, как она снова захлопнулась. Неужели он ушел?
— Томми, не уходи!
Ларс лежал со скованными за спиной руками, прижавшись щекой к холодному полу, изо всех сил пытался думать.
— Томми! — снова позвал он через некоторое время, почувствовал свое собственное дыхание, отдавшееся рикошетом от паркета.
Теперь до Ларса донеслись неясные звуки из кухни, словно там перешептывались два человека…
— Томми, пожалуйста! Я хочу тебе кое-что сказать…
Голос Ларса звучал глухо. Он лежал лицом в пол. Время шло. Он не знал, как долго пролежал так, но внезапно в дверях ему почудился чей-то силуэт. Это был не Томми, это была женщина. Прищурившись, он узнал ее — Гунилла… Она стояла в дверном проеме, прислонившись к косяку, с сумочкой через плечо.
И тут он начал понимать то, о чем до этого даже не решался думать. Дыхание стало тяжелым, он несколько раз вздохнул, закашлялся, когда страх сдавил сердце в груди.
— Что ты здесь делаешь? — проговорил он наконец.
Томми протиснулся мимо Гуниллы и вошел в комнату. В руке у него был пистолет с длинным глушителем. Ларс снова закашлялся, задыхаясь от страха смерти, еще раз обмочился, попытался было сесть, но со связанными за спиной руками это не удавалось. Вместо этого он извивался на холодном скользком полу, как тюлень на суше. Он пытался уговорить Томми, но слова звучали жалко и непонятно. Он пытался объяснить что-то Гунилле, сказать, что все несколько преувеличено, что он не должен умереть, ведь это не соответствует тому, что он сделал. Однако она тоже не обратила никакого внимания на его слова.
Томми встал за спиной у Ларса, потянул его вверх, посадил и поднес глушитель к его виску. Взглянул на Гуниллу, она кивнула. Ларс попытался что-то сказать, но получилось лишь шипение, когда из его легких вырвался воздух, пропитанный черным и душераздирающим страхом смерти.
Томми нажал на курок — раздалось «плюх, дзинь», словно кто-то кого-то сильно толкнул. Пуля прошла насквозь через голову Ларса и ударилась в стену чуть в стороне. Из левого виска Ларса вырвалась короткая струя крови, тонкая, но под большим давлением. Гунилла не сводила с него глаз. Ларс как мешок осел на пол. Томми осторожно сделал шаг назад, стал действовать методично и быстро. Присел на корточки, отстегнул наручники, вытер то место, на котором стоял.
Гунилла испытывала нечто противоположное тому, чего ожидала. Ей казалось, что будет приятно увидеть, как он умирает, что она испытает облегчение, будет чувствовать себя отмщенной за то, что он сделал с Эриком. Но вместо этого на душе у нее было грустно и пусто. Она попросила Томми умертвить Ларса именно так — чтобы он до последнего видел ее и понял, что никогда не сможет ее победить, это предрешено. Может быть, он это понял, может быть, и нет, но ее чувства в любом случае сильно отличались от того, как она себе это заранее представляла. Ей чудился какой-то трагизм в том, что неудачная и нелепая жизнь Ларса оборвется именно таким образом. Она устала от всего, что связано со смертью.
— Спасибо, Томми, — тихо проговорила она.
Он посмотрел на нее.
— Как ты себя чувствуешь?
Гунилла не ответила. Томми поднялся, держа наручники в одной руке, пистолет в другой, заглянул ей в глаза.