Глава 30
Покушение на государя
Улыбнувшись, Стефан Стамбулов показал ряд мелких зубов, отчего его лицо, больше смахивающее на мордочку мелкого грызуна, приобрело еще более заостренные черты.
— После того случая в ресторане «Люксембург» вы сделались невероятно популярным. Сумели показать свой характер, мы не ошиблись в вас. Именно такой человек и нужен нашему государству: решительный, смелый и, простите меня, тяжелый на руку. А иначе ничего не сделаешь! Порой нам приходится идти на непопулярные меры. Знаете, как меня называют в Болгарии? — неожиданно спросил он.
— Не имею понятия, — слукавил Варнаховский.
— Обер-палочник! Ха-ха! Согласитесь, остроумно. Но как же нам обойтись без кнута, когда народ не желает слушаться? Так что, князь, я вас очень хорошо понимаю. А ведь они совсем забыли о том, что еще недавно при турецком режиме только при одном подозрении в заговоре болгар сажали на кол! Турки увозили к себе наших жен, насиловали наших дочерей, разрушали церкви… — Улыбнувшись вновь, добавил: — Так что мои методы по сравнению с турецкими — всего лишь невинная забава.
Шевельнув пальцем, Стамбулов посмотрел на официанта, вытянувшегося подле стола. Его требование мгновенно было услышано, и в опустевшие бокалы полилось рубиновое бордо.
— С радостью хочу вам сообщить, что Народное собрание Болгарии единодушно поддержало вашу кандидатуру на престол. Я вас поздравляю! Осталось последнее — чтобы кандидатуру одобрил султан, — сказал Стамбулов, сделав небольшой глоток. — Абдул-Гамид весьма влиятельный человек, от его мнения очень много зависит. Нам нельзя этого забывать. А потом, при султане всегда находятся представители глав других государств, без поддержки которых нам просто не обойтись. Мы должны подготовить соответствующую почву для вашего признания в Европе. Сами подумайте, что может случиться с вами лично и что будет испытывать Болгария, если державы Европы вас не признают.
Вино оказалось в меру терпким. Промокнув губы салфеткой, Варнаховский энергично подхватил разговор:
— Полностью с вами согласен. Нужно заручиться поддержкой султана. Кроме того, я смогу вести там переговоры о займе. Сейчас Болгария находится в крайне бедственном положении.
Стамбулов удовлетворенно кивнул:
— Было бы неплохо, если бы вам удалось добиться займа в ближайшее время. Еще до того, как вы взойдете на престол.
— Сделаю все возможное.
— Со своей стороны я вам дам несколько писем к влиятельным людям, состоящим при султане. Они кое-чем нам обязаны, так что, надеюсь, поспособствуют тому, чтобы у Абдул-Гамида о вас сложилось самое благоприятное впечатление и он принял вас благосклонно. Хотя кое-что меня смущает, — нахмурившись, произнес Стамбулов.
У Варнаховского тревожно екнуло сердце. Что-то подсказывало ему переждать свое избрание где- нибудь подальше от Болгарии, и Константинополь представлялся ему для этого наиболее благоприятным местом. Страшно было просто подумать о том, что с ним станется, если вдруг обман откроется. Самое меньшее, что его ожидает, так это высылка из страны как русского шпиона. Но действительность может быть куда более суровой: повесят прилюдно где-нибудь на площади или молчком задушат в темнице, а потом сбросят труп в Дунай.
— Что именно? — выдавил из себя Леонид, стараясь выглядеть равнодушным.
— Русский царь сделает все возможное, чтобы провалить вашу кандидатуру.
— И что вы намереваетесь делать?
— Нужно сделать так, чтобы в России в это время было не до вас.
— Что вы имеете в виду? — стараясь не выдать своего волнения, спросил Варнаховский, понимая, что это главная причина их сегодняшней встречи.
— Я поспособствовал тому, чтобы на царя было организовано покушение.
— Каким образом?
— Я ведь до сих пор являюсь членом организации «Народная воля».
— Вот как? — сделал удивленное лицо Варнаховский.
— Долгое время я жил в России, у меня там много друзей. Мои собственные интересы совпадают с интересами моих российских друзей. В настоящее время они испытывают нехватку средств. Так что я профинансировал покушение на царя. Надеюсь, что оно будет удачным!
— И когда оно состоится? — сглотнув, спросил Леонид.
— Через три дня, именно в это время будет решаться судьба болгарского престола.
— А где именно планируется покушение?
— У станции Борки, когда он будет возвращаться с юга.
— Вижу, что вы подготовились основательно, — через силу улыбнулся Варнаховский.
— Даже более, чем вы думаете, — весело отвечал первый министр. Вино добавило ему настроения. — Я даже позаботился о вашем гардеробе и вашем парикмахере.
— Уверяю вас, это излишне. Я одеваюсь в лучших магазинах Европы, и парикмахеры у меня только самые хорошие.
— Нисколько не сомневаюсь в этом, ваше высочество. Но вы не совсем верно представляете дворцовый этикет в Османской империи, я же изучил его досконально. В этом вопросе решающую роль может сыграть любая мелочь. Например, цвет вашего костюма или даже длина волос.
— Кажется, я вас понимаю…
— Вот и отлично! Мои люди подберут для вас все, что нужно, даже постригут соответствующим образом, чтобы никого не раздражать при турецком дворе. Мы просто не имеем права рисковать.
— Хорошо, вы меня убедили, — сдался Варнаховский.
Надев темный плащ и надвинув на самые глаза цилиндр с широкими полями, Леонид вышел из дома. Немного постоял у крыльца, пытаясь определить, не скрывается ли кто в кустах у дома, и, убедившись, что пребывает в одиночестве, смело шагнул в сгустившийся сумрак.
На улицах Софии безлюдно. Порой встречались отдельные прохожие, но, заметив высокую фигуру, обернутую в темный плащ, будто бы в саван, тотчас убыстряли шаги. Оно и к лучшему — лишние глаза без надобности.
Добравшись до небольшого парка, на самом краю которого светлой крышей обозначался небольшой двухэтажный особняк, Варнаховский постучал в дверь. На его стук отозвались не сразу. Некоторое время пришлось напряженно вслушиваться в тишину, а потом вдруг откуда-то из глубины прозвучал встревоженный мужской голос, и дом ожил многими звуками. Мелко и надоедливо в глубине комнаты затявкала собачонка, потом звонко что-то брякнуло — очевидно, где-то на лестнице — и покатилось по ступеням. А еще через минуту послышались громкие шаги.
— Кто там? — спросили из-за двери.
— Это я, — негромко произнес Варнаховский.
С минуту за дверью стояла тишина; очевидно, хозяин особняка принимал трудное решение: впускать ли нежданного гостя? Затем громыхнула щеколда — хозяин сделал выбор, — и дверь открылась.
В проеме, в длинном бархатном бордового цвета халате и такого же цвета колпаке, в широких тапочках на босу ногу, предстал глава заграничной агентуры. Выглядел он очень по-домашнему.
— Проходите, чего на крыльце стоять, — пригласил хозяин. Когда Варнаховский прошел в прихожую, аккуратно сняв цилиндр, невесело напомнил: — Мы же договаривались, что можем встретиться только в крайнем случае. Еще не хватало, чтобы мной заинтересовались люди Стамбулова. Между прочим, по официальным документам я французский граф.
— Поздравляю… Сейчас именно тот крайний случай.
— Что у вас стряслось?
