— Мне так не хватает Эрика, — проговорила она.
Томми вздохнул. Они смотрели друг на друга. Он поднял пистолет. Не целясь, нажал на курок. И снова короткий жесткий звук, отдача, подбросившая глушитель вверх под углом в пятнадцать градусов. Пуля попала в правую половину лба Гуниллы.
Несколько мгновений она стояла неподвижно. Казалось, она настолько ошеломлена, что сила этого изумления поддерживает в ней жизнь. Но потом ее ноги подогнулись. Она упала, где стояла, как марионетка, у которой кукловод разом отпустил все веревочки. Ее глаза смотрели в потолок, из отверстия во лбу тоненький струйкой лилась кровь.
Янссон тяжело дышал, сердце сильно билось в груди, во рту пересохло. Он изо всех сил боролся с навалившимися на него чувствами, старался собраться, отогнать лишнее, бормотал себе под нос, что он должен сделать. Он заранее составил план, никакие случайности не должны испортить дело. Томми посмотрел на Гуниллу, перевел взгляд на Ларса. Внушил себе, что это всего лишь два неодушевленных предмета.
Томми открутил глушитель, засунул в карман, положил пистолет на пол, достал из маленького полиэтиленового пакета кисточку и легко провел ею над курком, где находились невидимые следы пороха, а потом — по правой руке Ларса в мягкой складке между указательным и большим пальцем. Затем вложил пистолет ему в руку, проверил его положение, как если бы произошло
Присев на корточки рядом с Гуниллой, Томми обследовал содержимое ее сумочки, выискивая малейший намек на что-либо, связанное с расследованием. Он знал, что она не носит с собой ничего такого, — в этом вопросе она всегда проявляла предельную осторожность, как и он сам.
Он связался с ней, когда просмотрел и прослушал материалы, полученные от Ларса при встрече на Мария-торгет. Делать из этого большого скандала он не стал — просто заявил, что ему известно, чем они с Эриком занимались, и что он хочет получить свою долю. Поскольку они не первый день знакомы, она спокойно спросила сколько. Половина, предназначавшаяся Эрику, его вполне устроит. Она ответила: «О’кей».
После того как самоуверенный Ларс Винге рассказал ей на похоронах, что дал ее брату умереть, она добавила в договоренность еще один пункт — ей хотелось самой решить, как умрет Ларс. Это не вызвало больших проблем. Однако ее саму он застрелил с тяжелым сердцем, ибо чувствовал некое единение с Гуниллой. Впрочем, других вариантов все равно не было, Томми слишком хорошо знал Гуниллу. Через некоторое время она в любом случае отобрала бы все обратно, такая уж она. Ему пришлось бы постоянно оглядываться через плечо, ожидая подвоха. Между тем главной причиной являлось то, что Томми увидел в бумагах, полученных от Ларса, определенные суммы. В тот момент он понял одну вещь, которой не мог пренебречь. Его жена Моника. Деньги умеют спасать жизнь. С такими деньгами он сможет положить ее в платную клинику, удлинить ее жизнь, может быть, даже вылечит ее. Существовал и еще один аспект — маленький, но столь весомый. Смутное ощущение, что, открывая холодильник с желанием напиться, он находил там лишь пару бутылок пива. Чувство дефицита. Иначе он, пожалуй, закрыл бы на все глаза. Все или ничего. Но, получив сумку с материалами от Ларса Винге, просмотрев их в тот же вечер, Томми увидел профицит. Профицит, который был почти у него в кармане, — только руку протянуть. В эту секунду дальнейший путь нарисовался четко и однозначно. Все стало ясно как день.
Эва Кастро-Невес находилась в Лихтенштейне. Ей было дано задание поступить определенным образом с деньгами, полученными от Гусмана. Но теперь, когда сделка сорвалась, у нее появились другие задачи. После разговора с Гуниллой она перевела деньги на счет, с которого Томми мог снимать их по своему усмотрению. Теперь Томми позвонит Кастро-Невес и скажет, чтобы она перевела на его счет и деньги Гуниллы, оставив себе десять процентов. Если она начнет упрямиться, он свяжется с Интерполом, который выкопает ее из-под земли. У него целая сумка доказательств, где ее имя фигурирует на каждой второй странице. Эва Кастро-Невес не станет спорить, в этом он был уверен.
