лагере с ними не возникло бы никаких проблем, но в Бретани это оказалось нелегко. Вместо оленьей кожи Вачиви пришлось довольствоваться мягкой кожей лосенка, а иглы дикобраза с большим трудом достал для нее егерь поместья. У него же в кладовке Вачиви отыскала заготовленные еще осенью ягоды, с помощью которых она надеялась выкрасить иглы в синий и красный цвета. Крашеные бусины и стеклярус она без колебаний спорола с рубашки, которую сшила для Жана, — пусть, решила Вачиви, они обрадуют его племянницу. Бусы и иглы она аккуратно нашила на платье, а из остатков лосиной кожи соорудила маленькие мокасины, раскрасив их с помощью собственноручно приготовленных красок.
К дню рождения все было готово, и Вачиви, завернув подарок в красивую красную ткань и перевязав тонким шпагатом, вручила его девочке. Увидев платье и мокасины, Агата взвизгнула от восторга и поцеловала Вачиви. К ужасу мадемуазель, девочка тут же переоделась, и Вачиви вздохнула с облегчением, увидев, что обновки пришлись ей как раз впору. Платье Агаты было точной копией ее собственного старого платья, только краски на нем были ярче, да и иглы дикобраза Вачиви выкрасила не только в насыщенный синий, но и в алый цвет.
Агата была в таком восхищении, что, не спросив разрешения у мадемуазель, сразу помчалась вниз, чтобы показаться отцу. Увидев дочь в новом наряде, Тристан от души рассмеялся.
— Ты выглядишь как настоящая маленькая индианка, — сказал он, и Агата просияла. Тем временем и Вачиви спустилась вслед за девочкой, и маркиз от души ее поблагодарил.
— Если бы вы теперь выучили меня ездить верхом так, как ездят индейцы, мне ничего другого было бы не нужно, — сказал он, но Вачиви только покачала головой. Она уже дала Тристану несколько уроков, благодаря которым он стал ездить намного лучше, хотя и раньше слыл одним из лучших всадников Бретани. Матье под ее руководством тоже делал успехи, и маркиз шутил, что годам этак к десяти мальчик заткнет за пояс и его, и всех остальных французских шевалье. Вачиви и в самом деле успела поделиться с ними многими секретами и приемами, с которыми были хорошо знакомы воины ее племени и которых во Франции никто не знал. Тристану порой даже не верилось, что она живет в его замке всего пять месяцев — столькому она уже успела научить их обоих.
А для Вачиви это был единственный способ хоть как-то отплатить маркизу за его доброту. Ей по- прежнему некуда было идти, и как она ни старалась, все же не могла придумать, чем будет зарабатывать себе на жизнь, если ей все-таки придется покинуть гостеприимный замок де Маржераков. А в том, что рано или поздно ей придется уехать, Вачиви не сомневалась: оставаться в замке на положении нахлебницы ей не позволяла врожденная порядочность. Быть может, думала, со временем она научится шить европейские платья, и тогда девушка сумеет как-то обеспечить себя. Со слов Тристана Вачиви, однако, знала, что неподалеку живет одна портниха, которая шьет наряды для всех местных дам, и прекрасно с этим справляется. Кто будет заказывать платья молодой, никому не известной мастерице, да еще краснокожей? Казалось, выхода не было.
С тем, как умеет работать местная рукодельница, Вачиви познакомилась довольно скоро. Портниха уже дважды приходила на примерку, а за день до отъезда Вачиви и Тристана в Париж она прислала в замок готовое платье, которое выглядело очень богато и идеально подходило к фигуре Вачиви. Оно было сшито из чудесного нежно-розового атласа, с кринолином и глубоким декольте и богатой кружевной отделкой. Цвет платья выгодно оттенял смуглую кожу Вачиви. Когда она в первый раз надела его перед зеркалом, Агата восхищенно ахнула и заявила, что в нем «тетя Вачиви» выглядит как настоящая королева. Тристану платье тоже понравилось, и он посоветовал ей упаковать его в отдельный сундук. Кроме парадного платья Вачиви решила взять с собой и те, которые Жан купил для нее еще в Сент-Луисе, чтобы она была одета как европейская женщина, когда они будут жить в парижском особняке. Багажа, таким образом, набралось довольно много, и Тристан распорядился погрузить чемоданы и сундуки в отдельную повозку. Сами они должны были ехать в Париж в элегантной карете с гербом де Маржераков.
Настал день отъезда. Вачиви поначалу очень волновалась, но потом справилась с волнением. Выехали они на рассвете, а на ночлег остановились только поздно вечером. В небольшой придорожной гостинице они заняли два чистых, хотя и совсем крошечных номера. Для того чтобы переночевать, этого было вполне достаточно. На следующее утро они отправились дальше и около полуночи были в Париже.
Парижский особняк де Маржераков был уже подготовлен к приезду владельца извещенной прислугой. Комнаты были прибраны и протоплены, мебель и полы отполированы до блеска, в подсвечниках горели десятки свечей. Пока карета преодолевала последние лье пути, Вачиви задремала, но стоило ей войти в дом на рю дю Бак, увидеть ярко освещенный зал, мраморную лестницу и предназначенные для нее покои, как ей сразу расхотелось спать. Они, однако, не стали долго засиживаться — только выпили по бокалу вина и перекусили с дороги, после чего Тристан передал Вачиви в руки экономки и ушел к себе, пожелав девушке спокойной ночи.
Вачиви была так взволнована, что долго не могла заснуть и утром встала довольно рано. Маркиз, однако, был уже на ногах: он заканчивал свой завтрак и отправлялся по делам. К обеду он пообещал вернуться. В королевский дворец, сказал Тристан, они поедут только вечером, поэтому у Вачиви будет время отдохнуть и как следует подготовиться к первому появлению при дворе.
Как ей нужно готовиться, Вачиви представляла слабо, но Тристан все предусмотрел. Сразу после обеда в особняк должен был приехать парикмахер, чтобы причесать ее согласно моде и — если она захочет — напудрить волосы. От пудры Вачиви отказалась — она считала, что раз король ожидает появления женщины из племени сиу, он будет разочарован, если волосы у нее окажутся такого же цвета, как у придворных дам. Так она и сказала Тристану, и он с ней согласился.
Тристан уехал, а Вачиви позавтракала и, взяв с собой слугу, как того требовали приличия, отправилась прогуляться по городу. Она ходила довольно долго; узкие парижские улицы в конце концов привели ее на набережную Сены, и Вачиви почти час стояла там, глядя на воду, на проплывающие мимо суденышки и лодки, на мосты и красивые здания на противоположном берегу. После Нового Орлеана большой город ее уже не пугал, а Париж показался ей самым красивым местом из всех, что ей довелось увидеть.
Когда оживленная и довольная Вачиви вернулась в особняк, Тристана еще не было, зато парикмахер уже приехал. Он с воодушевлением взялся за дело, и к тому моменту, когда маркиз въехал во двор особняка, Вачиви была уже причесана по последней моде, и две горничные и экономка помогали ей облачиться в платье. Парижская мода сильно отличалась от той, что была принята в Новом Свете: корсет оказался на редкость сложной конструкции, да и нижнее белье было более многослойным и иначе скроенным. В конце концов Вачиви во всем разобралась, и когда она сошла вниз, Тристан едва сдержал восхищенное восклицание. Его индейская гостья была похожа на принцессу.
Сам маркиз был в бледно-голубых атласных бриджах до колен, белых чулках и алом камзоле с кружевным жабо. Волосы его были завиты и напудрены, на туфлях сияли золотые пряжки, на груди горела алмазная звезда, а в руке у него была шляпа с пером какой-то невиданной птицы. Вачиви едва узнала его в этом роскошном одеянии.
Маркиз приветствовал ее восхищенной улыбкой.
— Вы выглядите совершенно обворожительно, — сказал он и, предложив ей руку, повел к карете. По пути во дворец Тристан попытался дать девушке несколько практических советов, но она слушала невнимательно, видно было, что Вачиви очень волнуется. Тогда он завел с ней шутливый разговор, а потом заговорил о том, как они вернутся в Шато де Маржерак и продолжат уроки верховой езды. Ему удалось отвлечь Вачиви, она немного успокоилась, а вскоре карета уже подъезжала к королевскому дворцу.
Прошедшую зиму король и королева провели в Лувре, но сейчас был уже конец весны, и они перебрались в Версаль — королевскую летнюю резиденцию. На Вачиви произвели большое впечатление окружавшие дворец благоухающие сады, ухоженные клумбы, фонтаны и лужайки, но куда больше поразил ее роскошно убранный зал, в который они вступили, поднявшись по широкой мраморной лестнице. Рассматривать его, однако, было некогда — разодетые в голубые с золотом ливреи слуги, которых Вачиви поначалу приняла за важных вельмож, сразу же провели гостей в кабинет, где их встречали король и королева. Тристан успел шепнуть Вачиви, чтобы она не забыла сделать реверанс сначала перед королем и потом перед королевой.
Вачиви исполнила все безупречно и, что было заметно, произвела впечатление на Людовика, который нашел заокеанскую гостью очаровательной. Мария-Антуанетта, разговаривавшая со своими
