мальчика нескольким «штучкам», как он их называл. Особенно его воображение поразил трюк, когда Вачиви на полном скаку спряталась за корпусом коня — это нужно, чтобы укрываться от вражеских стрел, объяснила она ему. Правда, мальчик пока не собирался этому учиться, и все же он никак не мог забыть, как Вачиви, держась за гриву коня, буквально висела в воздухе в нескольких вершках от каменистой земли. Казалось, она вообще ничего не боится. Вачиви умела скакать на коне стоя, запрыгивала и спрыгивала с него на полном скаку, а один раз — тоже на ходу — даже пролезла между его передними ногами (правда, для этого ей понадобилась особая сбруя). Кроме того, кони как будто понимали, чего она от них хочет; во всяком случае, слушались они ее беспрекословно и делали для нее то, чего не сделали бы ни для кого другого.
Неудивительно, что дети обожали Вачиви. Благодаря ей даже Агата полюбила верховую езду, и хотя было видно, что из нее вряд ли когда-нибудь вырастет настоящая всадница, она, по крайней мере, перестала бояться лошадей и всегда после прогулки угощала своего пони яблоком или морковкой.
Со временем дети обратили внимание и на то, как бесшумно холит Вачиви. Не только в мокасинах, но и в обычных туфлях она не производила ни малейшего шума, даже когда шла по каменному полу в коридорах замка. Казалось, что она плывет по воздуху, не касаясь земли. Это, впрочем, заметил еще ее отец, который нередко говорил дочери, что она движется с грацией бабочки и производит столь же мало шума. Поистине, Танцующая была для нее самым подходящим именем.
Умела Вачиви и пошутить — в том числе и над собой, что особенно нравилось в ней Тристану. Когда ей случалось совершить какую-нибудь ошибку или промах, она первой начинала смеяться, а остальные смеялись вместе с ней. Впрочем, это было далеко не последнее из ее многочисленных достоинств, открывая которые Тристан проникался к Вачиви все большей симпатией. Еще ни с одной женщиной ему не было так спокойно и хорошо.
— Я хочу такое же платьице, как у Вачиви, — сказала однажды Агата, когда все они вернулись с прогулки в замок, и гувернантка бросила на девочку негодующий взгляд. Платье Вачиви казалось мадемуазель неприличным, поскольку оно плотно облегало ее стройную фигуру и вдобавок было недопустимо коротким, открывая ноги чуть ниже колен. Кроме того, оно успело изрядно износиться. Правда, под платьем на Вачиви были замшевые легинсы, но гувернантка все равно была шокирована. Ни одна дама, считала она, не наденет подобное ни за какие сокровища.
Слова Агаты навели Вачиви на мысль. Шила она так же хорошо, как ездила верхом, на Рождество она даже сшила девочке маленькую куколку, а Матье — медвежонка из овчины, который был очень похож на настоящего. Индейское платье, решила Вачиви, будет девочке очень к лицу, а Матье… Матье она сошьет индейскую замшевую куртку. Нужно только подумать, чем заменить глиняные бусины и иглы дикобраза.
К этому времени в Бретани уже наступила весна — ранняя и необычно теплая для этих краев. Прошедшей зимой король много болел, а королева только недавно разрешилась от бремени, произведя на свет будущего герцога Нормандского, поэтому в Париж маркиз уезжал только один раз. Вскоре, однако, ему нужно было снова появиться при дворе, чтобы преподнести подарок отпрыску королевского рода. Таково было требование придворного этикета, и Тристан скрепя сердце стал собираться в дорогу. Уезжать ему не хотелось — куда с большим удовольствием он провел бы это время дома, в кругу семьи, в родной Бретани, где у него хватало дел. Нужно было расчищать сады от поваленных зимой деревьев, пахать, сеять, ловить рыбу и так далее. Обо всех этих хозяйственных делах Тристан часто беседовал с Вачиви, которая время от времени давала ему ценные советы, каких он не ожидал услышать от столь молодой женщины.
Однажды после конной прогулки по полям, с которых недавно сошел снег, маркиз неожиданно предложил Вачиви поужинать с ним вечером. Ничего подобного раньше он ей не предлагал. До сих пор Вачиви лишь изредка завтракала с маркизом; обедала и ужинала она вместе с детьми, которые были этим очень довольны, чего нельзя было сказать о мадемуазель.
Вачиви с радостью согласилась — ей очень нравилось говорить с Тристаном обо всем. Он очень много знал, к тому же благодаря их беседам ее французский заметно улучшился, так что теперь Вачиви не делала ошибок даже в самых трудных словах. Вот только читать она пока не умела, но очень хотела научиться — в библиотеке замка было очень много книг, которые ее буквально околдовали. Вачиви очень хотелось знать, о чем рассказывает «говорящая бумага», как она называла книги на индейский манер, и Тристан пообещал обучить ее чтению, но из-за многочисленных забот вынужден был отложить уроки на конец весны.
Вечером они сели за стол в большом зале замка, и Тристан рассказал Вачиви о том, что происходит при дворе, какие там устраивают балы, какие интриги плетутся. По всему было видно, что честному и прямому маркизу не по душе придворная жизнь, от которой он уставал больше, чем от хозяйственных работ в собственном поместье. Так, Вачиви узнала, что придворные недовольны королевой, недовольны ее манерами, которые многим казались чересчур экстравагантными. Сам Тристан находил Марию-Антуанетту весьма приятной женщиной; в юности она действительно совершила несколько необдуманных поступков, но сейчас, после рождения нескольких детей, королева стала мудрее и сдержаннее. Ее Величество родом из Австрии, объяснил маркиз, она вышла замуж за Людовика, когда ей едва исполнилось четырнадцать; оказавшись в столь юном возрасте в чужой стране, она не могла не наделать глупостей, но люди никак не хотят простить ей прошлого.
С другой стороны, продолжал маркиз, Мария-Антуанетта действительно тратит на содержание двора огромные средства из королевской казны, и к тому же она имеет большое влияние на короля. Неудивительно, что вокруг нее так и вьются разного рода авантюристы и интриганы, добивающиеся особых привилегий. Любой достаточно предприимчивый и ловкий льстец, рассказывал Тристан, мог бы обогатиться, лишь появляясь при дворе, но этот путь не для него. Куда большее удовольствие он получает от спокойной и мирной жизни в Бретани, управляя поместьем, где все зависит только от него, а не от капризов коронованных особ.
Он еще долго рассказывал ей о королевском дворе и принятых там обычаях. Вачиви было очень интересно его слушать, все это казалось ей удивительным и новым, но маркиза эта тема явно не особенно интересовала. Да и Жан тоже говорил, что при дворе он отчаянно скучал и был рад сбежать в Новый Свет — подальше от интриг и политики. Тристан, однако, не мог последовать примеру брата, и теперь она понимала — почему. В качестве главы древнего рода и хозяина многих земель он нес перед королем определенную ответственность и был обязан регулярно появляться в Париже. Увы, после смерти жены делать это ему стало еще труднее; бывая с ней при дворе, он мог посвятить хотя бы часть времени танцам и развлечениям, теперь же Тристану приходилось ночи напролет разговаривать с другими мужчинами о политике или обсуждать последние придворные сплетни.
Но вот ужин подошел к концу, и, покидая обеденный зал, Тристан с признательностью улыбнулся Вачиви. Он провел очень приятный вечер и даже засиделся за столом дольше, чем обычно. Что поделать, после смерти жены ему часто бывало одиноко, и иногда он даже завидовал Вачиви, которая каждый день обедала и ужинала вместе с детьми. Сам Тристан присоединяться к ним не спешил — кое-кому, и в первую очередь мадемуазель, это могло показаться странным.
Потом маркизу пришла в голову идея, показавшаяся ему довольно удачной.
— Через несколько недель я снова отправляюсь в Париж, — сказал он. — Не хотите ли поехать со мной? Вам будет интересно побывать при дворе, да и королю будет интересно, я думаю, познакомиться с вами.
Это предложение польстило Вачиви, и она сразу согласилась. У нее, правда, не было подходящего платья, в котором прилично было бы предстать перед королем, но Тристан сказал, что в городе есть неплохая портниха. Вачиви даже не нужно будет ездить на примерки, сказал он, портниха будет приходить прямо в замок.
Вачиви была так рада, что, позабыв свою всегдашнюю сдержанность, в восторге захлопала в ладоши и еще раз поблагодарила маркиза за его доброту. На следующий день, обедая с детьми, она рассказала им, что поедет с Тристаном в Париж, и они тоже очень обрадовались. Агата даже предложила Вачиви надеть на прием в королевском дворце ее любимое платье с голубыми иглами дикобраза, но Вачиви ничего не ответила девочке — лишь загадочно улыбнулась. До дня рождения Агаты оставалось всего несколько дней, и у нее уже был почти готов подарок, над которым она трудилась в течение нескольких недель.
Главная трудность, впрочем, заключалась в том, чтобы найти подходящие материалы. В индейском