Томми сделал еще круг по квартире Ларса Винге, убедившись, что нигде нет ничего, связанного с расследованием. Похоже, все чисто. Он продумал все, что могло заинтересовать криминологов. Он знал, как они работают, — иногда они бывают совершенно невыносимо педантичны, когда нужно что-то найти.
Почувствовав, что все под контролем, Томми оставил Гуниллу и Ларса, вышел на улицу, сел в свой «Бьюик Скайларк GS» и завел его. Он вдавил педаль газа левой ногой, перевел рычаг в положение «D». Мощный мотор завыл, вся машина затряслась, когда сцепление переключилось на нужную передачу.
Томми поехал прочь, домой к Монике и дочерям. Сегодня вечером они будут жарить мясо на веранде. Он кивнет через забор соседям, Кристеру и Агнете, отпустит какую-нибудь шуточку, чтобы Кристер засмеялся, он всегда так делает. Затем Томми спросит Ванессу по английскому, который ей задали на лето. Она будет иронизировать по поводу его произношения, а он — намеренно утрировать свой акцент, и они будут смеяться. Эмили зависнет у компьютера. Он велит ей выйти из Интернета. Некоторое время она будет дуться, но потом это пройдет. После того как они немного посмотрят телевизор, Моника предложит поиграть в нарды и выпить кофе на веранде с кусочком того чудесного рулета, от которого они оба давно попали в зависимость. Моника выиграет у него партию. Потом они пойдут и лягут в постель, будут читать, лежа рядом, — он свой журнал про машины, она — какой-то женский роман. Прежде чем погасить свет, он потреплет ее по щеке и скажет, что любит ее. И она, сильная, не сломленная своим постоянно ощущающимся заболеванием, ответит ему что-то хорошее… Примерно так. Некоторое время все будет идти, как обычно, а потом он возьмется за дело и спасет свою жену от медленного и мучительного удушья.
Томми пробирался на своем «Бьюике» в потоке машин, подсчитывая в голове, какими возможностями располагает. У него получились две цифры перед шестью нулями. Две достаточно большие цифры. Неплохо для парня, родившегося в Юханнесхове в конце пятидесятых, тайно покуривавшего сигареты «Робин Гуд», слушавшего Джерри Вильямса и считавшего «Фантомаса» и «Бигглз»[37] крутыми фильмами.
Она негромко напевала ему, мыла его, причесывала ему волосы и каждый день переодевала его в чистую одежду. Продолжала читать ему книгу, которую он читал перед тем, как с ним случилось несчастье, — София нашла ее рядом с его кроватью с закладкой внутри.
Дверь в палату Альберта была приоткрыта. Йенс остановился, заглянул внутрь. Вид матери, ухаживающей за своим не приходящим в сознание сыном, каждый раз потрясал его. В руке он держал колоду карт, которую купил внизу в киоске. Ему представлялось, что они с Софией будут играть в карты, чтобы убить время. Но теперь, когда он стоял перед палатой, перед ним как будто выросла невидимая стена, не дававшая ему войти. Он почувствовал, что не может стать частью жизни Софии и Альберта. И даже теперь, единственный раз в жизни, ему не дано переступить через свои страхи и войти в тепло дома.
София сидела и читала вслух, откинув прядь волос со лба. Как она прекрасна, когда не подозревает о том, что за ней наблюдают.
Йенс повернулся и пошел прочь.
В помещении царила напряженная и подавленная атмосфера. Мужчины напряженно размышляли. Они сидели там же, где всегда: в конференц-зале, из которого Бьерн Гуннарссон устроил себе личную курилку. Гуннарссон был начальником Томми. Пососав свою трубку, он прервал затянувшуюся паузу.
— Что нам известно, Томми?
До этого момента тот сидел, откинувшись на стуле, устремив взгляд в крышку стола. Некоторое время он продолжал смотреть в одну точку, прежде чем поднять глаза.
— Ларс Винге был лабилен. Гунилла опасалась его. Она как-то упоминала об этом между прочим, но я тогда не придал этому значения. Но он, судя по всему, проявлял настойчивость, считал, что способен на большее, чем та работа, которую ему поручают. Звонил ей, посылал письма по электронной почте, был агрессивен, угрожал. Кроме того, совсем недавно его постигли один за другим два несчастья — смерть матери и девушки. Похоже, это совсем выбило его из колеи…
Гуннарссон слушал и курил свою трубку. Томми продолжал:
